Иностранка
Шрифт:
Этамбль сделал отрицательный жест рукой.
— О нет, Агнесса!.. Эти катакомбы не имеют такой и истории. Древние христиане в них не скрывались… Но в годы войны, говорят, там прятались русские «маки+»!.. [3] Об этом мне хочется узнать подробнее…
Этамбль придвинул свое кресло поближе к борту.
— А вы и вправду волнуетесь, мадам Жубер? — неожиданно спросил он.
Мадлен взглянула на бабушку. Та как-то сразу встрепенулась. Этот вопрос вырвал ее из плена тяжелых раздумий.
3
Маки —
— Пожалуй, месье, — ответила она. — Сейчас я думала о том, сохранился ли тополь, который рос под моим окном? Однажды я выронила из окна куклу, и она застряла в его ветвях… Я плакала, и отец сам влез на дерево, чтобы ее снять…
Приближалось время обеда. Сидевшие около лодка разошлись по своим каютам. Грегуар, проходя мимо, поклонился Этамблям, бабушке и дружески подмигнул Мадлен. Она ответила улыбкой.
Диктор объявил по радио, что корабль идет по расписанию и в шесть утра прибудет на рейд Одесского порта.
Запершись после обеда в каюте, бабушка долго перекладывала свои вещи, стараясь так припрятать бумаги, чтобы их не обнаружили при досмотре.
Корабль давно уже миновал Грецию, теперь он шел вдоль берегов Турции, приближался Стамбул… Грегуар сказал Мадлен, что корабль пройдет близко от берега и они увидят огни большого города. А поздно ночью корабль минует Дарданеллы и войдет в Черное море…
Однако увидеть огни Стамбула Мадлен не пришлось, Бабушка увела ее в каюту и приказала лечь спать…
Чья-то рука трясла ее за плечо.
— Проснись, Мадлен!.. Мы уже в Одессе!..
Сна как не бывало! Мадлен вскочила и стала одеваться со стремительностью солдата, который спешит по тревоге.
Корабль стоит на рейде. Машины застопорены. Но из их иллюминатора города не видно.
Скорее, скорее!.. Мадлен плеснула на лицо воды, наскоро вытерлась. Быстро провела гребенкой по волосам. Накинула на себя платье, сунула ноги в туфли… И бабушка еще не успела сообразить, что собирается сделать ее внучка, как Мадлен уже выбежала в узкий коридор и устремилась по трапу на палубу.
Свежий утренний ветер взметнул и спутал ее волосы, ногам стало зябко. Но Мадлен стояла, прижавшись к борту, и зачарованно смотрела на город, который раскинулся там, на высоком берегу.
Она даже не заметила, как рядом с ней остановилась бабушка. Бабушка молча шевелила губами, словно молилась.
Корабль стоял примерно в километре от берега. Дома на берегу, поднимающаяся вверх белая лестница казались Мадлен почему-то знакомыми, словно она их когда-то уже видела. Портальные краны высоко вскидывали свои жирафьи шеи. Их на берегу было множество. Мадлен видела, как они переносили грузы. Десятки кораблей на рейде ожидали своей очереди подойти к причалам. Они собрались сюда со всех концов света: французские, итальянские, английские, греческие, канадские, египетские, индийские. Огромные океанские лайнеры и небольшие торговые суда, исколесившие мир, видавшие бури и новые, сверкающие свежей краской и только еще начинающие путь долгих скитаний…
Стоявший рядом Грегуар, указывая вдаль на появившийся катер с красным
— Едут власти!..
И тут же капитан со своего мостика отдал приказ:
— Господа, прошу разойтись по каютам!.. Приготовьте паспорта!..
Все быстро разбрелись по каютам. Лишь один из пассажиров, корреспондент, всклокоченный и полусонный, остался на палубе. Он пристроился у самого борта и начал привинчивать к фотоаппарату длинную трубку телеобъектива, чтобы сделать первые снимки с дальнего расстояния.
— Месье Барро! — крикнул капитан с плохо скрываемым раздражением. — Я бы советовал вам вернуться в свою каюту!
Но Барро в ответ только весело усмехнулся:
— Я сделаю замечательный снимок!.. — сказал он. — Советские солдаты хозяйничают на французском корабле… Вот увидите, он обойдет всю мировую прессу!..
Высунувшись из окна каюты, Мадлен видела, как вслед за солдатами на палубу поднялись люди в черной форме. Это были таможенники.
Вскоре в дверь их каюты тихо постучали, и на пороге появился молодой круглолицый сержант. Мадам Жубер вздрогнула, побледнела и поднялась ему навстречу готовая к самому худшему исходу. Сержант по-приятельски улыбнулся Мадлен и, приложив руку к козырьку фуражки, сказал:
— Ваш паспорт, мадам!
Дрогнувшей рукой мадам Жубер протянула ему документы.
— Здравствуйте, — произнесла Мадлен по-русски.
— Здравствуйте!.. — ответил сержант, кладя паспорт в стопку документов, уже собранных по другим каютам. — Какое слово вы еще знаете?..
— Много слов… — ответила Мадлен.
— Русская? — удивился сержант. — Возвращаешься на родину?..
— Нет, я француженка, — проговорила Мадлен. — Это моя бабушка русская…
Мадам Жубер покраснела. Кровь прилила к ее дряблым щекам. Меньше всего она ждала, что первый удар нанесет ей внучка. Пограничник, конечно, сейчас же позовет таможенника, и тот обыщет их вещи!
Но ничего такого не произошло. Пограничник попрощался и отправился в салон. За одним из столиков здесь обосновался офицер, а за другим — старший таможенник.
Бабушка то и дело выглядывала в коридор, ждала обыска и нервничала. В коридоре было тихо, никто не появлялся, и это еще больше усиливало волнения мадам Жубер.
— Зачем я сюда поехала?! — внезапно взорвалась она. — Теперь я в их власти?! Как по-твоему, зачем они отобрали паспорта?.. Что они с ними делают?!
Все обошлось благополучно. Так благополучно, что лучше не надо. Через пятнадцать минут, которые мадам Жубер показались пятнадцатью часами, тот нее круглолицый сержант принес паспорта с проставленными в них печатями, вручил их бабушке, снова улыбнулся Мадлен и ушел. Таможенники так и не появились.
И еще через несколько минут капитан объявил по радио, что с формальностями покончено и скоро за пассажирами придет катер.
Мадлен крикнула «ура», а мадам Жубер обняла ее обеими руками и заплакала…
Часть вторая
Глава первая
Туристов встретил гид, высокий молодой человек в очках и в черном костюме. Он был изысканно вежлив, но чопорен в обращении и показался Мадлен похожим на молодого пастора.