История похищения
Шрифт:
– Мы так не договаривались! Все упиралось в новый указ. Он издан. Теперь это долг чести, нечего играть со мной в игрушки!
– Вы не представляете, как противно быть адвокатом этих типов! – заныл Парра. – Тут ведь не о деньгах речь идет, а о том, что они меня укокошат, если останутся недовольны. Что прикажете делать в такой ситуации?
– Давайте ее сперва проясним, – сказал Вильямисар. – В чем загвоздка?
– В том, что пока полиция не прекратит бойню и не накажет виновных, освобождение Марухи невозможно. Вот так.
Вильямисар в ярости разразился проклятиями в адрес Эскобара. А потом добавил, обращаясь к Гидо Парре:
– Убирайтесь с моих глаз! Не знаю, как Эскобар, а я вас точно убью!
И Гидо Парра
– Он безумен! – всхлипнул Гидо Парра. – Его никто не утихомирит… А значит, мне остается одно: бесследно исчезнуть.
Понимая, что таким образом прервется единственная связь с Пабло Эскобаром, Эрнандо Сантос пытался уговорить Гидо Парру остаться. Но без толку. Напоследок Гидо умолил Сантоса оформить ему визу в Венесуэлу и договориться о том, чтобы его сын закончил бакалавриат в боготинской Современной гимназии. По неподтвержденным слухам, Парра спрятался в одном из монастырей Венесуэлы, где жила его сестра-монахиня. И о нем ничего не было известно, пока 16 апреля 1993 года в Медельине не обнаружили его труп, спрятанный вместе с телом сына-бакалавра в багажнике какой-то машины без номеров.
Вильямисар довольно долго переживал свое поражение. Ну зачем, зачем он поверил Эскобару на слово? Казалось, все пропало. Пока шли переговоры, он постоянно держал в курсе событий доктора Турбая и Эрнандо Сантоса, которые теперь тоже не имели никаких известий от Эскобара. Вильямисар виделся с ними почти каждый день и старался не рассказывать им о своих злоключениях, а делился только ободряющими новостями. Он подолгу засиживался в доме экс-президента, который стойко воспринял смерть дочери, но смотреть на эту стойкость без слез было нельзя, потому что Турбай замкнулся, ничего по этому поводу не говорил. И вообще как будто бы стал невидим. Эрнандо Сантос, надеявшийся только на посредничество Парры в деле освобождения сына, тоже впал в глубокое уныние.
После убийства Марины и особенно после того, как о нем было так грубо, нагло заявлено, встал неизбежный вопрос, что делать дальше. Почетные граждане исчерпали свои возможности на переговорах, никаких других авторитетных посредников на горизонте не было. Надеяться на добрую волю Эскобара или на какие-нибудь методы косвенного воздействия смысла не имело.
Прекрасно понимая, во что он влип, Вильямисар изливал душу Рафаэлю Пардо:
– Представляете, что я чувствую?! Сколько мучений причинил Эскобар за эти годы мне и моей семье! Сначала он мне угрожал. Потом устроил покушение, и я только чудом спасся от смерти. Тогда он снова стал угрожать. Потом убил Галана, похитил мою жену и сестру. А теперь еще хочет, чтобы я защищал его права!
Но жалуйся – не жалуйся, а жребий был брошен. Единственный надежный путь к освобождению заложников вел в логово льва. Иными словами, Вильямисару оставалось только одно: полететь в Медельин, разыскать Пабло Эскобара и все обсудить напрямую.
Глава 8
Главный вопрос состоял в том, как отыскать Пабло Эскобара в городе, где свирепствовало насилие. В начале 1991 года, за первые два месяца там было совершено тысяча двести убийств – по двадцать в день. А каждые четыре дня происходили массовые убийства. Почти все вооруженные группировки вступили в сговор и начали эскалацию террора, самую страшную за всю историю страны. Центром терроризма стал Медельин. За относительно короткое время там убили четыреста пятьдесят семь полицейских. По данным департамента госбезопасности, на службе у Эскобара состояло две тысячи местных жителей, среди которых было много подростков, зарабатывавших себе на жизнь охотой на полицейских. За каждого убитого офицера полиции они получали по пять миллионов песо, за агента – по полторы, а за раненого – по восемьсот тысяч. 16 февраля 1991 года в Медельине на площади Быков при взрыве автомобиля, начиненного ста пятьюдесятью килограммами динамита, погибли три унтер-офицера и восемь агентов полиции. А заодно были убиты еще девять человек, случайно оказавшихся на этом месте, и сто сорок три ранены.
Пабло Эскобар винил во всем Элитный корпус, которому было поручено вести борьбу с наркомафией. Этот корпус создал в 1989 году президент Вирхилио Барко, отчаявшись навести четкий порядок в армии и полиции. Формированием корпуса занималась Национальная полиция, поскольку армию стремились максимально уберечь от пагубного влияния наркотиков и втягивания во внутренние конфликты. Поначалу в состав корпуса входило лишь триста человек, имевших в своем распоряжении вертолеты и прошедших подготовку в Особой воздушной службе, подразделении спецназа Вооруженных сил Великобритании.
Новый корпус начал действовать в районе среднего течения реки Магдалена, в центре страны, когда латифундисты создавали собственные военизированные отряды для защиты от повстанцев, и борьба эта была в самом разгаре. Позже от Элитного корпуса отпочковалось подразделение спецназа, способное вести боевые действия в городах. Оно обосновалось в Медельине и действовало на свое усмотрение, подчиняясь напрямую Главному управлению полиции в Боготе, и по природе своей деятельности не могло не превышать своих полномочий. Это породило смятение не только среди преступников, но и среди местных властей, которые с большой неохотой мирились с существованием некоей автономной, не подчинявшейся им силы. А Невыдаванцы – те вообще ополчились на спецназ, обвиняя его во всевозможном нарушении прав человека.
Жители Медельина знали, что Невыдаванцы не на пустом месте обвиняют спецназ в убийствах и произволе, они все это видели своими глазами, хотя в большинстве случаев подобные факты официально не признавались. Колумбийские и международные правозащитные организации выражали протест, в ответ правительство мычало нечто невразумительное. Спустя несколько месяцев, правда, было решено, что все облавы должны происходить при надзоре представителя Генеральной прокуратуры, однако это повлекло за собой неизбежную бюрократизацию оперативных действий.
На правосудие особо надеяться не приходилось. Судьи и судейские чиновники, получавшие скудное жалованье, которого и на жизнь-то хватало с трудом, не то что на обучение детей, оказались перед страшным выбором: или быть убитыми, или продаться наркомафии. Самым потрясающим в этой истории было то, что многие предпочли умереть.
Пожалуй, наиболее ярким проявлением колумбийского колорита было то, что жители Медельина проявили тогда удивительную способность приноровиться ко всему, и к хорошему и к плохому. Возможно, это и есть крайняя форма отваги?.. Большинство даже не подозревало, что их город, который всегда был самым прекрасным, самым оживленным и гостеприимным городом страны, превратился за последние годы в самое опасное место на Земле. В столетней истории насилия в Колумбии уличный терроризм был большой редкостью. Даже участники партизанских войн, которые вообще-то прибегали к террору, осуждали его, называя недостойной формой революционной борьбы. Народ привык опасаться возможного террора, но совсем другое было жить в постоянной тревоге, не зная, что произойдет в следующий момент: то ли бомба, подложенная в школу, разорвет детей на куски, то ли взорвется летящий самолет, то ли овощи на рынке. Брошенные наугад гранаты, убивающие невинных людей, и анонимные телефонные угрозы стали самой главной опасностью, подстерегающей горожан в повседневной жизни. Однако если верить статистике, экономическая ситуация в Медельине от этого не ухудшалась.