История частной жизни. Том 5. От I Мировой войны до конца XX века
Шрифт:
ТЕЛО И ЗАГАДКА СЕКСА
ТЕЛО НАРЦИССА
Тиресий сказал: «Ребенок жил бы лучше, если бы он себя не видел». Не зная о своей красоте, Нарцисс не замечал соблазненных его внешностью женщин и нимф. Одна из них, Эхо, от безответной любви перестала есть: ее тело иссохло до такой степени, что остался только голос. Отвергнутые девушки обратились за помощью к Немезиде, которой боги поручили преследовать и наказывать неумеренность, угрожающую порядку вещей и сложившейся иерархии. Нарцисс увидел свое отражение в реке, влюбился в себя до такой степени, что умер, не в силах оторваться от прекрасного зрелища. Даже Пересе кая Стикс, он в последний раз любовался своим отражением. В беотийской версии мифа Нарцисс, которому докучал своей любовью Аминий, дал влюбленному юноше меч, которым тот убил себя, призывая Немезиду. Богиня мщения подтолкнула самовлюбленного Нарцисса к самоубийству. Согласно Павса-нию, Нарцисс был влюблен в свою сестру, очень похожую на
Историческая стадия зеркала
От невнимательного наблюдателя может ускользнуть один факт: французы становятся все более красибыми. Это можно подтвердить цифрами. В 1980 году рост двадцатипятилетних мужчин составлял в среднем 1,74 метра против 1,72 метра в 1970 году и 1,60 метра — в 1914-м. Ни один человек «среднего роста» не влезет сегодня в доспехи Дюгеклена или мундир Наполеона. В 1930-е годы на улицах можно было встретить людей с зобом, косолапых, карликов, беззубых. Тот факт, что внешность людей становится все лучше, очевиден, однако в том, как люди выглядят, проявляется социальное неравенство: в 1980 году средний рост врача или адвоката был 1,75 метра, а рост сельскохозяйственного рабочего —1,68 метра.
Изменения тела к лучшему можно наблюдать в зеркале. Оно появилось во Франции лишь в XVI веке—этот предмет роскоши был завезен из Венеции. Оно было редкостью и стоило дорого; в межвоенный период в доме рабочего было лишь одно небольшое зеркало, висевшее над раковиной, чтобы глава семейства мог бриться перед ним. Большие зеркала, в которых можно было увидеть себя с головы до ног, были лишь в богатых домах. Перефразируя Фрейда, можно говорить об «исторической» стадии зеркала, вошедшего в обиход всего населения недавно. Теперь люди не воспринимают свою внешность через других, а могут видеть себя целиком в большом зеркале в ванной комнате.
Зеркала в ванных комнатах буржуазных домов появляются в 1880-е годы. Ванная—самое укромное место в доме. Здесь люди видят себя без прикрас — без корсетов, париков, зубных протезов и пр. Видят не так, как они предстают в обществе, а в полнейшей своей наготе. Иногда это печальное зрелище, с которым сталкиваются представители всех социальных слоев: по данным Национального института статистики и экономических исследований (INSEE), ванной комнатой или душем оборудованы 8о% квартир и домов. Возможно, зайдя в ванную, люди больше рассматривают себя в зеркале, нежели моются, потому что один француз тратит в год всего два небольших куска мыла и существует всего одна зубная щетка на троих.
Распространение зеркал ничего не говорит о том, что находится внутри тела. Об этом вчера нам рассказывали рентгеновские снимки, сегодня—УЗИ, сканирование, MPT. С одной стороны, все это—эффективные средства ранней диагностики, с другой — новые источники для беспокойства. Теперь люди не довольствуются симптоматикой, а стремятся узнать первопричину малейшего сбоя в функционировании. Исследование организма не устраняет тревогу, а перемещает ее. Где в моем теле, которое так хорошо выглядит, скрывается микроб, вирус, разрушающий его? Как сдержать этот процесс? Все это порождает большие проблемы, деонтологические для врачей, финансовые—для страховых компаний.
Женское тело
Церковь с недоверием относится к одержимости чистотой тела. Обнаружение собственного тела может вызвать неже лательные прикосновения к нему или желание познать тело другого человека. Даже в обеспеченных семьях в 1930-е годы нормой была еженедельная ванна, и дети меняли белье лишь по этому случаю. Это был пахнущий мир. Любимого чело века опознавали по запаху ног, как в наши дни —по дезодоранту. В сельской местности о том, что у женщины^началась менструация, не говорилось, но все знали. «Мать никогда не говорила мне о месячных, но я замечал, что папа ходил за солью. При месячных нельзя за ней ходить, можно перевернуть ящик с солью, и пиши пропало»24. При месячных женщине не удается приготовить майонез, разве что перед наступлением климакса. Считается, что подобное женское недомогание очень возбуждает мужчин, и Георг Гроддек утверждал, что «три изнасилования из четырех происходят именно в этот период»25. Сегодня, как представляется, эта тема находится на границе того, о чем можно говорить. Женщины говорят об этом между собой, но всегда вполголоса. Теперь противозачаточные таблетки позволяют изменять время наступления'менструации и женщины могут заниматься сексом, не информируя партнера о происходящем.
Представления о красоте женского тела менялись. Например (хотя этим дело не ограничивается), в прежние времена идеалом считалась полнота, теперь — стройность и худоба26. Конечно, восхищение тучностью свойственно всем обществам, где преобладают недоедающие, и Андре Бюргьер отмечает, что в средневековых итальянских городах аристократы и правящие круги назывались popolo grosso,
Среди простого народа, тех, кто до XIX века жил на селе, не было никаких эстетических тренировок. «Полевые работы, если учесть отсутствие машин, делали фигуру согнутой»,—пишет * По-итальянски popolo grosso—толстые люди, popolo magro—худые люди.
тот же автор. Модель стройности, таким образом, спускается сверху вниз. Пьер Бурдьё видит в этом скрытое проявление классовой борьбы. «Тело становится ставкой в борьбе, целью которой является согласие на условия того, кто занимает господствующее положение (того, кто выставляет свое тело под взгляды других), и интеграция в общество. Эта борьба за распространение норм восприятия господствующей части общества отождествляется с классовой борьбой в том, что касается навязывания характеристик группы после того, как они будут узаконены, и заставляет принять их за образец»28. Обществу изобилия, считающему жир «плохим», а тучность — «вульгарностью», эстетика стройности навязывается средствами массовой информации, побуждающими женщин соблюдать диету и заниматься постоянно появляющимися новыми гимнастиками: аэробикой, бодибилдингом, стретчингом, турбоаэробикой и т. д. Известно происхождение некоторых видов гимнастики: Америка, точнее—Калифорния. Культ собственного тела требует жертв, прежде всего материальных (в пропорциональном отношении люди начинают тратить меньше денег на одежду и больше на «поддержание внешности»). Далее идут жертвы этического порядка—СМИ постоянно твердят, что «мы имеем такое тело, какого заслуживаем», а это вызывает новое чувство ответственности. Тело, которое в результате всего этого получится и будет выставляться на всеобщее обозрение на пляже, должно соответствовать современным модным канонам.
Тела спортсменов
Приблизить нас к идеалу надлежит спорту. Олимпийские игры, возникшие около 8оо года до н. э. и отмененные императором Феодосием в 394 году, представляли собой спортивные практики, отмеченные печатью жестокости. Современное слово «спорт» пришло к нам из Англии. Томас Арнольд ввел занятия спортом в частных школах (public schools) Англии, чтобы как-то ограничить—или социализировать—насилие. С точки зрения Пьера де Кубертена, по инициативе которого в 1896 году прошли первые современные Олимпийские игры, спорт должен способствовать формированию личности, умению преодолеть себя. В 1920-х годах «благородство» спорта связывается с «материальной незаинтересованностью»: деньги запятнали бы его чистоту; спорт становится любительским. «Мушкетеры» занимались спортом профессионально. После 1920-х годов дух состязания и вмешательство финансовых интересов повлекли за собой неминуемую профессионализацию. Спорт отныне подчиняется следующему: деньгам, медицине и средствам массовой информации. У спортсмена-профессионала практически нет частной жизни: за его телом постоянно следят врачи—диетолог, кинезитерапевт, кардиолог и т. д. Их работу направляет тренер, прилагающий все усилия, чтобы сделать из своего подопечного медийную фигуру. Во Флориде курорт Colony Beach and Tennis Resort принимает детей с десяти лет и навязывает им флотскую дисциплину. Ее основатель Ник Боллетьери в прошлом был моряком. Только проведя детство и отрочество в спартанских условиях, можно выйти на международный уровень, где спортсмен, со всех сторон охваченный медициной и спонсорами, не будет ни курить, ни пить, ни «кутить» и за короткий срок принесет максимум денег. Век чемпиона короток. Теннисиста Бьорна Борга чествовали за то, что он был настолько мудр, что ушел из большого спорта в двадцать шесть лет. Роль спорта в поддержании социального порядка достаточно велика. Аудитория телетрансляции футбольного матча команд второго дивизиона превосходит аудиторию самых популярных политиков. Заходит ли речь о теннисе, боксе или футболе, СМИ хватаются за эту тему и наводят на мысль, что благодаря спорту можно достичь высокого общественного положения. При этом об успехе говорится как об исключительном случае. Стадион по-прежнему остается местом, где проявляется самый крайний национализм. На кортах «Ролан Гаррос» грубой ошибке иностранца аплодируют так же, как эйсу француза.
Крайне правые хотят выдворить из страны всех иммигрантов, «кроме Платини», иронизирует сатирический еженедельник Le Canard enchaine. Как реакция на развлекательную сторону спорта возникает более гедонистский взгляд. Далекие от какого бы то ни было состязательного духа в силу своего возраста, профессии или менталитета, многие французы мирно бегают трусцой, катаются на велосипеде и на лыжах, что, впрочем, не исключает яростного «боления» перед телевизором.
ЗЕМНАЯ ПИЩА
Земная пища — вопрос культуры