Искатель. 1983. Выпуск №4
Шрифт:
Старший следователь прокуратуры Нарышкин что-то писал, но, увидев вошедших в кабинет инспекторов МУРа, отложил ручку и вышел из-за стола.
— Опять, значит, в одной упряжке с ворчливым стариком, так, Геннадий? — подмигнул он смутившемуся Козлову.
— Что вы, Николай Николаевич, мы по вас даже соскучились, — вступился Морозов.
— Ой, ли? Впрочем, сантименты оставим на потом. Вы на колесах? Тогда не будем терять время…
У дома № 13 по улице Марии Ульяновой Морозов свернул во двор и поставил «Москвич» рядом с другими машинами, выстроившимися на асфальтированной площадке. Девятиэтажная глыба послевоенной постройки. У каждого парадного лавочки, на которых сидели бдительные старушки. Провожаемые десятками любопытных глаз, оперработники вошли в 14-й подъезд, поднялись на последний этаж, позвонили. Открыла начавшая полнеть, но все еще привлекательная блондинка с воспаленными от слез глазами.
— Старший следователь прокуратуры Нарышкин, — представился Николай Николаевич. — Извините, что беспокоим вас.
Хабалова молча прошла в гостиную.
— Нам бы хотелось кое-что уточнить, Зоя Аркадьевна, — начал Нарышкин. — Расскажите, пожалуйста, все по порядку с того момента, как вы проснулись в воскресенье.
— Что говорить… Встали поздно, в десятом. Накануне Федя долго смотрел по телевизору футбол. Позавтракали…
— О чем вы говорили в то утро? — спросил Морозов.
— Да вроде бы ни о чем. Я предложила сходить в кино, а Федя не захотел. Он вообще последнее время стал какой-то раздражительный. Я посуду начала мыть, а он, ни слова не говоря, оделся и ушел. Вернулся домой около часу. Я спросила, где был. «Пошел, — говорит, — за сигаретами, встретил дружков, поболтали, пропустили по кружечке пивка». — «А за хлебом, — спрашиваю, — зайти не догадался?» Опять обиделся. Я решила сама сходить, оделась и минут за пять до открытия пошла в магазин, вернулась в половине третьего, а дальше вы знаете…
Морозов взглядом спросил у Нарышкина разрешения и встал. За ним вышел и Геннадий со своим таинственным свертком. Они остановились у двери ванной.
— А теперь, Борис Петрович, можете убедиться, что не зря пестовали вашего верного помощника, — полушутливо сказал Козлов, извлекая из свертка увесистый магнит. — Вот такой штучкой преступник сначала проломил голову Хабалову, а потом запер дверь.
Козлов попытался снаружи закрыть шпингалет. Однако из этого ничего не получилось. — Наверное, слабоват, — сконфуженно признал Геннадий.
— Просто никакого магнита у преступника не было. А вот ключ от квартиры скорее всего имелся. Сначала он видел, как из дома вышел Федор и ушел с дружками. Мог рассчитывать, что быстро тот не вернется — воскресенье. Потом ушла жена. Детей нет, значит, в квартире пусто. Он быстро на последний этаж, в комнатах — никого, заглянул в ванную — а хозяин к бутылке прикладывается, возможно, там от жены прятал, поэтому и не услышал. Что делать пришедшему? Стукнул по голове…
— А дверь? — не выдержал Козлов.
— Закрыл обычной рыбацкой леской, пропустив ее в дверную щель. Вот, смотри…
Морозов достал из кармана капроновую леску, зацепил петлей ручку шпингалета. Потом перекинул оба конца сверху над дверью, прикрыл ее и осторожно повел леску к притолоке. С третьей попытки шпингалет вошел в гнездо.
— Зоя Аркадьевна, вы никогда не теряли ключ от квартиры? — первым делом поинтересовался Морозов, вернувшись в комнату.
— Я нет, а вот Федор недавно терял.
— А замок после этого меняли?
— Нет.
Козлов многозначительно посмотрел на Морозова.
— Кто эти дружки, с которыми ваш муж ходил пить пиво?
— Не знаю. Их у «стекляшки» столько околачивается, забулдыг несчастных. — На лице Хабаловой появилась гримаса отвращения. — Их ловить и сажать надо. Из-за ста граммов передерутся, а за пол-литра убить друг друга готовы.
— Ну это вы напрасно, — возразил Нарышкин. — Подраться они могут, но чтобы из-за пол-литра прийти в квартиру, убить человека — невероятно. Может быть, у него были давние враги? Кто-то, допустим, мог посчитать, что по его вине попал в тюрьму, а когда вышел, отомстил. Согласны?
— Да не знаю я ничего! Знала бы — сказала. Что вы душу то мотаете? — Хабалова посмотрела на работников милиции с неприкрытой злобой, словно они являлись виновниками ее несчастья.
— Извините, что заставляем волноваться, — примирительно сказал Нарышкин. — Такая у нас работа, мы обязаны найти убийцу и рассчитываем на вашу помощь. — Он написал на листке номер своего телефона. — Если вспомните что-нибудь, звоните…
Никто из соседей по лестничной площадке не видел человека, который бы заходил днем в воскресенье в квартиру убитого, не слышал за стенкой шума драки. Ничем не смогли помочь и жильцы на других этажах. Лишь две пенсионерки с первого этажа, которые сидели перед обедом на лавочке у подъезда, вспомнили, что туда заходил какой-то рослый, полный мужчина средних лет. А вот когда вышел — не видели.
— Не густо, — подвел итог Нарышкин, когда они сели в «Москвич». — А если быть точным — ничего не ясно. Словом, ищите, други мои, ищите. К себе я автобусом доберусь. — И, попрощавшись, вылез из машины.
В магазине «Подарки», где работал Хабалов, Морозов с Козловым прошли в кабинет директора. Когда они представились, его брови удивленно приподнялись: — Чем могу быть полезен?
— Нам бы хотелось кое-что выяснить у вас в отношении Хабалова Федора Степановича.
— Господи, камень с души, ведь это не наш человек, то есть в штаты магазина он не входит, просто по договору с заводом «Мосрембыттехника» ему выделено место в торговом зале. Художник-шрифтовик, сам приходит на работу, сам уходит, когда вздумается. — И с неприкрытым интересом спросил: — А что он натворил, если не секрет?
— Убили его недавно.
— Ох, господи, что делается… То-то я смотрю, его нет и нет. А кто его убил?
Морозов отметил, что в вопросе было больше любопытства, чем удивления или сожаления.
— Это мы и должны выяснить.
— Скажу вам по секрету, — оживился директор, — есть у меня товаровед, Друце Роберт Иванович. Он с Федором дружил, кое-что должен знать. Только прошу не ссылаться на меня.
— Не беспокойтесь, — заверил Морозов, — сначала мы вызовем продавцов из того зала, где работал Хабалов, а уж потом Друце.
Девушки из секции сувениров, напротив которой находилась кабинка гравера, ничего интересного сообщить не могли. Затем Морозов попросил пригласить Роберта Ивановича. Войдя в кабинет, Друце бесцеремонно сел на свободный стул и с любопытством оглядел незнакомых людей.
— Я — старший инспектор уголовного розыска Морозов, это мой помощник лейтенант Козлов. Вот мое удостоверение.
Товаровед внимательно прочитал все, что там написано.
— Для начала я запишу ваши анкетные данные, таков порядок. — Морозов стал заполнять протокол допроса, потом передвинул листок с ручкой Козлову и, обращаясь к Друце, официальным тоном сказал: — 27 мая у себя в квартире был убит Федор Степанович Хабалов. Что вы можете сообщить в этой связи?