История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953-1993. В авторской редакции
Шрифт:
Умение запечатлеть такие порывы, когда что-то человек начинает делать неожиданное даже для самого себя, производит очень хорошее впечатление своей «всамделишностью»: точно так же чаще всего происходит и в жизни: задумал одно, а какой-то «бес», сидящий внутри чуть ли не каждого человека, подсказывает или подталкивает сделать совсем другое, чаще всего экстравагантное, производящее неприятное впечатление на собеседников. Одни могут подавлять эти порывы, другие нет.
Рассказы «Родительский день», «Пчёлы», «Вознесение», «Старый солдат», «Лесник», «У перевоза» – это прекрасные рассказы о мужестве, о бескорыстии, о доброте, о силе и жалости. Здесь истинные герои русской современности, которые говорят, что и земля изнашивает «без догляду», «скудеет», перевозчик отказывается брать плату за перевоз, мечтает уйти с этой вроде бы никчёмной работы, пойдёт строить мост.
Роман «Крещение», опубликованный в журнале «Молодая гвардия», сразу привлёк внимание читателей и критики. Автор подробнейшим образом рассказывает, как молоденькие рядовые солдаты входили в понимание войны, вздрагивали от испуга при необычном шуме, как с трудом привыкали к окопной правде, как мужали и крепли их души и характеры. «И когда захлестнула Родину смертельная удавка войны, Охватов не сразу сумел понять всю глубину народного бедствия, не сразу оценил и себя по-мужски, сурово и твёрдо, а потому и петлял в своих мелких мыслях, горько думал всё о себе да о себе». Боевой Пётр Малков, степенный Урусов, комиссар Сораткин, взводный, ротный, командир полка, каждый по-своему роняют в его душу зёрна, и падают они на благодатную почву. От апатии и тоски не осталось и следа. Он взвинчен, возбуждён какими-то всё ещё неясными мыслями и ожиданиями, но активный процесс духовного созревания уже отчётливо намечается в Николае Охватове, как и в других молодых солдатах.
Иван Акулов процитировал слова Геббельса, обращённые к своим солдатам: «Дикий фанатизм, с которым сопротивляются русские, очень дорого обойдётся им. Мы всё больше и больше ожесточаемся, и надеяться России решительно не на что: милость и великодушие, свойственные победителям, вряд ли заговорят в сердцах немецких солдат. Но это обстоятельство во многом и облегчит нам поведение и военных и административных мер на Востоке, так как каждый немец будет сознательным и стратегом и судьёй в завоёванной России. Жестокость наших войск в России неизбежна и оправданна. Война для солдата – это время мужания и подвигов, и отныне доблесть вашу Германия измеряет количеством убитых русских».
Так вызревала ненависть к фашистам, от Гитлера и Геббельса до генералов и солдат, которые пришли завоевать русский народ и Россию, объединившую различные народы в единую и несокрушимую семью. И, глядя на трупы фашистов, погибших в ночном бою, Охватов уже не испытывает предательского чувства жалости к ним: «Вот так надо, влёжку. Всех. Сейчас они уже не встанут, и это единственный путь избавиться от них».
На этом процессе духовного пробуждения Иван Акулов останавливается так подробно не случайно: если уж такие, как Охватов, пробудились, стали активными, смелыми, сноровистыми, думающими, то уж нет оснований беспокоиться за будущее поединка с фашистами.
Роман «Крещение» во многом автобиографичен. Скольких друзей и товарищей похоронил он в эти трагические годы войны! Сколько неправильных решений принималось за это время, неправильных то ли от глупости, то ли от трусости, то ли от неопытности и консерватизма. Но это было не главным и решающим. Шёл неумолимый процесс духовного созревания русского человека, зрела ненависть к фашистам, беспощадность в бою, пробуждалась высокая любовь к своей земле.
«Св. Касьян считается во мнении народа строгим и недобрым. Это ложное мнение произошло оттого, что память его совершается 29 февраля, в високосный год. А високосные годы почему-то, конечно, без основательной причины, у нас на Руси исстари считаются несчастливыми» – вот вам эпиграф романа «Касьян Остудный», две книги которого были напечатаны издательством «Современник» в 1978 году, а третью часть автор завершил в 1981 году, и весь роман в трёх частях вышел в 1981 году.
Читая роман Ивана Акулова, испытываешь сложные, поистине противоречивые чувства: с одной стороны, каждая страница вызывает восхищение талантом автора, способного так глубоко и ёмко воссоздать картины прошлого, показать героев романа такими, что мы невольно начинаем верить в достоверность их реального существования, запечатлевать подлинные поэтические картины природы; покоряет историзм мышления автора; с другой стороны, ни на одно мгновение не покидает мысль, что художник взялся за тему, которая серьёзно и глубоко разработана в отечественной литературе, и прежде всего в романах «Сотворение мира» В. Закруткина, «Люди не ангелы» И. Стаднюка, «Русская земля» Д. Зорина, «Кануны» В. Белова, «Мужики и бабы» Б. Можаева… Ведь во всех этих произведениях в меру собственного таланта, с разной силой и глубиной проникновения в прошлую жизнь, рассказывалось о коллективизации и о предшествовавшем ей времени, о сложностях и противоречиях, которыми сопровождалось неумолимое движение жизни к новому устройству сельской общины, о бедняках и кулаках, о классовых противоречиях между ними, о классовой борьбе вообще. Тогда же заговорили и о том, что среди кулачества были люди неплохие по своим душевным качествам, что нельзя упрощать сложнейшие отношения между людьми того времени. В частности, в романе Виталия Закруткина кулак Антон Терпужный уже в первых эпизодах выявляется как гнусная личность, обнажается его злоба, его стремление подмять под себя любого человека, распоряжаться судьбами людей по своей прихоти, он испытывает наслаждение, упивается этой властью над людьми. Это истинный кулак, притом обладающий умом, силой, трудолюбием. И вместе с тем неукротимая жадность, хищное корыстолюбие, рвачество всегда одерживают в нём верх над положительными человеческими качествами.
Но есть в романе и другой кулак, Тимоха Шелюгин. Добрый, отзывчивый по своей натуре человек. Эти разные по своим натурам и характерам люди желают одного и того же: чтобы всё в жизни оставалось неизменным, чтобы никакой коллективизации не происходило, чтобы по-прежнему кулаки богатели, а бедняки оставались в бедняках. Их одинаково устраивал старый порядок жизни. Им одинаково кажется, что их богатство нажито собственным трудом. И действительно, они раньше всех выходят в поле, позже всех уходят. У них, как и у всех крестьян, мозолистые руки, но им и невдомёк, что нажились они всё-таки на эксплуатации чужого наёмного труда. Тихий человечный Тимоха Шелюгин начал свою жизнь в семье отца-кулака. И как бы лично он ни был честен, невольно, даже независимо от желания, присваивал результаты чужого труда.
Многим писателям, когда они брались за изображение крестьянина, идущего по своей воле в колхоз, казалось, что надо показать прежде всего так называемую двойственность его души, и, уж конечно, говоря о душе собственника, они не жалели чёрных красок. А оказалось, что собственническое начало в душе крестьянина быстро начало отмирать, как только мужики убедились в благодатности коллективного труда: в первые годы почти повсеместно колхозники при меньших затратах физических и душевных сил получали из общей трудовой копилки вполне достаточно продуктов. И никто уж не вспоминал свой клочок земли и своих лошадёнок. Новое в крестьянском характере быстро обретало материальную форму.
Но потом к результатам крестьянского колхозного труда потянулась рука государственная, желающая чуть ли не всё выгрести из колхозной продукции. Тут и начались противоречия…
Новый шаг в разработке этой «старой» темы сделал Иван Акулов в романе «Касьян Остудный».
В романе Ивана Акулова «Крещение» есть эпизод, когда полковник Заварухин дерзнул обсуждать приказ командарма о наступлении… По мнению старого командира дивизии Пятова, Заварухина нужно было наказать, а его назначают командиром дивизии: «И верно сделал, – размышляет Пятов о столь внезапном возвышении дерзкого полковника. – Верно сделал: ведь это же Заварухин. А я бы наказал… А за что? За то, что командир смело высказал своё мнение? Вот оно как делается, Пятов. Ошибись, милуя…»
Ошибись, милуя, – вот ключ к пониманию смысла одноимённого романа.
Спокойно, неторопливо развиваются события. Объективно и серьёзно автор вдумывается в прошедшие времена, показывая, какие условия сложились на селе после великого революционного половодья. Размышляет о том, что принесла революция простому русскому крестьянину: свершилась давняя его мечта о равенстве перед государством и законом, наконец-то все равны. Облегчённо вздохнули все крестьяне, паши-сей на своей землице. Как поработаешь, так и поешь. Всё зависит от твоего трудолюбия, смекалки, расторопности, умения почувствовать землю, скотину и от везения, конечно, которое тоже зависит от старания.