Исполнитель
Шрифт:
– Так точно! – бодро и, не задумываясь, ответил ему Некрасов.
На следующий день Юру вызвали в штаб полка.
– Некрасов, ты случайно печатать на машинке не умеешь? – поинтересовался начштаба Клинов.
– Умею, – ответил Юрий.
– Тогда вот садись, братец, и напечатай мне вот эти три приказа, – Клинов подал ему несколько листов, написанных великолепным каллиграфическим почерком.
Через двадцать минут всё было готово.
– Товарищ начштаба, я всё сделал! – доложил Юрий.
– Как, уже? – искренне удивился Клинов.
– Да, а что там было печатать… – ответил, делая смущённый вид, Некрасов.
– А наш писарь, который
– Полковой воспитанник Некрасов, вы назначаетесь на должность писаря нашего стрелкового полка. Приказ будет готов через пять минут. Жить будешь в штабном вагоне в одном с купе с делопроизводителем Яблоковым. Выполняй!
Через полчаса Юрий разместился в тесном, но очень чистом купе. Здесь вместе с ним жил писарь Мылов, которого все звали не иначе как "Мыло" и Семён Маркович Яблоков. Это был человек лет пятидесяти с седыми обвислыми усами, короткой стрижкой, крупным носом, на котором каким-то странным образом удерживались маленькое старое пенсне. Несмотря на большую разницу в возрасте, Яблоков и Некрасов очень быстро сошлись. Выяснилось, что Семён Маркович почти всю свою жизнь проработал делопроизводителем в Министерстве внутренних дел Российской империи. У него был такой каллиграфический почерк, что написанные им документы были похожи на произведения искусства. Но печатать на машинке Яблоков не научился. "Зачем все эти новшества в нашем канцелярском деле?" – не раз повторял он. Семён Маркович иногда писал документы, но в основном занимался их сортировкой и подшиванием. Когда Некрасов увидел папки, оформленные делопроизводителем, то пришёл в восторг. Аккуратно, красиво, понятно…
– Семён Маркович, а как Вас мобилизовали в Красную Армию? Вам же пятьдесят лет? – однажды осторожно поинтересовался Юрий.
– А меня, Юрик, не мобилизовывали. Я – доброволец! – просто объяснил Яблоков.
– Как это? – Сильно удивился Некрасов.
– Дело в том, что, как ты знаешь, я всю свою жизнь прослужил делопроизводителем в канцелярии МВД. После октября 1917 года я остался на улице. Ни пенсии, ни талонов на паёк. Жена умерла. Старшая дочь уехала со своей семьёй во Францию, а я отказался. Что я буду делать в чужой стране без знания языка, без профессии? Младшая дочь в 1916 году вышла замуж за прапорщика, который сейчас является комбригом Красной Армии на Восточном фронте. Так вот, зять мне и порекомендовал поступить на службу в одно из советских учреждений. В Москве меня нигде не хотели брать. Удалось только пойти добровольцем в действующую армию. Ты знаешь, Юрик, я доволен. У меня почти всегда есть крыша над головой, тёплая кровать, горячая еда и одежда. Я имею ввиду красноармейскую форму. После победы я буду иметь право на паёк, как участник войны, – подробно объяснил Яблоков.
Работали Яблоков и Некрасов в другом купе, которое являлось канцелярией штаба. Печатая различные документы и приказы, Юра узнал, что их полк является резервным в 10-й армии, которая должна будет поддерживать 1-ю Конную армию Будённого в наступлении на линии Царицын – Тихорецкая.
– Поэтому наш эшелон и движется на Царицын! – догадался Юрий.
Они, как всегда, пропускали все составы, но всё равно, хоть и медленно, но двигались к Волге.
В конце января их эшелон стоял в каком-то тупике на железнодорожной станции Царицына. Только что пообедав, Некрасов с Семёном Марковичем сидели в своём спальном купе. Делопроизводитель рассказывал о своей службе в канцелярии МВД, как вдруг за окном послышался странный шум, от которого затряслась земля. Яблоков немедленно прильнул к стеклу.
– Вот это сюрприз! – вполголоса воскликнул он, открывая окно. – Юрик, смотри.
Некрасов выглянул наружу. Рядом с ними остановился странный поезд. Два огромных локомотива тянули его сзади, а третий находился в хвосте состава. Впереди находились вагоны, защищённые бронёй. К ним была прицеплена открытая платформа с артиллерийскими орудиями. За ней следовали роскошные пассажирские вагоны первого класса. С поезда прыгали матросы в чёрных новеньких бушлатах, на рукавах которых красовались нашивки. Юрий напряг зрение и прочитал "ПОЕЗД ПРЕДРЕВВОЕНСОВЕТА". В руках матросов – винтовки с примкнутыми штыками. На головах, несмотря на мороз, бескозырки с лентами "БАЛТИЙСКИЙ ФЛОТ".
– Это что такое, Семён Маркович? – удивился Некрасов.
– Личный поезд народного комиссара по военным и морским делам, Председателя Реввоенсовета товарища Льва Давидовича Троцкого, – почему-то шёпотом ответил делопроизводитель.
Матросы оцепили поезд. Из вагона первого класса вышел человек выше среднего роста с бородкой клинышком, в шинели, фуражке и пенсне. За ним резво повыскакивали симпатичные молодые женщины. Все в полушубках, в шлемах-богатырках и коротких хромовых сапожках.
Весело хохоча, женщины лепили снежки и кидали друг в друга.
– А это сам товарищ Троцкий со своими стенографистками, – пояснил Яблоков. И тут же добавил:
– Ты смотри, какой состав! Мне рассказывали, что здесь есть вагон-библиотека, вагон-канцелярия, вагон-медпункт, вагон с телеграфом и радио, походная типография, мотоциклетный гараж и вагон-ресторан с хорошей кухней.
К Троцкому подбежал какой-то военный, очевидно, высокого ранга и, взяв под козырёк, принялся докладывать. Яблоков тут же резко закрыл окно и задвинул шторы.
– Это так, на всякий случай, – пояснил он.
Сев на лавку, Семён Маркович вытер платком, почему-то вспотевший, лоб и вслух высказал своё мнение:
– Раз сюда приехал сам Троцкий, значит, дела очень серьёзные. Наступление будет жестоким и безжалостным. С заградительными отрядами ЧОНа и децимацией.
– А какой смысл в данном случае имеет слово "децимация"? – недоумённо поинтересовался Юрий.
– Это когда расстреливают каждого десятого красноармейца из числа тех, кто без приказа оставил свои позиции, – объяснил Яблоков.
1-я Конная армия и части 10 армии начали безостановочное наступление вдоль железной дороги Царицын – Тихорецкая. 15 февраля 1920 года 10-я армия, по льду форсировав Маныч, прорвала фронт противника и на следующий день заняла станцию Торговую. Потери среди наступающих частей были огромными.
– Срочное построение всему личному составу полка! Выдвигаемся на станцию Торговую пешим ходом. Для охраны эшелона оставить минимальное количество людей, – отдал приказ комполка вечером 18 февраля.
– Яблоков, Некрасов, Мылов, – поступаете в распоряжение начальника охраны эшелона. Вы все лично несете ответственность за сохранность штабных документов! – распорядился Клинов.
Юрий, воспользовавшись наступившими сумерками, улучил удобный момент и выпрыгнул из вагона. Спрятавшись за полевой кухней, которую со страшным скрипом тащила старая немощная лошадь, он последовал за уходящим полком. Стояла тихая морозная ночь. Ясное небо было усыпано мерцающими звездами. Звонко хрустел снег под ногами сотен людей. При свете яркой луны перешли на другой берег Маныча.