Исполнитель
Шрифт:
– Тебя как, хлопчик, зовут? Не услышал я, – спросил высокий худющий красноармеец с рябым лицом и огромными оттопыренными ушами.
– С такими ухами, как у тебя, Рябовол, и не услыхать… – раздался чей-то издевательский голос.
– Цыц, сопля! – взвился рябой.
– Меня зовут Юрий, – представился Некрасов.
– Кажи мне, Юрок, чё тебе дома не сидится? – поинтересовался Рябовол.
– Нет у меня дома, дяденька красноармеец, – печально ответил Некрасов и, добавляя новые подробности, принялся рассказывать о "матери, умершей
– Во…во…во, оно то же самое и с нами будет! Поубивают всех нас на этой войне, лихоманка бы её взяла, наши жёны поумирают. Детишки же наши с протянутой рукой по свету мыкаться будут, – с болью выдохнул, едва не плача, невысокий белобрысый красноармеец лет двадцати двух.
– Евсюков, цыц, щучий сын! – резко оборвал его Саленко. – Вечно ты скулишь, как пёс поганый! Тоску на всех наводишь.
– Наступила тишина. Все думали о чём-то своём. Только в буржуйке громко потрескивали поленья.
Рябовол достал из кармана шинели тощий кисет:
– Вот дела! Табачку совсем не осталось. Курить, ох как хочется! Аж ухи пухнут.
– Не приведи господи, если они у тебя опухнут! Тогда дверь в теплушке придётся распиливать, чтобы тебя наружу вытащить! – ехидно заметил кто-то.
Вагон затрясло от дружного смеха.
– Дяденьки, у меня табак есть, – предложил Юра и полез в свой вещмешок.
– Что, сурьёзно? – не поверил Рябовол.
Некрасов вручил Саленко три пачки табака в фабричной упаковке.
– Мать честная! – удивился комвзвода. – Настоящий-то табачок, не самосад. А пахнет то как! Чуете, братцы?
Действительно, по теплушке поплыл вкусно-пряный аромат дорогого табака.
– Хлопчик, а где такого табачку-то добыл? – поинтересовался красноармеец лет тридцати в новой форме.
– С Асмоловской фабрики. Когда из Ростова бежать все начали, то фабрику кто-то поджёг. Кто-то ворота вышиб, ну и люди побежали туда. Я рядом тогда находился, ну и тоже схватил кое-что, – объяснил, несколько смущаясь, Юрий.
– Ну ты и хваткий, паренёк! – похвалил его совсем молодой красноармеец лет девятнадцати.
– Некрасов, а у тебя может и какава или чаёк сыщется? – в шутку сказал Саленко.
– Да, чай у меня тоже есть. Хороший. Да и сахар найдётся, – скромно сообщил Юрий.
– Вот это хлопчик! Во, молодец! Нам теперь хочь кажный день таких воспитанников пущай посылают! – раздались восторженные голоса.
Некрасов достал из вещмешка плитку чёрного чаю и четверть головки сахара и отдал всё это комвзвода. Саленко тут же распорядился поставить на печку котелки с водой. После чего принялся делить сахар.
Каждому бойцу досталось по кусочку, а Юре он вручил целых два.
Эшелон три дня простоял в Ростове. За это время Некрасову выдали форму. Когда он её надел, то весь взвод чуть не умер со смеху. Рукава гимнастёрки
– Не беда! Снимай мундировку-то свою! – распорядился Черновол, едва отдышавшись от смеха.
Забрав с собой всю красноармейскую форму, он вместе с двумя коренастыми мужиками, братьями Залесовыми, принялись отрезать, а потом шить вручную. Через несколько часов Юра уже надел прекрасно подогнанную под него красноармейскую форму. Вскоре к ним в теплушку пришёл комиссар полка:
– Воспитанник Некрасов, завтра будешь принимать присягу! – объявил он.
– Есть! – чётко, как его уже научили, ответил Юра.
Эшелон медленно двигался. Час ехали, двадцать стояли.
– Куда это нас везут? – недоумевали красноармейцы взвода Саленко, поминутно выглядывая в щель двери.
– Взводный, не томи душу, скажи… – просили они.
Но Саленко молчал. Он и сам не знал пункта их назначения.
– Военная тайна! – загадочно отвечал он, напуская на себя очень важный вид.
Вскоре стало ясно, что эшелон движется на восток.
– Странно, а почему не на юг? Почему не на Кубань? – спрашивали друг друга вполголоса бойцы.
Эшелон уже четвёртый день стоял на каком-то полузаброшенном разъезде в открытой степи. Было так холодно, что стены теплушки и нары покрылись толстым слоем инея. А рядом с печкой было невыносимо жарко. Некрасов вынул из вещмешка книги.
– Юра, а что это у тебя? – поинтересовался Саленко.
– Это мои самые любимые книги. Русско-французский словарь. Книга об Александре Македонском и "Приключения Шерлока Холмса" Конан-Дойля.
– А чё это такое, Конана… Конан… Дойля? – едва выговорив, спросил комвзвода.
– Это рассказы о частном сыщике Шерлоке Холмсе. Мне очень нравится, как он расследует различные преступления, – объяснил Юрий.
– Слушай, друг, почитай нам! А то мы тута як цуцики мёрзнем! А? – попросил Рябовол.
– Хорошо, но только я лучше вам перескажу. Ведь я наизусть знаю эти произведения, – согласился Некрасов.
Он удобно устроился на поленьях возле самой печки и, сняв шинель, принялся рассказывать прозведение Артура Конан-Дойля "Пёстрая лента", добавляя в него от себя некоторые детали. В теплушке стояла тишина, изредка прерываемая возгласами:
"Вот гадина!", "Вот сволочуга!", "Ты дывысь, чё задумал?"…
Когда Некрасов закончил, весь взвод начал бурное обсуждение. На следующий день к ним в теплушку пришёл комиссар полка, командир батальона и командир роты. Они присели рядом с красноармейцами Саленко и тоже начали слушать, как Юра пересказывает повесть Конан-Дойля "Собака Баскервилей".
– Хорошо рассказываешь, сынок! – похвалил его Егор Кузьмич. – Но это всё про буржуев и их жизнь. А тебе надо рассказывать о подвигах бойцов непобедимой Красной Армии, о пламенных революционерах, которые боролись с царизмом и гнили по каторгам да по тюрьмам. Ты меня понял, Юра?