Интермеццо, интермеццо
Шрифт:
— Иди скорей сюда! Здесь так хорошо! — Прервала мои размышления Анхе.
Я подумал ещё несколько секунд, а потом плюнул на всё, скинул штаны и ринулся в воду! Она оказалась страшно холодной, почти ледяной! Впрочем, я быстро привык, и обжигающие потоки скоро стали казаться мне мягкими лапками, нежно ласкающими тело. Анхе казалась частью водной стихии. Она выпрыгивала из воды, а потом, описав дугу, обрушивалась обратно и тут же уходила на глубину, так, что мне становилось страшно! Но она снова появлялась на поверхности, бросала в меня тучу водных брызг и, заливаясь звонким хохотом, исчезала снова! Её энергия действовала на меня магнетически; я старался не отставать и хоть не уступал этой прирождённой пловчихе в силе и выносливости, всё же скоро почувствовал, что не могу сравниться с ней в ловкости и быстроте. Ах, как остро мне вдруг вспомнились тогда наши с Анджеликой полёты над горами! Как вдруг защемило сердце, но… отдаться нахлынувшим чувствам помешало злобное драконье шипение!
«Й-я з-зна-ал!» — Протянул Огнеплюй, которого просто трясло от гнева. — «Т-ты з-запла-а-тишшь з-за в-с-сё-о!»
Он сидел на скале, отдельно стоявшей и, как-бы нависающей над водопадом. Когда он там появился, не заметили ни я, ни Анхе. Впрочем, она, в отличие от меня, не проявила ни капли беспокойства и приветливо замахала руками. Но я вдруг понял — брат в таком гневе, что какие-либо объяснения не помогут, и остаётся лишь один путь — бегство! Тем временем, Огнеплюй стал надуваться, готовясь к извержению огненного вихря. Анхе, знакомая, по-видимому, с этими грозными симптомами, но совершенно не понимающая их происхождение, остановилась и в нерешительности уставилась совершенно круглыми глазами на того, кого считала своим кумиром!
Огнеплюй уже не владел собой, его глаза превратились в горящие угли, рот приоткрылся и… Вот тогда я сделал то, что не могу понять до сих пор. Я даже не жду, что вы мне поверите, потому, что я сам не полностью верю своим воспоминаниям и ощущениям, которые владели мной в тот момент! Короче, я обвил девушку языком, взмахнул крыльями и рванулся в сторону берега за долю секунды до того, как разъярённый красный дракон направил на нас бешеный поток огня, который тут же до дна испарил воду в озере!
Я помню, что мой хвост вспыхнул, несмотря на то, что кисть была совершенно мокрой! Адская боль обожгла крылья и спину до самых лопаток, но я всё же донёс Анхе до берега невредимой! Однако это было ещё не всё! Огнеплюй наступал, сверкая всеми своими зубами, а его язык, то и дело выстреливал между ними, как игла швейной машины, но в зловеще замедленном темпе! Наверное, он уже забыл, кто сейчас перед ним и видел в нас только добычу! Я понял, что шансов у меня мало, ведь брат был вдвое крупнее, а его огневая мощь не на много уступала той, которую мог развить отец, прозванный Огнемётом Подобным Вулкану! Мои крылья были обожжены и не слушались, лапы глубоко увязли в топком береге, который был сейчас не на много холоднее раскалённой сковороды. Я не мог взлететь, а джунгли за спиной горели! Я не видел Анхе, но чувствовал, как она прижалась к моему обожжённому боку и, как мог, закрыл её крылом. В тот момент я понял, что защищаю не её, такую прекрасную, но совершенно незнакомую мне девушку из глубины веков! Я защищал тебя, моя любимая, твоё далёкое, но такое бесценное будущее!
Громкие рыдания снова огласили песчаный берег, и Драгис совершенно скрылся закутанный в крылья, золотые и зелёные! Излияния чувств были долгими, но слушатели, сидящие вокруг костра, никуда не ушли — теперь им было просто необходимо знать, что случилось дальше. Через некоторое время Анджелика и Мегги отпустили слегка помятого Драгиса, и он продолжил свой рассказ.
— Огнеплюй в один прыжок преодолел расстояние между нами и мы очутились с ним носом к носу. Он медлил, но не от того, что сомневался в том, следует ли напасть, а скорее для того, чтобы продлить удовольствие обладания пойманной добычей! Я мог бы ответить ему собственным огнём, но это было бы попыткой с помощью свечки прожечь броню танка! Поэтому я решил беречь силы и ждать до последнего, прикрывая собой Анхе. Вдруг я понял, что уже не чувствую девушку под своим крылом! Золотистое тело мелькнуло перед моими глазами, и Анхе встала, как раз в том месте, где могли бы скреститься два огненных потока — мой и его! Случись нам тогда дохнуть, хотя бы вполсилы и от неё не осталось бы даже пепла! Но этого не произошло. Девушка стояла и с очень серьёзным видом смотрела в глаза своему воспитателю, а тот, как зачарованный смотрел на неё, и выражение гнева исчезало с его физиономии! Так продолжалось несколько секунд, показавшихся мне вечностью, а потом она подошла к этому чудовищу, обняла его за шею, как уже делала накануне, и принялась петь ему на ухо невнятную и бессвязную песню любви, от которой зловещий красный дракон лёг на землю и блаженно зажмурил глаза!
— Идиот! Дубина! Кретин! Дурак несусветный! Как ты мог! Как ты мог так поступить?! Я же предупреждал тебя! Я ведь чуть не стал «Драконом Гнева»! Нет, ну вот ведь тип безответственный!..
Огнеплюй грохотал, как грузовик гружёный пустыми бочками, размахивал крыльями и в тысячный раз вышагивал вокруг костра, у которого сидели мы с Анхе.
— Ты закончил? — Спросил я, принимая из рук девушки, запечённый в углях плод, который почему-то издавал запах сыра.
— Нет!!! Я не закончил!!! Ты не понимаешь, что могло произойти!!! Я тебя предупредил, а ты спровоцировал меня!!!
— Мы просто купались в озере, что тут такого?
— Что такого?! Что такого?!! Я совсем ненадолго отлучился, чтобы набить себе брюхо скользким вонючим кальмаром, за неимением лучшей еды, а когда вернулся, то застал вас резвящимися голышом в этой луже! И ты ещё спрашиваешь меня, что тут такого?!
Я пожал плечами и откусил кусок плода, который оказался весьма недурён на вкус. Анхе всё это время молчала, надувшись, и с крайним неодобрением посматривала на своего воспитателя.
— Ну, скажи мне, моя девочка! — Обратился к ней Огнеплюй, по змеиному вытянув шею. — О чём вы беседовали с… дядей Драгисом, до того, как пошли купаться?
— О том, чем отличается мужчина от женщины! — Честно сказала она.
Огненный торнадо пронёсся над нашими головами, испепелив ни в чём не повинный куст, росший неподалёку. Я испугался, что Огнеплюя сейчас хватит удар, потому, что он из красного стал тёмно-багровым, почти чёрным! Анхе, которая даже не подумала пригнуть голову, демонстративно отвернулась и с обиженным видом принялась, есть свою порцию. Я последовал её примеру, а разъярённый, весь пылающий праведным гневом дракон, вдруг опустил крылья, прикрыл глаза и грустно улёгся на песок. Некоторое время он лежал, молча, потом приоткрыл один глаз и спросил:
— Правда, ничего не было?
— Клянусь хвостом! — Торжественно ответил я и тут же сообразил, что сказал глупость, ведь хвоста у меня не было. (Повторяю, я до сих пор не могу понять, почему тогда у озера я чувствовал, что у меня есть и крылья, и хвост, и всё прочее, что положено дракону.)
Однако если Огнеплюй и заметил мой промах, то не подал вида, а только обречённо махнул крылом и сказал примирительно:
— Я сам виноват! Не заметил, как девочка выросла, а потом пустил козла в огород!
Я понял, что лучше не продолжать спор, который грозил перейти в драку, и, доев свою порцию, вытянулся на песке. Анхе, (сейчас она была одета во что-то похожее на индийское сари), встала и ушла по направлению к пещере. Вернулась она довольно быстро с объёмистым кувшином и двумя золотыми кубками в руках.
— Мир? — Спросила она, разлив вино по кубкам, а кувшин протянула Огнеплюю.
— Мир! — Ответил он и взял у неё кувшин кончиком языка.
Мы подняли наши сосуды и торжественно чокнулись, после чего я и Анхе отпили из своих кубков, а Огнеплюй отправил кувшин целиком в пасть и с хрустом разжевал его. Несмотря на то, что перемирие было достигнуто, напряжение, после выяснения отношений, осталось, и разговор не клеился. В конце концов, Огнеплюй заявил, что идёт спать, ещё раз подозрительно зыркнул в нашу сторону и направился куда-то вглубь джунглей.