Испанский сон
Шрифт:
На сей раз его поразил конкретный человек. Вернее, его внешность. И даже не столько внешность, сколько выражение его лица, в особенности его глаз. Вальд вздрогнул. Он осознал необыкновенную притягательность воздухоплавателя — если бы это была женщина, подумал он, это была бы женщина моей жизни. Может быть, подумал он, так рождается голубизна? Может быть… но только не в данном случае: ничего сексуального не таилось для Вальда в глазах Сида Кампоамора — лишь облака, острова, далекие страны; лишь неведомые глубины одинокой души; лишь отражение своего досадного, нудного бытия, отражение жалкое и нелепое,
— Слышал о вас, — соврал Вальд.
Сид самодовольно подкрутил усы и поклонился.
— Вам сильно повезло, — сказал он по-русски весело и без малейшего акцента, — я как раз испытываю новейший нагреватель собственной конструкции, подъемная сила которого должна побить все рекорды. Он настолько велик, что не поместился, как заведено, над корзиной; пришлось поступиться частью грузопассажирского отделения. Как видите, — показал он куда-то вовнутрь корзины, обращаясь, вероятно, к стоящему рядом с ним Таррасу, — здесь есть специальная лебедка для поднятия грузов свыше тонны; теперь понимаете, насколько уникален шанс? Не знаю больше ни одного случая, когда в корзине была бы установлена лебедка, кроме разве что…
Он осекся и скромно потупился.
— Кроме чего? — спросил Вальд.
— Вам не может быть это интересно, — враз поблекшим голосом сказал Сид. — Простите меня; я увлекся своим. Это бывает… Во всяком случае, мне приятно испытать аппарат для сугубо практических надобностей.
— Раз так… кидай конец! — скомандовал Вальд.
Посреди днища корзины открылся квадратный лючок. Из лючка выпал конец с большим металлическим крюком.
— Цепляй! — отмахнул Вальд монтажникам.
Монтажники споро спустились в яму и зацепили конец за «круизёра».
— Не так, — заметил Сид, наблюдающий за процессом сверху из корзины, как пастор с кафедры.
— Больно ты умный, — сказали монтажники.
— Я же не командую концами автокрана, — резонно возразил воздухоплаватель. — Что же касается аппаратов легче воздуха…
— Ну, так спустись и сам покажи, — сказали снизу.
Сид с сомнением посмотрел на Тарраса.
— Mira, — предупредил он, — остаешься в корзине за старшего. Рукояти управления — вот.
Он быстро, как паук, спустился из корзины в яму и стал крепить машину правильно.
— Ну-ка, — сказал он, — попробуем. Вира, автокран!
Автокран взревел.
— Включай лебедку! — закричал Сид из ямы.
Барранко справился с управлением, и шар медленно пополз вниз. Корзина сравнялась с уровнем асфальта и замерла.
— Теперь подбавь-ка газку, — скомандовал Сид.
Ничего не происходило. Таррас, как полоумный, метался по корзине, не в силах найти нужную рукоять.
— !Joder! — воздел руки воздухоплаватель. — Там же написано: «Вира»! Сейчас сделаю сам.
Он взобрался на крышу «круизёра» и потянулся было к веревочной лесенке… но в тот же момент вулкан, курившийся все это время мирной, тоненькой струйкой дыма, взорвался с неимоверным грохотом и треском. Большинство людей, столпившихся вокруг ямы в асфальте, присело от ужаса. Таррас Барранко с перепугу выпрыгнул из корзины; Вальд по той же причине, наоборот, в нее вскочил — корзина казалась ближайшим убежищем от нового потока лавы. Действуя совершенно бессознательно, Вальд моментом нашел рукоять газа и рванул ее
— Руби концы! — закричали монтажники и тут же исполнили собственный приказ. Автокран тяжко грохнулся обратно на землю. Воздушный шар, освобожденный от бремени автокрана, радостно взлетал вертикально вверх. Последним, что Вальд увидел на земле совершенно отчетливо, были люди, разбегающиеся от бешеных выплесков лавы. Дальше мелкие предметы внизу начали сливаться. Шар попал в восходящую от вулкана струю горячего воздуха; он все быстрей и быстрей набирал высоту.
Вальд летел. Какое-то время он чесал репу, соображая, что же теперь делать. Похожая ситуация встречалась ему в детстве, в книжке про Незнайку, но это было слишком давно — он уже не помнил, как поступают в подобных случаях. Он повернул рукоять газа в сторону надписи «Майна», но то ли поворачивал слишком слабо, то ли при этом нужно было делать что-то еще — шар продолжал набирать высоту и при этом явно смещался в юго-западном направлении.
Вальд поневоле залюбовался открывшейся его глазам панорамой. Все недавние достижения столичного градостроительства проплывали под ним — причудливый городок Манежной площади, затем гигантский сверкающий купол белоснежного Храма; какое-то время он летел над рекой, минуя металлическую мачту со стоящим под ней Петром Первым и загодя восхищаясь прекрасным видом обновленного стадиона в Лужниках. Глаз Вальда безошибочно выхватывал из необозримой перспективы величественные символы времени: по одну руку — новенькое здание Счетной Палаты на Зубовской площади, по другую — комплексы Сбербанка и Газпрома; пролетая мимо Юго-Западной, он едва не залюбовался голубыми стеклянными многогранниками центра «Зенит», но вовремя вспомнил, что центр этот является незавершенным долгостроем, и скрепя сердце отказался от своего намерения.
Миновав район Теплого Стана, Вальд покинул территорию Москвы. Здесь он сообразил, что шар поднимается все выше и выше, и забеспокоился. Он схватился за бархатный борт корзины и закричал:
— Эй, кто-нибудь!
Конечно, он не ожидал, что кто-нибудь ответит ему. Тем более сразу двое… Однако именно так и случилось; он услышал два разных звука, перекрывших ровное гудение установки для нагревания воздуха. Один из этих звуков доносился снизу, откуда-то из-под корзины, и походил на голос Сида Кампоамора, воздухоплавателя. Голос этот был утробен, слова протяжны и неразличимы. Галлюцинация, подумал Вальд. И есть отчего: невероятное впечатление от этого Сида… катастрофа на полигоне… лихорадка и недосып последних дней…