Испанский сон
Шрифт:
Князь сел на свое место, и встал человек рядом с ним. Марина узнала этого человека. Именно он восседал в центральном кресле на возвышении, когда она впервые зашла в этот зал. Она не встречала его в подземном департаменте князя.
— Единственной церемонией, одобренной быть совершенной сегодня, является принесение каждым из присутствующих личной присяги на верность его высочеству. При том его высочество получит возможность ближе рассмотреть каждого из нас, а быть может, многих и запомнить с первого же раза. Прошу вас, начиная с левой стороны третьего ранга, подняться сюда по одному и засвидетельствовать свою верность в любых
— Я хочу в круге, — неожиданно сказал царевич.
Человек смешался и вопросительно посмотрел на князя. По рядам пронесся вначале негромкий ропот, а затем благожелательный и тоже негромкий смех.
— Мне очень нравится всё, как вы сделали, — сказал царевич посреди возникшего замешательства, и все шумы моментально умолкли. — Я это запомню. Я вас полюбил. Но там, в круге, голоса звучат громче, чем здесь. Я хочу, чтобы каждый, кто подойдет ко мне, слышал меня громче… — И, немного подумавши, он добавил: — И себя чтобы тоже слышал громче… вместе со мной.
Князь встал, выразительно посмотрел на распорядителя церемонии, склонился перед царевичем и произнес:
— Как будет угодно вашему высочеству. Мы счастливы, что со столь юных лет вы проявляете поистине глубокую мудрость.
Царевич легко встал и, сопровождаемый слегка сконфуженным распорядителем церемонии, двинулся в круг. Он старался идти медленно и величаво, но Марина видела, с каким трудом это ему удалось. Она вспомнила круг. Дай ему волю, подумала она, побежал бы вприпрыжку. Наверно, для него все это выглядело как сказочное приключение; вряд ли он что-либо уже осознал. Подумав такое, она сразу же отругала себя за столь вольные мысли и немедленно их пресекла.
Царевич забрался рукой под мантию и извлек оттуда маленький, очень красивый, сверкающий меч. Началась присяга. Фигуры в голубом подходили к отроку, опускались на колено, произносили свои слова, всякий раз в чем-то новые, и тихо, умиротворенно выходили из зала. Очередь Марины была одной из последних.
Собственно, последней была очередь всего высшего ранга; из первого ряда Марина пошла присягать самая первая. Она очень волновалась. Может быть, как-нибудь потом, думала она, я обрету в отношениях с его высочеством ту же непринужденную легкость, с какой мне довелось провести с ним не менее двух часов… а пока что мне даже труднее, чем всем остальным, так как они видят его царевичем изначально… не то что я… С этими мыслями она подошла к границе круга и преклонила на этой границе колено, как и все ее предшественники.
— Ваше высочество, — сказала она просто, радуясь звуку своего усиленного голоса, — я Мария. Всем телом и всей душою клянусь быть вам верной до гробовой доски. Все.
И она поцеловала благосклонно протянутую руку и ощутила на своем плече легкий удар меча.
— Принимаю твою клятву, Мария, — сказал отрок. — Ты мой друг; я твой друг.
И он незаметно и озорно подмигнул ей, отчего ее сердце возликовало.
— Благодарю вас, ваше высочество, — сказала она, поднялась, опустила глаза и тихонько, опять-таки как ее предшественники, вышла из зала.
Наверху — точнее, в другом зале, значительно большем размерами и расположенном значительно выше — уже был накрыт большущий праздничный стол. Марина с удовольствием заметила, что никто или почти никто из бывших на собрании не ушел. Десятки людей в голубых мантиях вели себя теперь более непринужденно,
И, конечно, обратить внимание его величества на пренебрежение ритуалом. Она не осмелилась сказать князю, как глубоко ее уязвило решение комиссии, возглавляемой им — ведь она была в числе тех, кто настаивал на подробном регламенте церемонии, чем немало удивила князя. «Ты вечно нарушаешь регламент, — сказал тогда князь, — большего нарушителя во всем Ордене не сыскать. И тыхочешь деталировки?» — «Поймите, ваше сиятельство, — отвечала она, — одно дело текущие заботы, а совсем другое — событие, внушенное Духом Живым…» — «Не смей так говорить! Все здесь внушено Духом Живым». — «Ну и что… Ну и подумаешь… А вот в Испании…» Они тогда едва не поругались.
А ведь эти солдафонские принципы, подумалось ей, могут быть очень живучи. Ведь они запросто перекочуют и в двор. Сейчас это — да, единое целое, думала она, глядя на атласное братство, но что будет, когда царская воля расставит все по своим местам? Одни заслуженно встанут рядом с троном; другие, менее достойные, обидятся, права начнут качать… плести интриги… заговоры… Какой ужас! Но это уже не ритуал — это политика… на то князь, на то службы безопасности и все, что уже существует сейчас… Значит, все же они понадобятся. Какой непростой вопрос! Вот, вот где нужно копать в Испании — изучить, уяснить, систематизировать расстановку сил, сложившихся к смерти Jefe… да! нефть нефтью, банки банками… а власть властью; расстановка сил в самом центре — вот где точность решает все! Она вспомнила формулу от 10 августа -5-го года — константы, исчисленные ею до шестого знака после запятой. Вот оно! Вот как надо работать.
И этикет. Без этикета никак нельзя. Как жаль, что я не дворянка, думала она, приближаясь к месту, отведенному для нее, и ласково улыбаясь в ответ на сыпавшиеся с разных сторон комплименты. Что за авторитет будет у меня при дворе? Однако здесь всего сто человек; а дворян из них менее половины. Почему бы его величеству не удостоить звания всех своих друзей… разумеется ограничившись сегодняшним, первейшим кругом… Во всяком случае, за свою особую заслугу перед ним я-то могла бы рассчитывать… Надо бы разузнать — не предлагал ли король Жанне д’Арк дворянства? Легко было Хуану Карлосу! Наследственный двор… наследственная герольдия…
В трапезной появился его высочество, сопровождаемый князем и членами Совета. Все встали. Мысли Марины немедленно улетучились; она вышла из-за стола, кругом обошла свой стул и низко присела перед шествующими мимо. И увидела краем глаза, что, глядя на нее, именно так поступили многие — поклоны их, разумеется, были мужскими, но они тоже, как и она, обошли свои стулья; те же, кто так и не вышел из-за стола, имели смущенный вид и старались всячески показать, будто что-то им помешало выйти. Может, я не права насчет солдафонских манер, подумала Марина. В следующий раз они выйдут все. Боже, ужаснулась она, я же сама ничего не знаю. Вилки не путать научилась месяц назад. А как Елизавета меняла церемонии? А Петр? А царица Екатерина?