"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Эй, братья-солдаты!
— Чего вам, — невесело спросил один солдат с башни.
— Вчера я бил еретиков, сегодня у меня есть пушки и порох, у меня четырнадцать аркебуз и двадцать арбалетов, и мне нужны мощи из храма. Я не уйду без них отсюда.
— А еще у господина рыцаря есть деньги, и он готов купить мощи, — заговорил отец Семион, — он считает, что негоже нам ссориться, вы, чай, не еретики. Только мощи нам очень нужны, без них нам — никак.
— Да мы бы и рады, — кричал с башни один солдат, — да ротмистр наш дуркует.
— Ну, так вы уговорите его, — не отступал
— Да как его уговорить.
— Да уж, как-нибудь, уговорите. Солдаты вы или кто.
На сей раз попу никто не ответил, уж больно непрозрачен был намек. А кавалер подумал, что поп такой умный нужен ему.
Сыч приехал и сразу доложил:
— Нашел место, где на стену влезем, только как спуститься с нее, да еще с мешком, не знаю, разве на веревке.
— Найди крепкую веревку и лопату, с собой возьмем Егана и монахов обоих. Седлай коней.
Если от Портовой улицы поехать на запад к стене, то можно увидеть и районы голытьбы. Здесь дома были хлипкие, и улицы не замощены, а колодцы убогие. И трупы. Чумной доктор сюда, видно, не заходил, так что гниющих трупов здесь было много, валялись прямо на проезде, и у колодцев, и у ворот церквей, куда они приходили в последней надежде и приносили больных детей.
Абсолютно тихо было тут, и ничего живого не было: ни псов уличных, ни крыс жирных, только ветер качал двери и ставни. А вот вороны здесь пировали от души и сидели на заборах и коньках крыш, оставляя после себя белые потеки, но не сейчас. Сейчас тут жизни не было, только ветер да гнилой запах мертвечины.
Волков ехал первым, ехал шагом, конь сам искал путь, кавалер его не принуждал, смотрел по сторонам, меч из ножен достал и положил его поперек седла, щит на левой руке. За ним ехал Еган с арбалетом в руках, с ним рядом Сыч. У Сыча на передке увязанный веревкой старый потник, в котором тяжелый мешок. А за ними и два монаха, молодой брат Ипполит и умудренный муж отец Семион. Никто не разговаривал, только монахи негромко читали молитвы.
Все в этом месте было пропитано скорбью, здесь пировала смерть.
Наконец, без всяких приключений они доехали до стены, тут была небольшая башня.
— Еган, бери куль, веревку и лопату, Сыч с монахами останутся тут, — приказал кавалер, спешиваясь.
Они вдвоем пошли в башню и по винтовой лестнице поднялись на стену. Кавалер встал у зубца и долго глядел вдаль, за стену. Еган, скинув мешок с деньгами, тоже стал смотреть.
— Видишь хоть кого-нибудь? — спросил Волков.
— Никого, даже ворон нету, — отвечал бывший крестьянин. — Пусто, раньше тут пахали, и выпас был, а сейчас заросло все.
Да, ни одной живой души вокруг не было, и кавалер сказал:
— Вон, кустарник, у овражка, там деньгу закопаешь, камень найди, положишь сверху.
— Ага, — отвечал слуга, обвязываясь веревкой.
Конец веревки скинули монахам и Сычу, а Еган стал спускаться по стене. Потом ему, так же, на веревке, спустили тюк с серебром, и кавалер скинул лопату. Еган с трудом взвалил себе на плечо тюк, и пошел к кустам. Вскоре скрылся в них.
Еган ковырял землю в кустах, монахи и Сыч терпеливо ждали внизу, а Волков с арбалетом в одной руке и с болтом в другой со стены приглядывал за Еганом, вернее, он оглядывал округу, выискивая людей, которые могли увидать или помешать Егану. Но вокруг было пустынно, не было ни одной живой души, ничто не двигалось, ничто не шевелилось.
Наконец, Еган закончил свое дело. Подошел к стене, обвязал себя веревкой и крикнул:
— Ну, тяните!
Монахи и Сыч, стоявшие по другую сторону стены, ухватились за веревку, потянули.
Еган был мужик крепкий, пудов на шесть, да кольчуга на нем. А стена была в двадцать локтей высотой. Дело было непростое. Монахи и Сыч пыхтели, старались, Еган как мог помогал, цеплялся, за стену, но ему лопата мешала. Волков стал помогать одной рукой. Второй, левой, он не решался браться, она у него была нездорова. Не чувствовал он силы в ней. Кавалер стал лицом к городу и подтягивал веревку. И случайно, краем глаза, увидал вдалеке, меж хлипких хибар, по проулку, прошмыгнул кто-то. Волков бросил веревку, стал вглядываться. Но ничего не видал более. Только уныние пустынных улиц да убогие хибары, и ничего не двигалось там больше. Лишь один дом среди хибар и развалюх выделялся. Был крепок и двухэтажен, и еще вокруг него был двор с забором. Небольшой, но двор. В этом районе, никто себе такой роскоши позволить не мог. И именно в этом дворе и видел кавалер движение.
Прилетела лопата, звякнув о камни стены:
— Господин, подсобите, — тянул руку Еган.
Волков затянул его на стену. А сам опять уставился на тот дом.
— Кусты заприметили? Найдем их?
— Найдем, они напротив башни, — говорил слуга, снимая с себя веревку. — А в кустах не заблудимся, я там камень положил, как вы велели.
Волков не слушал, он продолжал смотреть на дом.
— Чего вы там разглядываете? — спросил Еган.
— В том доме… кажется, шевелился кто-то, во дворе.
— Ну, чумной, там, может, какой, не помер еще, Бог с ним, господин.
— Надо глянуть будет, кто это, боюсь, видел он нас. Мы тут как на ладони.
— Господин, вот неугомонная вы душа, ну даже ежели и видал нас кто, разве он подумает, что мы тут деньги прячем. Он либо и сам напуган.
— А что, по-твоему, люди в тюках могут через стену чумного города переваливать, как не деньгу? Нет, именно так он и подумал. Уедем, а он пойдет место смотреть, а там земля сырая в кустах. Пойдем, глянем, кто это.
— Да уж, пойдем, — согласился Еган, — а то вы покоя не найдете, и мне не дадите.
Они спустились со стены, сели на лошадей и поехали. Сычу и монахам ничего не говорили, просто, когда было нужно, Волков свернул в проулок, что вел к большому дому.
Тут было еще тише, чем везде. Ну, Волкову так казалось. А мертвецов еще больше, почти у каждого дома лежал мертвец. Большинство были уже старые, костяки обтянутые кожей.
— Видно, чума отсюда пошла, — сказал отец Семион.
— Чума всегда начинается в районах порта и в районах, где живет голытьба, — произнес брат Ипполит. — Нобилей она ест в последнюю очередь.