История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя, Трубачев Олег Николаевич

История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя

на обложку

Трубачев Олег Николаевич

Шрифт:

Бернекер говорит об исконности у слав, bate значения ‘старший брат’. То же говорит и П. Лавровский о др.-русск. бат («…отдаваеть ти бат черниговъ, а съ мною въ любви поживи». — Ипат. л, 6669 г.), но И. И. Срезневский переводит это бат как ‘отец, pater’ с пометой: «В древних памятниках только один раз». Далее, помимо распространенного русск. батюшка ‘отец, духовный отец’ и других диалектных разновидностей со значением ‘отец’ (см. выше, в перечислении названий отца у славян), укажем еще следующие формы: русск. диал. батя ‘старший брат’: «Тятя да мама дома, а батя поехал по дровки» [75] ; батяня ‘отец, также брат, приятель’ [76] ; чешcк. bat’a ‘старший брат’, словацк. bat’a, bat’ko ‘otec, strycek, starsi bratr’, batica ‘sestra’, болг. диал. бaта ‘старший брат’ [77] , сербск. диал. бато (ласк.) ‘брат’, ‘отец’, баћа (ласк.) ‘брат’.

Богораз. Областной словарь колымского русского наречия. Сб. ОРЯС, II Отд-ния АН, т. 68, № 4, 1901, стр.22.

А. Мотовилов. Симбирская молвь. — Сб. ОРЯС, т. XLIV, № 4, 1888, стр. 16.

Памятники болгарского народного творчества. Вып. 1. Собрал Н. Качановский. Словарь. — Сб. ОРЯС, т. XXX, 1882, стр. 562.

Таким образом, основные значения слав. bat(j)a: ‘отец’ и ‘старший брат’. Как обычно полагают, ‘отец’ < ‘старший брат’. Этимологию слова следует признать недостаточно выясненной [78] . Впрочем, связь *bat’(j)a ‘старший брат’ (ср. чешcк. bat’a) с *bratrъ ‘брат’ правдоподобно объясняется диссимиляцией [79] .

Прежде чем приступить к анализу формы и значения слав. *otьcь, остановимся на близких образованиях, которые легли в основу этого слова.

К слав. bat’ja мы еще вернемся в заключительном разделе работы.

Ср. J. Holub — Fr. Kоресny. Etymologicky slovnik jazyka ceskeho. Praha, 1952, стр. 66, 76.

Индоевропейскому *atta ‘отец’ посвящена достаточно обширная литература: Г. Майер («Etymologisches W"orterbuch der albanesischen Sprache», стр. 20) анализирует алб. at ‘отец’; П. Кречмер («Einleitung», стр. 200) привлекает имя собственное фриг. с характерным для фригийского переносным употреблением; Г. Хирт («Untersuchungen zur indogermanischen Altertumskunde», — IF, Bd. 22, 1907, стр. 92) указывает на глубокую, общеиндоевропейскую древность греч. , готск. atta, которые не уступают в этом отношении и.-е. *рter; А. Вальде (Lateinisches etymologisches W"orterbuch. 2. Aufl., стр. 68), касаясь atta ‘отец’, ласкательное обращение детей к отцу, указывает на распространенность такого образования в сопредельных неиндоевропейских языках [80] ; Вальде — Покорный (Bd. I, стр. 44) указывают на связь слав. otьcь с и.-е. *atta через *attikos, не вдаваясь, однако, в подробности; см. еще F. Kluge «Etymologisches W"orterbuch der deutschen Sprache», 11. Aufl., стр. 27: "Atte, "Atti ‘Vater’; S. Feist. Vergleichendes W"orterbuch der gotischen Sprache, 3. Aufl., стр. 62; Ю. Покорный (стр. 71) повторяет упоминавшиеся выше мысли О. Шрадера, А. Вальде; Эрну-Мейе (t. I, стр. 97) видят в лат. atta ‘дедушка’ слово детской речи, оно же в atavus; И. Фридрих («Hethitisches W"orterbuch», стр. 38) рассматривает хеттск. attas ‘отец’ как индоевропейское и переднеазиатское слово детской речи широко распространенной формы.

Поддерживаемая им мысль О. Шрадера (см. «Indogermanischer Аnzеigеr», Bd. IX, стр. 172) об отношении сюда др.-в.-нем. adal, нем. Adel встретила у некоторых лингвистов возражение, ср. Osivald Szemerenyi. The Etymology of German Adel. «Word», val. 8, 1952, стр. 42 и след.

И.-е. *atta содержит краткий гласный а, который, как полагает А. Мейе [81] , встречается лишь в особых, экспрессивных образованиях, призываниях. Ю. Курилович [82] уточняет, указывая, что эти формы, естественно, вторичны по отношению к появлению а.

Столь же характерно для и.-е. *atta наличие древнего долгого t, что единогласно отмечается исследователями как атрибут экспрессивных слов [83] . Впрочем, отмечаются и трудности изучения подобных случаев. Так, Mейе высказывает интересные мысли о недостаточности одной ссылки на принадлежность к детской речи того или иного слова для объяснения удвоенности согласного по той естественной причине, что «детская речь распространяется лицами, вполне развитыми в отношении речи» [84] . Он склонен видеть в и.-е. *tt, *ddh отношения древнего морфологического чередования согласных. В другом месте Мейе указывает на сохранение удвоенного *tt в индоевропейском только в экспрессивном образовании (*atta), когда удвоение является именно выразителем экспрессивности [85] . Э. Герман согласен с Мейе в его оценке и.-е. *atta как экспрессивного (фамильярного) образования, хотя не видит необходимости отрицать его происхождение из детской речи [86] . В общем так же, как Мейе, характеризует слово А. Вайан, полагающий, однако, что удвоение не обязательно столь же древне в данном случае, как само слово [87] .

А. Мейе. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М.—Л., 1938, стр. 185. Изд. З. М.: УРСС, 2002.

J. Kurylowicz. 'Etudes indoeurop'eennes, I. 1935, стр. 105.

A. Meillet. Les dialectes indoeurop'eens. 2-`eme 'ed., Paris, 1922, стр. 58; его же. Введение…, стр. 154; Е. Locker. Die Bildung der griechischen Kurzund Kosenamen. — «Glotta», Bd. 21, 1932, стр. 151.

A. Meillet. Les dialectes indoeurop'eens, стр, 58.

А. Мейе. Введение… стр. 154.

Н. Hermann. Einige Beobachtungen аn den idg. Verwandtschaftsnamen. — IF, Bd. 53, 1935. стр. 97–98.

A. Vaillant. Grammaire compar'ee des langues slaves, t. I. Paris, 1950, стр. 81.

Как уже говорилось, и.-е. *atta через производное *attikos дало наиболее распространенное название отца в славянском — оtьсь. При этом и.-е. *a >слав. о. Кроме этой производной формы, в славянском есть немногочисленные, но вполне достоверные следы основы *oto- < балто-слав. *аtа- [88] : ст.-слав. отьнь, ср. русск. диал. безотной ‘нe имеющий отца’ [89] ср. в славянской топонимике Восточной Германии: Oteslawe, Wotzlaff < *Oteslav [90] .

R. Trautmann, BSW, стр. 16.

A. Грандилевский. Родина M. В. Ломоносова. Областный крестьянский говор. — Сб. ОРЯС, т. LXXXIII, № 5, 1907, стр. 93.

R. Trautmann. Die Elb- und Ostseeslavischen Ortsnamen, I. Teil. Berlin, 1948, стр. 47.

Индоевропейский характер имеет и другое обозначение отца — *iata, для которого, видимо, справедливо будет предположить этимологическую связь с рассмотренным *atta через редупликацию основы. Что касается консонантизма, то вполне возможно, что экспрессивность здесь выражена другим доступным в таких образованиях способом — удлинением корневого гласного вместо выраженного в *atta экспрессивного удвоения согласных. Там, где количество гласного не изменилось, экспрессивность выражается прежним путем (ср. греч. . ‘тятя! батюшка!’). Во всяком случае есть основания полагать, что выражение экспрессивности удлинением гласного, типичное для слав. tata, коренится еще в индоевропейской древности [91] .

Слав. *ot- в otьcь и др. с о кратким разнилось из простого нередуплнцированного и.-е. *atta с а кратким с параллельной утратой экспрессивного оттенка значения, носителями которого становятся формы из *tata. Слав. tata как бесспорный пример экспрессивного удлинения корневого гласного мог бы с пользой привлечь В. Махек в своей недавней работе, где он рассматривает экспрессивное удлинение на ряде весьма проблематичных примеров (V. Mechek. Expressive Vokaldehnung in einigen slavischen Nomina. — «Zeitschrift f"ur Slawistik», Bd. I, H. 4, 1956, стр. 33 и след.).

Ср. в других индоевропейских языках: алб. tat ‘отец, дед’, имена собственные фриг. , , , греч. , др.-инд. iata-s ‘отец’, лат. tata, корн. tat, литовск. tetis с тем же значением, сюда же англ. dad ‘папа, папаша’, хеттск. иероглифич. tata- ‘отец’, tatali- ‘отцовский’, лув. tati- ‘отец’ [92] .

См. G. Meyer. Etymologisches W"orterbuch der albanesischen Sprache, стр. 424–425; P. Kretschmer. Einleitung, cтp. 347 и след.; H. Pedersen. Wie viel Leute gab es im Indogermanischen. — KZ, Bd. 36, 1898, стр. 83; К. Brugmann, KVGr., стр. 77; A. Zimmermann. Liteinische Kinderworte als Verwandtschaftsbezeichnungen. — KZ, Bd. 50, 1922, стр. 148 и след.; A. Walde. Lateinisches etymologisches W"orterbuch, 2. Aufl. стр. 764; Walde — Pokorny. Bd. I, стр. 704; Ernоut — Meillet, t. II, стр. 1195; J. Friedrich. Hethitisches W"orterbuch, стр. 329, 336; H. Otten. Zur grammatikalischen und lexikalischen Bestimmung des Luvischen. Berlin, 1953, стр. 52; В. Георгиев. Вопроси родства средиземноморских языков. — ВЯ, 1954, № 4, стр. 68.

Основная масса исследований содержит точку зрения на и.-е. tata как на образование детской речи. Это же отражено и в этимологических словарях Ф. Миклошича, А. Преображенского [93] , Р. Траутмана.

Объяснение ссылкой на «детский лепет» вряд ли может внести ясность в изучение истории обсуждаемых слов. Маловероятно, впрочем, и иное толкование, согласно которому te-, ta- (tevas, tata) — результат изменения *pter из *pter ‘отец’, ср. авест. pta, ta [94] , лат. tata<*ptata: раter [95] . Образование авест. pta<*pter сомнения не вызывает, но оно отнюдь не объясняет форм tata, teta, литовск. tevas и др., с которыми авестийское слово этимологически не связано.

См. «Труды ИРЯ», т. I, 1949, стр. 35; ср. еще M. Vasmer, REW, Bd. I, стр. 32: русск. диал. атька ‘отец’.

См. A. Meillet. A propos du mot avestique pta. — MSL, t. XX, стр. 6; M. Vey. Slave st- provenant d’ i.-e. pt-, стр. 65 и след.

A. Walde. Lateinisches etymologisches W"orterbuch, str. 764.

Что касается балтийских форм, то непосредственно к названным выше индоевропейским (tata, teta) примыкают литовск. tetis ‘отец’, teta ‘тетка’, др.-прусск. thetis ‘отец’, литовск. titis (диал., Кведарна) ‘отец’ [96] . Литовск. tevas ‘отец’ представляет собой, видимо, продукт разложения группы te-t- с последующим присоединением суффикса – va-: tevas. Разрывать эти слова нет оснований. Ср. другие литовские формы названия отца: tete, tetusis. Возможно, сюда относится и название реки литовск. Таtula (суффикс – ula), в котором tat- < и.-e. *tat-.

Взято из рукописной картотеки к литовскому этимологическому словарю К. Буги (Вильнюс, Ин-т литовск. языка и лит-ры АН Лит. ССР).

Наличие в слав. tata долгого a, ср. польск. tata [97] и др., происходит, как уже сказано выше, от экспрессивного удлинения. Славянский язык знает ряд достоверных примеров такого удлинения. А. Вайан говорит по этому поводу: «…Сербохорватский язык представляет в своих уменьшительных образованиях другой экспрессивный способ — удлинение гласного: Б'oжо из Б`oжидар» [98] . Ср. далее, там же, относительно слав. jazъ: «…Общеславянский долгий начальный гласный представляет трудность ввиду лит. as (др. — литовск. еs), лат. ego и др., и не исключена возможность, что ja- < *e через вторичное экспрессивное удлинение е (ср. сербохорв. j^a при чак. j"a) по образцу ty ‘ты’ которое, видимо, имело в балто-славянском, как и в индоевропейском, двойную форму *tu и tu» [99] . В этом свете становится ясным характер звукового развития слав. tata.