Интермеццо, интермеццо
Шрифт:
Интермеццо девятое
— Белая Ярость
На борту ещё кого-то резали, когда туман скрыл от нас враждебную пристань, и только зарево от пылающего драккара указывало на то место, где остался славный город Амстердам. В море нас никто не пытался преследовать, но идти в сплошном тумане было опасно само по себе, поэтому мы двигались медленно, напряжённо всматриваясь в белёсую темноту. Ванхаген стоял на корме, плотно сжав челюсти, и в ту минуту даже я опасался к нему подходить. Поэтому, когда один из ветеранов вдруг положил ему руку на плечо, я подумал, как бы ни случилось беды.
— Там, это… один жив ещё и говорит, что-то о «Белой Ярости». — Поведал старый рубака в ответ на немой вопрос ярла.
Ванхаген также молча, прошёл к мачте, где находился тот, о ком говорил ветеран. Я последовал за ним, так-как рассказы об этой пиратской ведьме почему-то стали меня живо интересовать. Воин в доспехах стражника лежал в луже собственной крови и, судя по кровавым пузырям, пенящимся на его губах, жить ему оставалось недолго. Но он был в сознании и ещё пытался, что-то сказать.
— Почему на нас напали? — Спросил Ванхаген спокойно, будто выговаривал слуге за незначительный проступок.
— Почтенный Лимо прибежал вечером в магистрат и рассказал, что вы захватили его в плен и ограбили! — Прохрипел умирающий.
— А причём тут «Белая Ярость»?
— Лимо говорил, что вы с этой ведьмой связаны… то-ли вы ей служите, то-ли она вам… он сказал, что встретил вас неподалёку от того места, где наши купцы вот уже несколько раз видели её адский корабль!
— И где оно, это место?
Раненый объяснил, но я не силён в мореходстве и понял лишь то, что надо идти строго на запад два дня с небольшим. Это объяснение стоило несчастному последних сил, он захрипел и стал закатывать глаза. Ванхаген жестом приказал его добить, что и было немедленно сделано. Сам ярл снова прошёл на корму и, усевшись на ступеньку рядом с рулевым, глубоко задумался. Я устроился неподалёку, поскольку намеревался поговорить, но не хотел беспокоить его раньше времени.
— Это она. — Наконец сказал он, обращаясь ко мне, хоть его глаза и смотрели куда-то мимо.
— Почему ты так думаешь? — Спросил я, не слишком удивившись, поскольку такие мысли мне тоже приходили в голову.
— Я не думаю, я чувствую! — Заявил ярл. — А ещё я чувствую, что ты, чего-то не договариваешь. Что ты знаешь о драконе?
— Только то, что он её сожрёт, если поймает! — Пожал плечами я.
— И потому она вышила его изображение у себя на парусе?
На это мне нечего было ответить, и я решил сменить тему:
— Почему ты не убил трактирщика?
— Такая кровь — дрянная пища для меча. Впрочем, я может быть, ещё сверну ему шею, так-как точно знаю, куда пойду в Вик на следующий год!
Я ничего не сказал ему на это, но про себя пожалел жителей Амстердама, с которыми только что дрался не на жизнь, а насмерть. Странно, но предположение Ванхагена почему-то казалось правдоподобным, хоть и было непонятно, на чём основывается это правдоподобие. У нас было так мало сведений, а на то, что «Белая Ярость» это потерянная дочь Анхеллинды ничего конкретно не указывало. Но почему-то во мне всё росла и росла уверенность, что ярл прав. Всё как-то само собой складывалось в единую мозаичную картину, в которой, правда, недоставало ещё многих элементов, но изображение уже принимало вполне отчётливый вид. Как-то всё это было слишком просто, если не сказать примитивно. Я не такой большой знаток человеческой жизни, но та её часть, которую я знал по книгам, выглядела сложнее и запутаннее, чем то, что мне довелось увидеть и испытать в том мире. Тут мне пришло в голову, что я фактически ничего не знаю о мире, в котором нахожусь. Что это? Знаменитый мир людей, откуда когда-то были изгнаны драконы или?.. И тут меня осенило! Ну, конечно же! Это трещина, вроде той, где мы так были счастливы с Анджеликой, где познакомились с доном Клеофасом и с вами, падре Микаэль, и где я стал человеком! Сразу оговорюсь, что я ошибался в своих выводах, но тогда эта мысль показалась мне единственно правильной, поскольку объясняла массу совпадений и быстроту событий происходивших со мной и с окружающим меня миром.
Итак, полоса тумана к рассвету кончилась, подул попутный ветер, мы развернули парус, и пошли полным ходом к горизонту. Больше мы с Ванхагеном не разговаривали, но по его глазам было видно, что он постоянно думает о предстоящей встрече. В том, что эта встреча обязательно состоится, мы с ним оба были уверены. Впрочем, если бы она не состоялась, ярл наверняка поплыл бы дальше и открыл Америку, но всё вышло по-другому.
Это случилось, как и предсказывал тот воин, через два дня на третий. Погода стояла прекрасная, лазурное море сверкало и сияло в солнечных лучах, сливаясь на горизонте с прозрачно-голубым небом. Вдруг в этой великолепной картине, как будто распахнулось окно! Точнее сначала это была лишь тёмная точка, невесть откуда взявшаяся и напоминающая отверстие с рваными краями. Это отверстие начало расширяться на глазах, напоминая дыру, которую проделывает огонь в листе бумаги, если прожечь его в середине. По ту сторону образовавшегося прохода будто полыхало бордовое пламя, мне показалось, что там тоже есть море, но оно было тёмно-красного цвета. И в это окно, словно нож из рукава убийцы, выскользнула узкая, как щука галера, а вслед за ней, и в самом деле, вылетел здоровенный красный дракон! Впрочем, на него никто кроме меня не обратил внимания.
Галера приближалась. Её косой парус, с изображением красного дракона, становился всё больше и больше. Он отражался в круглых от ужаса и восхищения глазах Ванхагена, как неумолимый Рок! Вёсла по бокам судна ритмично взмахивали в такт ударам барабана, раздававшимся на многие мили вокруг. Наши гребцы были не менее искусны, но нападавшим способствовало направление ветра.
И вот мы увидели её! Она стояла на носу одетая в белоснежную рубашку и короткие штаны с широким поясом, из-за которого торчали рукоятки кинжалов и пистолетов(!), усыпанные самоцветами. Её золотые волосы были распущены, ими с упоением играл ветер, и это зрелище напоминало языки пламени! Высокая девичья грудь была обнажена и выглядывала через вырез рубашки, сверкая круглыми розовыми сосками правильной формы, от чего многие викинги привстали со своих скамей и замерли, забыв об опасности. Серые глаза девушки метали молнии, а в руках она сжимала две мавританские сабли, тонкие и гибкие. На миг моё сердце остановилось — мне показалось вдруг, что я вижу тебя!..
Драгис на миг как будто захлебнулся и посмотрел на Анджелику, которая в ответ взглянула на него не мигая, в упор, но по её лицу не было понятно что она чувствует и о чём думает.
— Правда, через секунду я понял, что ошибся. Она действительно была похожа. Так бывают, похожи близнецы, которых в детстве не могут отличить друг от друга даже родители, но потом жизнь ставит на каждого свою особую печать и тогда их сходство, как бы стирается.
Но тогда мне некогда было размышлять над этим вопросом. Бой барабана вдруг прекратился, и раздалась короткая команда, отданная хриплым голосом, откуда-то с кормы. В тот же момент грохнул выстрел, от которого самые храбрые втянули головы в плечи. Ядро, пущенное из вертлюжной пушки, как бритвой срезало нашу мачту, что вызвало бурю восторга на галере! Ещё через секунду борта двух кораблей соприкоснулись и женщина-воительница, без посторонней помощи, прыгнула с носа галеры на нашу палубу!
Едва босые девичьи ноги коснулись отполированных временем досок корабля викингов, как один из его обитателей рухнул навзничь с отсечённой головой, а другой опрокинулся на спину с широкой резанной раной в груди, пуская изо рта кровавую пену! В следующий миг глаза «Белой Ярости» нашли Ванхагена, который даже не сделал попытки поднять свой щит и секиру, и разъярённая фурия ринулась к нему!
Понимая, что сейчас девушка, скорее всего, убьёт своего отца, который так хотел её найти, я метнулся наперерез без оружия, рассчитывая схватить пиратку в охапку, но в тот же миг получил мощный и хорошо поставленный удар между ног! Последнее, что я увидел перед тем, как тьма погасила моё сознание, был небольшой золотой диск, на золотой цепочке, висящий в ложбинке между грудей. «Анхе…», успел прочесть я часть надписи, вырезанной руническим письмом, и отключился.