История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
Шрифт:
Историки литературы могут критически отнестись к приведённым порой хлёстким мыслям и суждениям, но эти суждения были зафиксированы очевидцами, тайными доносчиками, неподкупными осведомителями. Для многих писателей того времени подобные мысли и суждения не были тайной, но они вовсе не думали, что их записывают и докладывают на самый верх.
24 июня 1945 года после победного парада состоялся торжественный приём в Кремле, на котором выступил Сталин, провозгласив важный тост:
«Товарищи, разрешите мне поднять ещё один, последний тост.
Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа и прежде всего русского народа. (Бурные, продолжительные аплодисменты, крики «ура!».)
Я пью прежде всего за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа ещё и потому, что он заслужил в этой войне всеобщее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.
Я поднимаю тост за здоровье русского не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.
У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам сёла и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошёл на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошёл на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества, – победу над фашизмом.
Спасибо ему, русскому народу, за это доверие! За здоровье русского народа! (Бурные, долго не смолкающие аплодисменты.) (Сталин И.В. О Великой Отечественной войне Советского народа. С. 151).
Часть девятая. Историческая литература. 1941–1945 годы
Начавшийся в годы Великой Отечественной войны общенародный патриотический подъём точно обозначил взлёт русского национального самосознания, ещё более обострил интерес к урокам народной истории.
Как раз накануне войны вышли в свет романы «Севастопольская страда» С.Н. Сергеева-Ценского (1875–1958), «Цусима» А.С. Новикова-Прибоя (1977–1944), «Чингис-хан» В.Г. Яна (1875–1954), в 1941 году были опубликованы биографические романы «Генералиссимус Суворов» Л. Раковского, «Дмитрий Донской» С.Н. Бородина (1902–1974), «Козьма Минин» В.И. Костылёва (1884–1950), создавались фильмы «Александр Невский», «Чапаев», «Щорс»…
Эти произведения с особой силой зазвучали в годы войны, чётко обнаруживая связь исторической действительности с современностью. Сюжетообразующие события этих романов и фильмов почти в точности совпадали с реальностью, идейно-нравственный посыл многих эпизодов этих произведений живо и ярко отражался в сердцах народных. Одиннадцать месяцев Севастополь оборонялся от французско-английских захватчиков. Город-герой встал как один на защиту Отечества. Сергеев-Ценский правдиво и многосторонне показывает Россию того времени, слабости в организации армии и флота, просчёты военного командования, но от страницы к странице выявляется величие подвига русского народа – от простого солдата и матроса до адмиралов и генералов. Стотысячная армия англичан и французов, поддержанная турецким флотом, намеревалась легко и просто разрушить Севастополь и продиктовать свои условия России, однако не вышло – из-за героического патриотизма русских защитников, не жалевших своей жизни ради чести и достоинства государства Российского.
Адмирал Корнилов произнёс фразу, облетевшую ряды защитников: «Ретирады не будет! А если услышите, что я вам скомандую ретираду, колите меня штыками!» (Сергеев-Ценский С.Н. Собр. соч.: В 4 т. М.: Госполитиздат, 1955. С. 419).
Многие страницы эпопеи Сергеева-Ценского повествуют о героизме, стойкости и мужестве защитников Севастополя, подвиг становится привычным для быта повседневности. Вот характерный в этом отношении рассказ: «Если закатилась, например, бомба небольших размеров в блиндаж через двери и вертится, и шипит, готовая взорваться и убить и искалечить осколками несколько человек, то, конечно, должен же кто-нибудь броситься к ней, схватить её руками и выбросить вон из блиндажа, как же иначе? Это, конечно, геройский поступок, но подобных поступков было много, к ним привыкли, они никого не удивляли, они были просто необходимы так же, как борщ и каша, был, кстати, и такой случай, что ядро, подпрыгивая, катилось по земле и шлёпнулось в объёмистый ротный котёл каши. Посмеялись, что французская «чугунка» приплелась пробовать русскую кашу – «не иначе – голодная стерва!» – вынули ядро, а кашу все-таки съели» (Там же. Т. 2. С. 415).
Оборона Порт-Артура также привлекла внимание, и роман о ней современно, злободневно зазвучал в годы войны. А.Н. Степанов (1892–1965), четырнадцатилетним подростком испытавший все тяготы обороны (его отец служил командиром батареи), также накануне войны начал писать свой роман, но прежде, как и все исторические романисты, собирал документы, воспоминания современников, участников обороны, «оживлял» свои личные воспоминания, подробности быта, нравы и обычаи того времени… И была возрождена ещё одна страница русской истории, полная героизма, трусости и предательства. Адмирал Макаров, генерал Белый, Кондратенко, Кадеин, офицеры Борейко, Горбатовский, Енджеевский и др. – запоминающиеся образы, воплотившие в себе яркие индивидуальности, человеческие характеры со всеми их особенностями.
Документальная основа, правдивость и достоверность рассказанного – всё это послужило мощным толчком для продолжения разработки исторической проблематики. Немалую роль в расцвете исторического романа в годы войны сыграло присуждение В. Яну и С. Сергееву-Ценскому Сталинских премий первой, а А. Степанову и С. Бородину – второй степени.
Конечно, в первые дни войны все исторические романисты писали публицистические статьи, привлекая исторические примеры для актуальной агитации и пропаганды патриотических, государственных идей, мыслей, пробуждая высокие чувства. Но прошло время, пропагандистские задачи были с блеском выполнены, настала пора серьёзного и глубокого осмысления исторического опыта русского народа в яркие мгновения своей государственной жизни.
Раиса Мессер в статье «История и военная современность», подводя итоги развития исторического романа в годы войны, писала:
«Едва ли существенной и не самой острой проблемой советского исторического романа как для самих романистов, так и для их критиков оказывалась всегда проблема соотношения истории и современности. Две крайние позиции боролись в этом вопросе друг с другом. Одной из них было свойственно замыкание в так называемую историческую достоверность, увлечение подлинностью воспроизводимых в романе конкретной обстановки, вещей, говора, обычаев. В таких романах недоставало главного: государственно-исторического взгляда на изображаемые события, связи времен последующих и предшествующих. Вместо реальной исторической драмы – куски добросовестной исторической хроники. Вместо масштабных характеров исторических героев – разрозненные черты, жанровые сцены. Отвлечённая идея вне времени понятой борьбы добра и зла или идея гуманизма в самом общем её толковании оказывалась обычно философией истории в таком романе.
Другая, противоположная позиция, наоборот, отметала самостоятельный исторический смысл воссоздания какой-либо эпохи. История для таких романистов имела лишь смысл как «политика, обращённая в прошлое». Известно, сколько вульгаризаторства принесла в нашу историческую прозу 30-х годов эта печальной памяти позиция. Советская литература сумела преодолеть обе эти крайности…» (Мессер Р. История и военная современность // Ленинград. 1944. № 6–7. С. 30).
«Пётр Первый» Алексея Толстого привлёк всеобщее внимание к историческому роману, его хвалили и ругали в критике, но популярность его чрезвычайно велика. И в последующих исторических романах были созданы художественные образы Суворова, Кутузова, Багратиона, Нахимова, Корнилова, Брусилова, были изображены любимые деятели русской истории, именно в этих романах воссозданы величайшие эпохи преобразования и защиты русской славы и созданы великие, многогранные, противоречивые, как сама жизнь, и цельные в своей военной доблести. Дмитрий Донской и Емельян Пугачёв нашли в себе смелость и отвагу в разное время и в разных обстоятельствах показать свои полководческие способности и верность Русской земле. В романах «Багратион» С.Н. Голубова и «Брусиловский прорыв» С.Н. Сергеева-Ценского выведены замечательные полководцы Багратион, Кутузов, генерал Брусилов, умнейшие стратеги, способные даже в самых трудных условиях войны находить условия для победы.