Интермеццо, интермеццо
Шрифт:
— Возможно, ты прав, а что можешь сказать про дракона?
Дувлий помрачнел и почесал в затылке.
— Дракон, точно был. — Сказал он. — И на парусе был дракон, и в небе. До тех пор я думал, что драконы бывают только в сказках, а тут своими глазами увидел, как он делает круги над нами, что твой стервятник!
— А какой он был, этот дракон? — Не удержался я, за что был удостоен хмурого взгляда ярла.
— Не разглядел я его особо! — Ответил купец. — Сами понимаете, когда в ледяной воде окажешься, да ещё и думаешь, что тебя вот-вот подстрелят или дадут веслом по затылку, тут не до драконов! Одно могу сказать, что был он красный, как раскалённое железо и такой же блестящий, а ещё большущий был, с колокольню, наверное! Крылья у него громадные, вроде тех, что у летучих мышей бывают и хвост длинный, а на конце хвоста вроде как лопатка или кисть плоская. Вот и всё, что успел увидеть, а потом у меня главной
— Разорился, небось, тогда? — Сочувственно произнёс Ванхаген.
— Убытки понёс немалые. — Ответил купец, стрельнув глазами в сторону ярла. — Но от разорения меня спас мой пояс, в котором было всё наторгованное золото и несколько самоцветов. Правда он-то чуть было не утащил меня под воду, но я решил, что денег не брошу, а то семья по миру пойдёт, какой тогда толк в моём спасении?
— Такой, что мог бы начать всё с начала, взяв в долг у своих же купцов, которые тебя знают, а потонул бы в обнимку с золотом, вот тогда бы семья точно по миру пошла бы! — Громыхнул ярл, которому зачем-то приспичило поучать Дувлия. — Ну да ладно! Засиделись мы у тебя, пора нам отправляться восвояси. Благодарю за вино! Хоть и не так люблю я этот напиток, как доброе пиво, однако оно у тебя получше будет, чем у подлеца Лимо. Прощай, извини за вторжение, а будешь в наших краях, заходи в Скулланд, не обижу, а приму как гостя!
С этими словами мы встали, откланялись и вышли на ярко освещённый факельным светом двор, где оказались носом к носу с двумя десятками вооружённых до зубов стражников, за которыми теснилось ещё человек пятьдесят горожан, тоже сжимавших в руках оружие. Взглянув на их решительные рожи, я подумал, что прорваться через всю эту толпу будет не так-то просто, а добраться в кромешной темноте по незнакомым переулкам до пристани, наверное, совсем невозможно.
Видимо наша вина была настолько очевидна, что не требовала доказательств. Они напали без разговоров и все разом, что и погубило их усилия. Викинги, как будто ожидали этого нападения, (впрочем, у меня давно сложилось впечатление, что они всегда ожидают нападения и всегда готовы к бою). Оба ветерана тут же оказались на флангах с топорами в руках и немедленно принялись за дело, а мы с ярлом остались в центре. Меч Ванхагена, будто сам выпрыгнул из ножен и замелькал в воздухе со скоростью, плохо вязавшейся с его неторопливыми, внушительными манерами. Впрочем, я уже видел этого воина в деле, и зрелище виртуозно отсекаемых конечностей и голов не было для меня новостью.
— Драгнар, к спине! — Скомандовал он, и мне пришлось развернуться, чтобы встать лицом к противнику заходящему сзади.
Как и Ванхаген, я оставил свой топор, (не тот, которым рубил деревья, а обычный — лёгкий и острый), на корабле. Мечом я тоже пренебрёг, подумав, что в этом городе воевать мне не с кем. Зато у меня на поясе, помимо трофейного вагрского меча — акинака, висел средних размеров шестопёр — оружие немудрёное, но мощное, способное раскроить череп защищённый шлемом или сломать ключицу прикрытую наплечником. Ему-то и нашлась работа «по предназначению», впрочем, акинак тоже пригодился и я в очередной раз подивился тому, с какой лёгкостью он рвёт кольчуги и входит в живую плоть, будто она наполнена воздухом. Бой продолжался совсем недолго, хоть мне и показалось, что мы дерёмся не меньше часа. Сообразив, что так просто нас не взять, враги отступили, оставив на поле брани не менее десятка убитых и раненых. Потерь с нашей стороны не было, если не считать изрезанный в клочья меховой плащ Ванхагена, который тот использовал вместо щита, накрутив на руку. Я подумал, что ярл прикажет отступить обратно в дом Дувлия, но, по-видимому, у него были свои соображения о том, как выпутаться из этой ненужной драки.
— Эй, там, кто у вас главный? — Крикнул Ванхаген стражникам и те переглянулись с явной нерешительностью.
— Ну, я главный! — Сказал человек небольшого роста, одетый в доспехи ничуть не отличающиеся от других. — Зови меня — капитан Зуйко!
— Вот имечко! Так вот слушай, капитан Зайка, если тебе дороги твои люди, то вели им уйти с нашей дороги и тогда мы уберёмся без лишнего шума!
— Не выйдет! Вы убили моих людей в таверне и теперь вас должен судить магистрат…
— А это, что за срамное имя? Впрочем, если даже этот твой Маги… срат и должен нас судить, то он что-то не торопится это делать. Зато всем здесь не терпится узнать, какого цвета у нас кишки. А что касается твоих людей, то они напали на нас спящих, как ночные тати, и потому получили по заслугам! И остальные получат, если не будут пускать нас к пристани!
— На что вы надеетесь? Сейчас здесь будет ещё один отряд, а потом сбежится весь город. Вы сильны, но вам не одолеть всю стражу и весь народ Амстердама!
— Да? Может
Такая перспектива явно не устраивала начальника стражи, и он задумчиво опустил голову. Вдруг лицо его просияло, а вот мне стало не по себе, так-как на сцене появились новые действующие лица, а именно несколько арбалетчиков со своими метательными машинами. Ванхаген, по-видимому, хорошо знал, что это такое. Он помрачнел, посмотрел на капитана стражи, взглядом полным презрения, и открыл, было, рот, чтобы скомандовать атаку, но тут я выступил вперёд и дал ярлу знак подождать. Мне надо было сосредоточиться, чтобы не получился конфуз, ведь я собирался драться, а не пугать! Нескольких секунд, наполненных стрёкотом арбалетных блоков, вполне хватило…
Вот, они наставили свои устройства на нас, таким образом, что промазать мог бы только совершеннейший идиот. Вот, капитан Зуйко, что-то скомандовал и его люди расступились перед арбалетчиками, вставшими наизготовку. (Кстати, может быть викинги и были людьми опытными в боевом искусстве, но подозреваю, что только я полностью осознавал опасность того, что нам грозило. Арбалеты бывают разных типов. Некоторые предназначены только для охоты, но могут быть применены и на войне, а вот те, которые в тот момент были нацелены на нас, были изготовлены для войны, и только для войны, а это означало, что болт такого арбалета был способен пробить закованного в броню всадника вместе с конём и щитом! Ни щитов, ни коней у нас не было, а потому у меня не возникло ни капли сомнения в тот момент, когда я использовал против нападающих свою силу!)
Конус огня, который я испустил изо рта, был похож на меч, и его действие тоже напоминало то, что производит меч при хорошем ударе! Я не смог развить ту мощь, которую положено производить дракону, но того, что получилось, хватило, чтобы располовинить арбалетчиков, а их оружие превратить в бесформенный железный хлам! Вся дальнобойная команда Амстердама погибла в один момент, и это случилось раньше, чем торжествующая улыбка сошла с губ капитана стражи. Он, в отличие от стрелков вспыхнул, как свечка и с дикими воплями скрылся в темноте, (где-то в отдалении послышался громкий всплеск, наверное бедняга нырнул в сточную канаву). Несчастные стрелки упали молча, даже не почувствовав того, что их убило, но те кто стоял за ними разразились отчаянными воплями и принялись метаться, стараясь затушить горящую одежду! Больше всего меня поразила реакция викингов на всё происходящее. Они не только не испугались, но восприняли всё, как должное, словно видели подобный трюк каждый день. Физиономия Ванхагена не изменила выражения, но он изогнул бровь и одобрительно хмыкнул в мою сторону, что должно было означать похвалу. Однако время терять было нельзя и хоть вооружённая толпа, включая стражу, брызнула от нас в разные стороны, это не значило, что опасность миновала.
Вдруг викинги напряглись, словно звери почуявшие опасность и все разом посмотрели в одну сторону. Там, за линией домов, где должна была располагаться пристань, разгоралось багровое зарево! Непонятно почему, но все вдруг поняли, это горит наше судно, а может быть и оба! Ванхаген сорвался с места так, будто был не тяжёлым дородным мужиком, перешагнувшим середину человеческой жизни, а длинноногим тонким юношей, способным догнать оленя. Двое других бойцов от него не отставали, я же прилагал все усилия, чтобы не потерять их из виду. Пару раз нам пытались преградить путь, но мы просто расшвыряли всех на своём пути. Когда, наконец, примчались на пристань, выяснилось, что самые худшие опасения подтвердились — один из драккаров горел, словно просушенный стог сена, (видимо его подожгли какой-то зажигательной смесью, вроде греческого огня), а на палубе другого шёл бой! Вся пристань была заполнена народом, и команду корабля спасало только то, что эта толпа была не в состоянии хлынуть на борт разом! Тем не менее, положение моряков было отчаянным, нападающая сторона полная решимости убить их всех, похоже, не желала считаться с потерями.
Наш маленький отряд, как таран врезался в массу вооружённых горожан! В глазах ярла полыхали отсветы пламени пожирающего его корабль, и в тот момент Ванхаген был действительно страшен! Оба ветерана работали своими топорами так, что я невольно усомнился, сделаны ли они из плоти и крови или это машины, полностью выкованные из стали! Сам я быстро сломал свой шестопёр о чей-то щит, разбив, впрочем, последний вместе с рукой его владельца. Тогда я выхватил у зазевавшегося стражника бердыш и принялся косить им врагов направо и налево! Отчаянно сражаясь, мы проложили себе широкую дорогу к судну, сбросили с мостков последних атакующих и, запрыгнув на борт, оттолкнулись от «гостеприимного» берега Амстердама!