История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953-1993. В авторской редакции
Шрифт:
Она рассказывала об этом Петру, и он видел, что она терзается, страдает от неправого образа своей прежней жизни, и эта исповедь её убедила Петра, что всё это наносное, что душа её по-прежнему остаётся здоровой, нужно только смыть накопившуюся чужую грязь. Сергей Малашкин, зорко всматриваясь в болезненные явления, которыми были поражены, словно язвами, отдельные группы молодёжи, напоминает своей повестью о том, что некоторые, даже хорошие товарищи, у которых начинает рябить в глазах, «видят перед собой только три корявых уродливых ветлы и, не видя дремучего красного леса, что растёт кругом, кричат: лес плохой, никуда не годный». «Надо видеть не три ветлы, а больше» – в этих словах Тани Аристарховой гражданская художническая позиция писателя-коммуниста.
На последних страницах повести Таня глубоко страдает оттого, что не может дать своему любимому Петру всей полноты взаимного счастья. А главное, она с ужасом почувствовала, что не может стать матерью. «Тело затаскано, замызгано, заплёвано до него другими, которых я никогда и не любила, но которые выпили, высосали все мои соки, вытравили всю мою красоту, а главное – то драгоценное подсознательное чувство «мать», которое я осторожно со страшной бережливостью гордо несла в жизнь, несла так, как из века в век несла и несёт каждая девушка». И не только в этом трагедия. Она перестала чувствовать связь с землёй, с небом, с каждым стебельком травы, с каждой птицей, с каждой маленькой букашкой. Этот разрыв с природой потряс её до глубины души. Осознав это, она пришла к убеждению, что не стоит жить на земле. К счастью, покушение на жизнь не удалось. Таня уехала работать на Север, а через несколько месяцев, много передумавшая и пережившая, вернулась к Петру возрождённая и обновлённая.
Сейчас, спустя много лет, кое-что в повести «Луна с правой стороны» может показаться неправдоподобным и неоправданным, но она написана по горячим следам событий: скальпель художника вскрыл язву на теле общества и потому оказался куда полезнее всех газетных назиданий. Не было тогда ни одной студенческой или молодёжной организации, где бы не шли яростные дискуссии вокруг этой повести. И не случайно: С. Малашкин поставил в ней острые проблемы, актуальные вопросы своего времени.
В 20-х годах Сергей Малашкин часто использует форму дневниковых записок, писем к друзьям, воспоминаний близких. Всё это придаёт повествованию документальность, доверительную интонацию в описании событий и внутренних переживаний.
«Хроника одной жизни» – тоже записки, записки деревенской девушки, начатые в 1926 году и прерванные её трагической гибелью от руки кулака в 1930 году. Вот об этих четырёх годах деревенской жизни, сложных, бурных, героических, и рассказывает Зося Зяблина, рассказывает подробно, ничего не скрывая ни о хорошем, ни о плохом.
«Однообразно и сумеречно» тянулась жизнь Зоси. Да и мало что изменилось в жизни деревенской молодёжи вообще: «Прислушиваясь к улице, я знаю, что другие девушки, мои подруги, вот так же сидят на лавках, на кониках, сгорбившись над подушками, плетут кружева, с застывшими наивными улыбками заглядывают в подслеповатые, разрыдавшиеся дождём окна… Так почти ежедневно на протяжении всего ноября, всей зимы и первых месяцев весны». Такая жизнь Зосе кажется беспросветной, никому не нужной, от этого однообразия жизни «становится невыносимо тяжело и больно». «В городе комсомол, а в Талиме всё так же холодно и пасмурно, как и до революции!..» Такое положение не устраивает Зосю, она полна готовности бороться против прозябания «в болоте».
«Я света хочу. Солнца! Вот чего хочу! Понимаешь? Молодые мои силы работы требуют, а ты хнычешь и чадишь, как отсыревшая головешка!.. Завтра же в комсомолки запишусь!» – кричит она своей подруге. И действительно, через несколько дней в Талиме было проведено организационное собрание, выбрано комсомольское бюро. С этого началась новая жизнь Зоси Зяблиной и всей талимской молодёжи, полная тревог, борьбы, мечтаний о лучшей жизни. Сколько труда, выдержки понадобилось для того, чтобы убедить в пользе артельной жизни односельчан, не желавших, чтоб их «с гнездами ссыпали в один мешок». Сколько потребовалось терпения, чтобы убедить и таких «горе-коммунистов», как Куликов, который хотел бы военной силой загнать мужиков в колхоз. Вся жизнь Зоси, «большая, огромная, радостная, как эта весенняя земля», предстаёт перед нами в самых основных её чертах, как жизнь человека нового поколения, погибшего во имя счастья других людей, во имя торжества справедливости и правды на нашей земле.
После «Хроники» у Сергея Малашкина выходит сборник рассказов «Горячее дыхание» и пять изданий его книги «Поход колонн!».
Затем наступило длительное молчание. Сбитый с толку разнузданной рапповской критикой, С.И. Малашкин долгие годы ничего не давал в печать. Но это вовсе не значит, что писатель не работал. Он продолжал упорно и настойчиво писать. Уже в послевоенное время Сергей Малашкин опубликовал романы «Девушки» (1956), «Крылом по земле» (1963), «Записки Анания Жмуркина» (1967) и «Петроград» (1968), работе над которыми отданы многие годы. Писатель стремится в этих эпически широких, многоплановых произведениях показать людей во всей их человеческой красоте и духовном богатстве. В каждом из произведений чувствуется горячая искренняя любовь к людям, к земле, ко всему доброму и живому в человеческом общежитии.
Малашкин С.И. Больной человек. М., 1926.
Малашкин С.И. Луна с правой стороны. М., 1926.
Малашкин С.И. Избр. соч.: В 2 т. М., 1988.
Иван Иванович Акулов
(15 сентября 1922 – 25 декабря 1988)
Иван Иванович Акулов написал много повестей и рассказов, опубликованных в Свердловске в 1958—1963 годах, был там известным писателем, но вдали от Москвы проходил как-то незаметно, стороной, мало писали о нём и столичные критики. Но произведения последних лет жизни, такие как романы «В вечном долгу» (1966), «Крещение» (1971), «Касьян Остудный» (1978), сборники повестей и рассказов «Земная твердь» (1974), «Нечаянное счастье» (1984), роман «Ошибись, милуя» (Москва. 1987. № 1—3), Избранные сочинения в трёх томах (1982—1984), поставили его в первые ряды русской современной литературы.
Родился в деревне Уросово Екатеринбургской (позднее – Свердловской) области в 1922 году, учился и работал в деревне. Участник Великой Отечественной войны. Окончил Свердловский педагогический институт в 1950 году. B ту пору и потянуло его к журналистике и первым рассказам и повестям. Только сейчас, после публикации романа «Касьян Остудный», понимаешь, какой это смелый и талантливый художник, под пером которого самые обычные и заурядные эпизоды из жизни обычного человека становятся значительными и наводят на серьёзные раздумья и переживания.
Казалось бы, проста и незатейлива жизнь его героев, никаких особых драматических волнений они не испытывают. Да и сам писатель спокойно взирает на героев, ничем не выдавая своих чувств и симпатий. Ну что особо драматического, если узнаем, что муж уходит от жены? Увы. Частенько случается. Этим никого не удивишь. Или приходят на село шабашники и долго выжидают, пока председатель колхоза не согласится на их предложения. Тоже ничего нет в этом удивительного. Или приходит из армии солдат, собираются родственники, гордятся своим солдатом, радуются, что он возмужал, раздался в плечах и пр. Тоже ничего особенного и в этом эпизоде как житейском факте мы не находим. Дело привычное.
А вот Иван Акулов в каждом таком рядовом житейском факте видит огромные возможности для показа и раскрытия внутренних богатств человеческого характера. Он умеет выявлять человеческий характер в незаметных на первый взгляд движениях души, в порывах, в обычных каждодневных разговорах. Иногда человек ведёт размеренно и степенно разговор, кажется спокойным и серьёзным, но вдруг неожиданно для себя взрывается, «соскакивают» какие-то «гайки» с тормозов душевных и что-то яростное и необычное прорывается в нём, сметая у нас только что сложившееся представление об этом человеке, об этом характере. Это свойство, это умение, это качество принадлежит настоящим писателям, настоящим художникам. Таким талантом обладал и Иван Акулов.