История православия
Шрифт:
Говоря о древнерусской духовной культуре домонгольского периода нельзя обойти религиозную поэзию; ее безымянные авторы обнаружили удивительное владение словом и высокий уровень образованности. Иногда это – переложение гимнов, молитв и проповедей таких корифеев Православия, как Иоанн Златоуст, Василий Великий, которые сами обладали незаурядным поэтическим даром, иногда стихи вполне оригинальные. О знаменитой «Голубиной книге», содержание которой представляет собой ответы наживотрепещущие проблемы христианской веры, уже говорилось выше. Здесь для иллюстрации приведем два коротких стиха из сборников П. Киреевского и Кирши Данилова – «Плач земли» и «Стих о смерти».
«Плач земли»: «Растужилась, расплакалась матушка сыра земля/ Перед Господом Богом:/ «Тяжел-то мне, тяжел, Господи, вольный свет!/ Тяжеле – много грешников, боле беззаконников!»/ Речет же Сам Господь сырой земле:/ «Потерпи же ты, матушка сыра земля!/ Потерпи же ты несколько времечка, сыра земля!/ Не придут ли рабы грешные к Самому Богу/ С чистым покаянием?/ Ежели придут, прибавлю я им света вольного,/ Царство небесное;/ Ежели не придут ко Мне, к Богу,/ Убавлю я им свету вольного,/
Дмитрий Солунский. Мозаика Михайловского Золотоверхого собора. XII в.
Вообще, размышления о неизбежной смерти, загробных муках и страшном суде, по утверждению В. Зеньковского, представляют собой «основную точку во всех религиозных и философских построениях русских людей, охраняя их от смешения правды земной и правды небесной, стихий человеческой и божественной». Вот «Стих о смерти»: «Заведу я компанью,/ Я гуляю, веселюся,/ И никого я не боюся./ Я не чую скорой смерти./ Подскочила скора смерть,/ Как упал, словно с травы цвет./ Вы прощайте, друзья, братья,/ Все товарищи мои./ Не приду я боле к вам в компанью/ И не буду боле с вами советати./ Ничто да моей душе да не пособит/ И ничто моей душе да не поможет —/ Ни имение, ни богачество,/ Ни гордость-высокоумие./ Только душе пособит,/ Только ей поможет/ Тайная милостыня,/ Да ночные земные поклоны».
Говоря о древнерусской литературе, нельзя не обратить внимание на странный факт – такой литературный шедевр, как «Слово о полку Игореве», дошел до конца XVIII в. в единственном списке, да и тот с трудом был обнаружен, а литература агиографическая, житийная во все времена, с момента принятия христианства на Руси, читалась не только в монастырях, церквах, но и в домах образованных россиян. Поэтому списков с рассказами о подвигах святых сохранилось множество, хотя их художественный уровень часто невысок, а к исторической достоверности этих произведений следует относиться с большой осторожностью, как в свое время блестяще продемонстрировал Ключевский. Невостребованностью замечательных памятников древнерусской литературы, таких как «Слово о полку Игореве» или «Задонщины», можно объяснить слабое развитие этой важнейшей области духовного творчества с конца XIII в. вплоть до середины XVIII в. Затем последовал небывалый всплеск, сделавший русскую литературу XIX в. одной из величайших мировых литератур.
3. Агиографию рассматриваемого периода естественно было бы начать с житий свв. равноапостольных Ольги и Владимира, но о них уже говорилось достаточно. Поэтому, как принято во многих трудах о Русских святых, начнем с рассказа о первых святых, канонизированных русской Церковью, братьях-страстотерпцах – Борисе и Глебе. Свв. Борис и Глеб были также первыми на Руси молитвенниками «за новые люди христианские», первыми русскими чудотворцами. Житийная литература о Борисе и Глебе огромна; чтение этих произведений, начиная с первых летописей монаха Иакова и Нестора-летописца, почти современников страстотерпцев, всегда было любимым занятием грамотных россиян.
Борис и Глеб были любимыми сыновьями св. Владимира; их мать – христианка родом из Болгарии (правда, некоторые летописи называют матерью Глеба греческую царевну Анну). При крещении Борис был наречен
Романом, а Глеб – Давидом. С детских лет братья были неразлучны; характер у них был мягкий, склонный к религиозности. Старший Борис, рано пристрастившийся к чтению душеспасительных книг, читал их Глебу, при этом оба обливались слезами, когда речь шла о добровольной мученической смерти первохристиан. Преподобный Нестор так описывает их юность: «Много было сынов у Владимира, но между ними, как две светлые звезды посреди ночи, сияли Борис и Глеб. Благоверный князь отпустил всех своих сынов – каждого в его удел. Но Бориса и Глеба удержал при себе. Потому что они были еще юны, особенно Глеб. Блаженный Борис, будучи уже в разуме и исполненный благодати Божей, брал книги и читал, он был научен грамоте. Читал жития и мучения святых и, молясь со слезами, говорил: «Владыко мой, Иисусе Христе! Сподоби меня, как одного из сих святых, и даруй мне по стопам их ходить; Господи Боже мой, да не вознесется мысль моя суетой мира сего, но просвети сердце мое на уразумение Твоих заповедей и даруй мне дар, какой даровал Ты от века угодникам Твоим…» Когда он молился таким образом непрестанно, св. Глеб слушал его, сидя, и не отлучался от блаженного Бориса, но с ним пребывал день и ночь, слушая его. Был же Глеб юн телом, но стар умом, много подавал милостыни нищим, вдовицам и сиротам… И любил их отец, видя на них благодать Божью». Когда братья выросли, Владимир дал им уделы: Борис получил сперва Муром, а затем Ростов Великий; Глеб после Бориса получил Муром.
В 1015 г. св. Владимир тяжело заболел и вызвал Бориса, который явился к нему со словами: «Готов я перед очами твоими свершить, что велит воля сердца твоего». Тогда Владимир дал Борису воинов и послал его в поход против печенегов. Не встретив врага, Борис собрался в обратный путь, но тут вестник поведал ему, что Владимир умер. Старший сын Владимира Святополк решил любой ценой завладеть престолом, для чего ему надо было избавиться от наиболее вероятных преемников Владимира – Бориса, Глеба, Святослава Древлянского. Когда Борис возвращался в Киев, чтобы почтить память умершего отца, Святополк, прозванный потомками Окаянным за коварство и жестокость, подослал к брату убийц. Перед этим воины предлагали Борису выгнать Святополка и стать великим князем, но он отказался со словами: «Не подниму я руки на брата старейшего; умер отец мой, пусть он будет мне вместо отца» – и распустил войско. Поняв, что ему предстоит принять
Бориса тайно привезли в Киев и похоронили в Вышгороде в церкви Св. Василия. Так же коварно и хладнокровно Святополк убил Глеба, солгав ему, что отец болен и ждет его в Киеве, хотя Владимир был уже мертв. Убийцы, посланные Святополком Окаянным, настигли Глеба на р. Смядыни. Как ни уговаривал князь пощадить его юную жизнь, все было напрасно, тогда он стал молиться так: «Да избавятся от вечных мук любимый отец мой Василий (так нарекли св. Владимира при крещении), и мать, госпожа моя, и ты, брат Борис, – наставник юности моей, и ты, брат и пособник Ярослав. И ты, брат и враг Святополк, и все вы, братья и дружина, пусть все спасутся! Уже не увижу я вас в жизни сей, ибо разлучат меня с вами насильно». Зарезать Глеба заставили его повара, как принесенного в жертву агнца. Последними словами юного князя были: «Это не есть убийство, а – сырорезание». Тело Глеба бросили в лесу, где его нетленные мощи были найдены охотниками почти через пять лет и похоронены рядом с Борисом в церкви Св. Василия. В 1021 г. Ярослав поставит там церковь в честь братьев-мучеников. В день ее открытия собралось множество народа, и во время литургии на глазах у всех хромой, ползавший до этого у раки братьев-страстотерпцев, твердо стал на ноги. Чудеса совершились и в мае 1072 г., когда Изяслав, сын Ярослава, перенес мощи святых в построенную им в честь великомучеников каменную церковь. В рукописи XII в. есть текст службы, которая свершается по случаю перенесения мощей Бориса и Глеба: «Придите восхвалить чудотворцев и мучеников: пострадав, они победили врага и ныне, светло украшенные, радостно предстоят Христу. И мы с любовью прославляем память их песнями, взывая к ним: радуйтесь, заступники вселенной и поборники на врагов; радуйтесь, врачи болящих и прогонители демонов; радуйтесь, любезная чета прекрасных братьев, любимых Христом». Федотов называет чин «страстотерпцев», ведущее свое начало от свв. братьев, самым парадоксальным чином русских святых, не имеющим сколько-нибудь четкого аналога в других Церквах. Конечно, аспект непротивления в их жизни – один из главных, но важнее – «подражание Христу» и святым мученикам. Поэтому подобно Христу, небесному покровителю всего человечества, Борис и Глеб считаются первыми небесными покровителями Руси. Известна легенда о видении Пелгусия, одного из соратников Александра Невского, во время битвы русских со шведами в 1240 г.: на рассвете он увидел плывущее по устью Невы судно, посреди которого в красных одеждах стояли святые мученики Борис и Глеб. Гребцы были словно окутаны мглой. Пелгусий услышал, как Борис громко сказал брату: «Брат Глеб, повели грести быстрее, чтобы успели мы помочь нашему родственнику князю Александру». Пелгусий рассказал о видении Александру и спустя некоторое время вдохновленный обещанной помощью небесных покровителей князь повел свою дружину в бой, в результате которого русские победили, а Александр за эту победу был назван Невским.
Успенский собор. 1158–1185 гг. Владимир
Как уже говорилось, средоточием и оплотом православной веры в Киевской Руси были монастыри, главным из которых следует считать Киево-Печерский. Монастыри на Руси появились до него, но налаженная монастырская жизнь с четким уставом, повторявшим знаменитый студийный, началась в Киево-Печерской лавре стараниями преподобных Антония и Феодосия, о чем упоминалось выше. Антоний был учителем Феодосия, но рассказ о них начинать принято с Феодосия, который внес вклад первостепенной важности в дело монашеского движения на Руси. Феодосий был канонизирован Русской Церковью вскоре после свв. Бориса и Глеба и стал первым ее преподобным. Подобно тому, как Антония Великого считают отцом восточного монашества, хотя у него был учитель – Павел Фивейский, преп. Феодосия можно назвать отцом русского монашества.
Родился св. Феодосий под Киевом, в г. Василькове, но вскоре его семья переехала в Курск. Он рано лишился отца, а его мать была суровой женщиной и нередко била его. С детства он был склонен к размышлениям и молитвам. Юношей он решил убежать в Святую Землю, примкнув к группе странников из Иерусалима, но мать догнала паломников, связала сына и долго держала взаперти. Однако заставить Феодосия заняться мирскими делами она не смогла – ежедневно бывал он в соседней церкви, где занимался выпечкой просфор для причащения. Феодосий попросил кузнеца сковать ему тяжелые цепи и носил их под одеждой. Вскоре он воспользовался удобным случаем и убежал в Киев, чтобы принять там монашеский постриг. Там нашел он пещеру Антония и умолил преподобного разрешить ему стать его учеником. Вскоре мать Феодосия разыскала сына, но все попытки увезти его домой были безрезультатными. Феодосий ей сказал: «Если хочешь часто видеть меня, постригись в одном из киевских монастырей, тогда будешь приходить сюда и видеться со мной и душу свою спасешь. А не поступишь так, никогда больше не увидишь меня» – и долго молился, чтобы мать послушала его. Как написано в «житии Феодосия»: «И услышал Господь молитву угодника своего, и пришла к нему мать со словами: «Чадо, я сделаю, как ты хочешь. Я проведу остаток дней моих в монастыре. Ты научил меня, я поняла, что мир этот кратковременный – ничто». «И послал ее св. Антоний в женский монастырь Св. Николая, где она после пострига прожила еще много лет».