История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953-1993. В авторской редакции
Шрифт:
Виктор Потанин – прекрасный рассказчик, запечатлевший разные стороны нашей современной действительности. Превосходны рассказы «Русская печка», «Чудо», «Белые яблони», «Приезд к матери», «На вечерней заре», «Подари мне сизаря», «В полях»…
Вроде бы незаметно входил в русскую литературу Вячеслав Горбачёв, одна за другой появились его книги, быстро замеченные рецензентами, а после выхода в свет его романа «За далью непогоды» (1977, 1981) его творчество вошло в основной фонд русской литературы. Читаешь и думаешь, а сколько времени он провёл в тех далеких восточных краях, сколько захватывающих событий пришлось ему пережить вместе с его героями, старым охотником-нганасаном Касенду Вантуляку, его внуком Вовой Токко, который покинул стойбище и ушёл работать на строительстве ГЭС… Здесь, на промплощадке, писатель знакомится с главным инженером управления строительства Анивской гидроэлектростанции Никитой Басовым, начальником строительства Гатилиным. Так один за другим входят в развитие сложного и многослойного сюжета герои романа с неповторимыми характерами и судьбами. И конечно, писатель касается непорядков на строительстве, конфликтов между людьми.
Литературный портрет
Николай Михайлович Рубцов
(3 января 1936 – 19 января 1971)
А в это время Николай Рубцов, студент Литературного института, принёс в редакцию журнала «Знамя» свои стихи, принял их как самотёк Станислав Куняев, оставивший об этом эпизоде воспоминания. Летом 1962 года в редакцию журнала вошёл «молодой человек с худым, костистым лицом, на котором выделялись большой лоб с залысинами и глубоко запавшие глаза. На нем была грязноватая белая рубашка; неглаженые брюки пузырились на коленях. Обут он был в дешёвые сандалии. С первого взгляда видно было, что жизнь помотала его изрядно и что конечно же он держит в руках смятый рулончик стихов… Молодой человек протянул мне странички, где на слепой машинке были напечатаны одно за другим вплотную – опытные авторы так не печатают – его вирши. Я начал читать.
Я запомнил, как диво,тот лесной хуторок,задремавший счастливомеж звериных дорог……Словно бы струя свежего воздуха и живой воды ворвалась в душный редакционный кабинет…
С каждой избою и тучею,С громом, готовым упасть,Чувствую самую жгучую,Самую смертную связь.…К концу рабочего дня в «Знамя» заглянул мой друг Анатолий Передреев. Я показал ему стихи. Он прочитал. Удивился.
– Смотри-ка! А я слышу – Рубцов, Рубцов, песни поёт в общаге под гармошку… Ну, думаю, какой-нибудь юродивый…
С того дня и началось наше товарищество с Рубцовым вплоть до несчастного часа, когда январской ночью 1971 года меня разбудил звонок из Вологды.
– Станислав – ты? Это Василий Белов. – Он с трудом выговаривал слова. – Коли Рубцова… больше нет… Напиши срочно некролог в «Литературку»…» (Куняев С. Свободная стихия. М., 1979. С. 181—182).
Во время ядерных испытаний получил большую долю радиации. Рано облысел, но душа у него от этого осталась такой же глубокой и гуманной, лишь ожесточилась и закалилась; он часто думал о смерти. Первое стихотворение «Май пришёл» было опубликовано 1 мая 1957 года в газете «На страже Заполярья» города Североморска, потом стали появляться стихотворения в центральных газетах и журналах.
Станислав Куняев цитирует в своём очерке письмо Николая Рубцова от 18 ноября 1964 года, полное глубоких раздумий о своём творчестве и о тех, кто помогал ему жить и писать стихи:
«Я опять пропадаю в своём унылом далеке в селении Никольском, где я пропадал целое лето. Это, как я тебе уже говорил, один из самых захолустных уголков Вологодской стороны, – в прелестях этого уголка я уже разочаровался, т. к. нахожу здесь не уединение и покой, а одиночество и такое ощущение, будто мне всё время кто-то мешает и я кому-то мешаю, будто я перед кем-то виноват и передо мною тоже.
Все это я легко мог бы объяснить с психологической стороны не хуже Толстого (а что! В отдельных случаях этого дела многие, наверно, могут достигнуть Льва Толстого: и мелкие речки имеют глубокие места. Хотя в объёме достигнуть его, Толстого, глубины – почти немыслимое дело), повторяю: мог бы и объяснил бы, если бы я не знал, кому пишу это письмо… Моё здесь прозябание скрашивают кое-какие случайные радости, на которые я не только способен, но ещё и люблю их, и иногда чувство самой случайной радости вырастает до чувства самой полной успокоенности. Ну, например, в полутёмной комнате топлю в холодный вечер маленькую печку, сижу возле неё – и очень доволен этим, и всё забываю.
Я проклинаю этот божий уголок за то, что нигде здесь не подработаешь, но проклинаю молча, чтоб не слышали здешние люди и ничего своими мозгами не думали. Откуда им знать, что после нескольких (любых: удачных и неудачных) написанных мной стихов мне необходима разрядка – выпить и побалагурить?» (Там же).
Станислав Куняев вспомнил, как Николай Рубцов снял в Литинституте, когда его никто не видел, портреты Пушкина, Лермонтова и Некрасова и принёс в комнату общежития. Комендант, с ног сбившаяся в поисках портретов, вдруг обнаружила их у Рубцова рядом с початой бутылкой вина: «– Не с кем поговорить было, – оправдывался наутро Рубцов».
Николай Михайлович Рубцов писал в автобиографии: «Я, Рубцов Н.М., родился в 1936 году (3 января. – В. П.) в Архангельской области в с. Емец. В 1940 году переехал вместе с семьей в Вологду, где нас и застала война. Отец ушёл на фронт и погиб в том же 1941 году. Вскоре умерла и мать, и я был направлен в Никольский д/д Тотемского района Вологодской области, где окончил 7 классов Никольской НСШ в 1950 году. В том же 1950 я поступил в Тотемский лесотехнический техникум, где окончил 2 курса, но больше не стал учиться и ушёл. Подал заявление в Архангельскую мореходную школу, но не прошёл по конкурсу. В настоящий момент подаю заявление в Тралфлот. Н. Рубцов. 12.09.52 г.».
Отец, Михаил Андриянович, работал начальником ОРСа леспромхоза; мать, Александра Михайловна, занималась детьми; Николай был четвёртым ребенком в семье Рубцовых.
Рубцова принимают на работу подручным кочегара на тральщик «Архангельск» Северного флота. В Североморске он стал ходить в литературное объединение, читал свои стихи, там же была первая публикация. Там же Рубцов проходил и воинскую службу. В минуты отдыха играл на гармошке, читал стихи, а иногда и пел их, но главное – очень много читал. 2 февраля 1959 года, в последний год службы на флоте, Николай Рубцов писал Валентину Сафонову:
«Да и невозможно мне забыть ничего, что касается Есенина. О нём всегда я думаю, чем о ком-либо. И всегда поражаюсь необыкновенной силе его стихов. Многие поэты, когда берут не фальшивые ноты, способны вызвать резонанс соответствующей душевной струны у читателя. А он, Сергей Есенин, вызывает звучание целого оркестра чувств, музыка которого, очевидно, может сопровождать человека в течение всей жизни.
Во мне полнокровной жизнью живут очень многие его стихи» (Викулов С. На русском направлении. М., 2002. С. 308).