История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953-1993. В авторской редакции
Шрифт:
Только Лёша Сапрыкин выражает положительные идеалы Борщаговского. Он добр, бескорыстен, трудолюбив. Устами конюха автор раз и навсегда определяет судьбу деревенского мальчика Лёши: «…вот Лёша добился своего, бегал на подхвате, а теперь в должности (конюха. – В. П.), ему и плата будет, и открытая дорога, и он по ней пойдёт далеко, потому что взялся за своё дело, за то именно, для которого он, Лёша Сапрыкин, и родился. Ему теперь жить и жить…» Ни на что другое деревенский мальчик Лёша, по мнению А. Борщаговского, и не годится. Вот его предназначение, вот его место в жизни. И ни о чём больше не мечтай, это для других институты, путешествия, космос, а ты знай паси коров, сей и паши. Здесь ты на месте.
Несчастна Люба Ермакова; брошенная заезжим старшиной, осталась с малолетним сыном (рассказ «Ночью»). Несчастен киномеханик Николай, женившийся на нелюбимой, несчастна Катя. Все персонажи этого рассказа несчастны, напуганы, обманывают друг друга.
В рассказе «Ноев ковчег» – того же пещерного уровня люди. Те, кто обманывает, ворует, остаются безнаказанными, добиваются «тёплых» местечек; те, кто выдвигается автором в качестве положительных, заняты своими узкокорыстными заботами. По рассказам А. Борщаговского получается так, что деревня населена людьми жестокими, равнодушными к чужой беде, корыстными, эгоистичными. Какая неправда!
В наши дни, как никогда, остро перед всеми писателями мира встаёт вопрос об ответственности перед своим временем. И потому именно в наши дни художник должен быть правдивым, обладать чувством особой ответственности перед народом, перед читателем.
Время властно входит в мир художника, проникает в его философские, эстетические воззрения, формирует его морально-этические взгляды. Каждый художник – сын своего времени. Вместе со всеми он несёт груз своей эпохи, попадает в зависимость от своей среды, от традиций своей семьи: он тысячами нитей связан с окружающими его людьми, связан со всей своей нацией.
В начале 1969 года отдел критики «Молодой гвардии» провёл совещание писателей, критиков, литературоведов и искусствоведов, на котором обсуждали вопросы текущей литературной жизни: что у редакции получается, а что нет, какие материалы журналу нужны, чтобы оказывать реальное воздействие на молодые умы и души. В информационной статье «Собрались критики» (1969. № 3) редакция журнала сообщила, что участники, а их было девятнадцать, единодушно поддержали трактовку и оценку «ключевых проблем современной художественной жизни, проблем социальных». Среди выступавших – Олег Волков, Михаил Лобанов, Виктор Петелин, Олег Михайлов, Вадим Кожинов, Юрий Иванов, Владимир Дробышев, Анатолий Ланщиков, Виктор Чалмаев, Святослав Котенко, Александр Байгушев… Радостно перелистывать страницы «Молодой гвардии» за 1969—1970 годы: превосходны Дмитрий Балашов, Николай Ершов, Борис Куликов в разделе «Берегите святыню нашу», блестяще написал Василий Фёдоров «Слово о Сергее Есенине». А «Думы о Волге» Григория Коновалова (1969. № 4), раздумья перед съездом писателей, просто потрясли редакцию, а затем и читателей. А с каким удовольствием перечитываешь давние статьи Михаила Лобанова – «Блестинка наследия», «Боль творчества и словесное самодовольство», «Вечность красоты», Олега Михайлова – «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет…», «Из океана народного», «Весёлое имя – Блок», «Подари мне неспешную русскую речь», «Песнь о родной природе», Анатолия Ланщикова – «Осторожно – концепция», «Через правду характера…», Александра Байгушева – «Силуэт идеологического противника», Сергея Семанова, Дмитрия Жукова, Андрея Сахарова… Давние друзья, но такие близкие и дорогие, как будто снова поговорил с ними о самом заветном, любимом – о России, исторической памяти, русском национальном характере. Но тут произошло событие чрезвычайной важности: в «Новом мире» (1969. № 4) была опубликована статья Александра Дементьева «О традициях к народности». Автор резко обрушивался на позицию журнала «Молодая гвардия», упоминая и отдельные статьи, в которых с любовью говорилось о России и русском национальном характере. Автор этой книги позвонил Михаилу Лобанову, Олегу Михайлову, Виктору Чалмаеву, Николаю Сергованцеву и другим с просьбой дать свои замечания о статье А. Дементьева. Согласовали, перепечатали, показали Анатолию Никонову и Анатолию Иванову, которые тут же поехали к Анатолию Софронову, в «Огонёк».
Письмо под громким и точным названием «Против чего выступает «Новый мир»?» было опубликовано в «Огоньке» (1969. № 36), оно вошло в историю русской литературы как «письмо одиннадцати». Конечно, наше «письмо» было тоньше, глубже, без грубого социологизма и неточностей, но попало оно в руки маститых литераторов, у которых свои счёты – и напечатано, ничего не поделаешь… А. Кондратович делится своими впечатлениями после выхода в свет этой статьи: «Громадная статья «Против чего выступает «Новый мир?»… Она не только против Дементьева. Но начиная с самого заголовка, против «Н. м.», статья Дементьева лишь повод для кампании против журнала. Наши предчувствия сбываются… Такого, что написано в «Огоньке», я ещё не читал. О Дементьеве пишут как о враге, сравнивают его фактически с троцкистами и пр. Подписей 11. Удивительнее всего подпись Прокофьева. Они же были с Дементьевым когда-то друзьями». Это написано по горячим следам в дневнике, а после размышлений, годы спустя, А. Кондратович дал более объективную картину: «О чём была статья Дементьева. Об усилившихся в то время неославянофильских тенденциях, давших знать себя, как ни пародоксально на первый взгляд, в молодёжном журнале «Молодая гвардия». Всё русское – прекрасное, всё не русское – гниль, Запад, оттуда добра не жди. Старая-престарая песенка. Однако в официальных кругах её слушали поощрительно. Квасной патриотизм всегда был у нас в чести <…>».
Дементьев осторожно, но внятно сказал, что это увлечение стариной не так уж безвредно и что помимо национальных чувств бывают и интернациональные и т. п. Высказал то, что считается прописями.
Но нет ничего опаснее, чем трогать любезный нам патриотизм. Вот повод и пища для демагогии. Многие подрывались на этом минном поле.
То же произошло и с Дементьевым» (Кондратович А. Новомирский дневник. С. 424—425). Нам, подготовившим проект письма, даже и в голову не приходило писать о Дементьеве как о враге, троцкисте и пр. А уж тем более конкретизировать фамилии авторов «Нового мира», там были прекрасные фамилии писателей, о которых здесь уже говорилось.
Писательский союз раскололся на части, одни поддерживали огоньковцев, другие жёстко критиковали, третьи сохраняли нейтралитет. А. Твардовский, прочитав статью в «Огоньке», просто рассвирепел, назвав статью – «такого ещё не бывало – по глупости, наглости, лжи» – «антиновомирским, фашиствующим манифестом мужиковствующих» (Твардовский А. Новомирский дневник. 1961—1966. Т. 2. С. 354). И действительно, подписали письмо в «Огоньке» писатели, происходившие из мужицкого рода. Разгорелась борьба за овладение истиной, писали учёные, писали рабочие, писали писатели, в каждой реплике была вроде бы правда. Но где истина? «Новый мир» подготовил статью «От редакции». Руководители идеологической работой были в растерянности. Но «От редакции» позволили напечатать: «…Такой поворот разговора, грубая демагогия и развязный тон «письма одиннадцати» исключает возможность спора по существу. Мы уверены, что читатели, сопоставив текст коллективного письма с текстом статьи А. Дементьева, сами по достоинству смогут оценить приёмы полемики, к каким прибегли одиннадцать литераторов…» (Новый мир. 1969). Такова была обострённая полемика. От нашего письма остался лишь пафос борьбы, а всё остальное решительно изменилось, и тон письма, и аргументы, и фамилии. Мы превосходно знали богатые возможности журнала «Новый мир» в публикации прозаических произведений, но резко протестовали против некоторых публикаций в критическом отделе. В связи с этой полемикой хочется выразить надежду, что такие книги, как книга Николая Митрохина «Русская партия. Движение русских националистов в СССР. 1953—1985 годы» (М.: Новое литературное обозрение, 2003), книга, полная односторонности и небрежности, могла появиться только во время торжества либерализма и предвзятости: автор называет всех русских политических деятелей, писателей, художников, священников и др. «русскими националистами», якобы участвовавшими в противоправной борьбе. Это просто недоразумение. Русские, которых в Советском Союзе было больше ста сорока миллионов, политические деятели, писатели, художники, артисты, и выражали мнение своего народа в оценках различных политических и общественных событий и явлений. Русские жили в своей стране и имели на это право. Русские националисты могли быть в Париже, Берлине, Вашингтоне, но почему русские должны быть «националистами» в России?
Обстановка была настолько обострившаяся, что Николай Шундик, главный редактор «Волги», признался, что не может напечатать статью «Два мира Михаила Булгакова» В. Петелина: набрал, переносил из номера в номер, но обком, цензура, университетская общественность были против публикации. В. Петелин тут же с согласия Анатолия Иванова, первого заместителя главного редактора, направил статью в набор в очередной номер журнала в надежде, что своя рука – владыка. Вскоре Анатолий Никонов сказал своему заведующему отделом, что его вызывают в цензуру по поводу его статьи о Булгакове. В. Петелин попросил взять его с собой в цензуру, ведь Михаил Булгаков – русский патриот, а не внутренний эмигрант, как утверждают. Ведь в марте «Огонёк» напечатали его статью «М.А. Булгаков и «Дни Турбиных», он дважды был в ЦК, дважды подробно говорил о Булгакове с Иваном Петровичем Кириченко, человеком далёким от Булгакова, наконец-то материал напечатали.
Нельзя, сказал Никонов, они не снимают, они только обратят внимание на несвоевременность такой-то публикации, а снимать-то будет редколлегия…
Вернулся Никонов из Главлита – туча тучей. Сняли статью, нужно искать замену.
В начале 1970 года уже чувствовалось что-то неладное: атмосфера сгущалась… Придирки цензуры, выговоры ЦК ВЛКСМ следовали один за другим. Работать стало невмоготу, а критика раздавалась со многих сторон: не говоря уже о критических статьях в газетах и журналах, порой и на партийных собраниях жёстко прорабатывались материалы из «Молодой гвардии». Даже журнал «Коммунист» выразил удивление, что в нашем издании много раз упоминаются Сергий Радонежский, другие святые люди, разрушенные исторические памятники…
И всё-таки темы Родины, русских национальных чувств, национальных ценностей и памятников старины постоянно звучали на наших страницах. В статье кандидата исторических наук А.Н. Сахарова, ныне члена-корреспондента РАН, «История истинная и мнимая» (Молодая гвардия. 1970. № 3) привлечён обширный материал, но больше всего полемика обращена против статей журнала «Новый мир», где были сосредоточены самые сомнительные версии русской истории. А.Н. Сахаров написал статью как продолжение разговора М.А. Алпатова, начатого в «Письме историка писателю» (Там же. 1969. № 9). Автор полемизирует с А. Формозовым (Новый мир. 1969. № 4), который выразил взгляды историков и литераторов, увидевших «главное назначение истории лишь в разоблачении мерзостей феодально-крепостнического прошлого России», а также с Н. Крамовым, который в статье «В поисках сущности» (Новый мир. 1969. № 8), посвящённой А. Платонову, «видит русскую историю первой четверти XVIII века лишь сквозь свист кнута и насилие над личностью». «И нет в отечественной истории ни одного просвета» – вот один из выводов А.Н. Сахарова в полемике с критиками «Нового мира».