Испытание. По зову сердца
Шрифт:
— Так то ж не я, а вин сам прихлопнувся! — смутилась Нюра.
— «Сам»!.. — передразнил Рыжов Нюру и опустился на траву против Веры. — Не сам, а ты!.. Верно я говорю?
— Верно! — девушки зааплодировали. — Верно!..
— Разве это не геройство? — продолжал Рыжов. — «Мессершмитт» на нее в пике, — он занес руку выше головы и показал, как немецкий самолет пикировал на Остапенко, — а она не растерялась — и раз! — в сторону, — другой рукой он описал зигзаг и повторил это движение столько раз, сколько пикировал на Остапенко вражеский истребитель. — «Мессер» — в пике, а она еще ниже жмется к земле. Из пике он выйти не смог и вмазался в землю... А ты говоришь: «трясогузка».
Девушки захлопали в ладоши.
Тамара вскочила, подбежала к Остапенко и подхватила ее под мышки.
— Качать ее! — закричала она. Но Нюра вырвалась и укрылась за стволом старой березы. — Она, товарищ комиссар, своим спокойствием кого угодно в пике введет!.. — засмеялась Тамара.
— Спокойствие на войне, девушки, дело важное! Ведь преждевременная вспышка может вызвать ненужные потери. Комиссар взглянул на Веру и, заметив ее смущение, переменил разговор: — А по какому же это поводу вы здесь, а не в столовой обедаете? Да еще и с вином!..
— Вере сегодня стукнуло двадцать лет, — за всех ответила Гаша. — И она сегодня узнала, что ее отец жив и награжден как герой! — добавила Валя.
Рыжов пожал Вере руку:
— Ну, в таком случае, товарищ Железнова, поздравляю!.. От всего сердца желаю тебе здоровья и исполнения всех желаний.
— И стать летчиком-истребителем? — улыбаясь, спросила Вера.
— Летчиком-истребителем?.. — переспросил Рыжов, порылся в своих карманах, вытащил маленькую записную книжку с маленьким карандашиком, написал на первом листе: «Каждый должен быть героем на своем посту» — и протянул Вере: — Вот мой небольшой подарок в день рождения!
После этого Рыжов хотел было подняться, но девушки снова усадили его, налили кружку вина, сдвинули к нему всю оставшуюся закуску и потребовали, чтобы он выпил.
— Ну что же, — Рыжов поднял кружку, — за виновницу торжества?!
Ему налили вторую кружку и снова заставили выпить. Рыжов потягивал вино маленькими глотками и рассказывал девушкам о подвиге летчика из соседнего авиаполка.
— ...Его самолет подожгли зенитки, — начал он. — К себе долететь он не мог. И тогда Крутиков, Женя его звали, не выпрыгнул с парашютом, а перешел в пике и направил свой самолет прямо в центр расположения фашистского штаба. Его товарищи видели это... Видели они и как горел штаб...
— Вот вы, товарищ комиссар, поймите, почему нам хочется летать туда, где бои? — не утерпела Вера. — Поверьте, нам здесь невмоготу! Мы молодые, здоровье у нас отличное, энергии — через край. А здесь вместо нас может быть любой, уже отлетавшийся пилот... Попросите командира, пусть он пошлет нас в авиашколу!.. Вот честное комсомольское, не ошибетесь!..
Девушки подскочили к комиссару и окружили его.
— Дорогой товарищ Рыжов, попросите! Вот увидите, какими мы будем хорошими летчицами!..
Рыжов поднялся.
— Я уже вам говорил, девушки, что такие настроения вредят нашей эскадрилье! И я как комиссар должен подобные разговоры прекратить, — ответил Рыжов и поднялся. — Одно могу сказать: настанет время, придет вам смена, и вы обязательно поедете в школу. А пока вы — летчицы эскадрильи связи штаба фронта — должны любить свою службу и свои У-2. Понятно?
— Понятно! — весело ответили летчицы, обнадеженные комиссаром.
— Ну и точка! — Он стукнул кулаком по ладони. — А теперь, дорогие мои, я пошагал. Спасибо вам за угощение!..
— И вам спасибо, товарищ комиссар! — ответили девушки.
Когда Рыжов ушел, Гаша принесла баян, села на мшистый пенек и заиграла. Девушки тихо запели.
Девичьи голоса, звуки баяна, шелест листвы — как будто вовсе и нет войны!.. Но вот послышалось тарахтенье У-2. Баян замолк. Все насторожились. В небе над дубравой появился самолет.
— Люся!.. Люся!.. — закричали девушки и, выбежав на опушку, стали махать кто пилотками, кто платками.
У-2 пролетел низко над их головами, и было видно, что Люся в ответ машет им рукой...
Ночью Вера долго не могла заснуть. Она думала об отце. Представляла себе: вот он с винтовкой в руках врывается в гущу врага, вот, как Чапаев, отстреливается из пулемета, вот он, раненный, стонет в кустах у реки...
Как бы хотелось Вере подняться в своем самолете высоко-высоко над землей и посмотреть, где же ее отец... Она вспоминала те участки фронта, где ей удалось побывать за два месяца фронтовой жизни, но там отца не было...
Ворочаясь с боку на бок, Вера разбудила Тамару. Та приподнялась, рукой нащупала Верину голову, прижала ее к подушке:
— Ты чего не спишь?
Промаявшись еще с полчаса, Вера встала, набросила на плечи куртку и вышла на воздух.
Редкие облака играли с луной: то прятали ее за своей пеленой, то раздвигались, показывая ее во всем сиянии. Со стороны Вязьмы доносился противный, монотонный и зловещий звук «у-у-у...» — фашистские самолеты летели к Москве.
Засунув руки поглубже в рукава и уткнув нос в шершавый воротник куртки, Вера снова задумалась. Ей почему-то вспомнились Стропилкины. Наверное, ходит мать Ивана Севастьяновича в военкомат с прошениями. Его-то уж не призовут: мамаша отстоит, она такая!.. И самой вдруг стало стыдно: «С чего это я?.. Откуда такая злоба? Может быть, он честно сражается на фронте и даже ранен?» Вера пожалела, что не ответила на его письмо. «Напишу, сегодня же напишу! Только вот что писать?..»
В густых предрассветных сумерках затарахтел У-2: кто-то возвращался с ночного задания. Черный силуэт самолета пронесся над головой Веры. Летчик выпустил красную ракету. В ответ с аэродрома взвилась светлая ракета и упала за железной дорогой, в кустах. Вера вышла на опушку. Самолет приземлился, качаясь, прошел прямиком к месту стоянки и слился с темнотой леса.
«Урванцев вернулся... Молодец!» — подумала Вера и пошла спать.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Вера настойчиво добивалась своей цели. Она основательно теоретически изучила боевые и технические свойства самолета «МИГ» и в последнее время все порывалась в полк истребителей попрактиковаться. Для этого она познакомилась с летчиками полка и очаровала одного из них — Гришу Беркутова. Беркутов обещал, что упросит командира эскадрильи и тот разрешит летчице Железновой поупражняться с инструктором на учебном истребителе.