История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя
Шрифт:
Наконец, о некоторых словах типа русск. вотчина, которые рассматриваются как специфически русские образования [117] . Ср., однако, в других славянских языках: польск. диал. uесес [118] , uojciec (вармийско-мазурский диалект) [119] , укр. род. п. ед. ч. вiтця. (при отця), н.-луж. wosc. Слав, otьcь имело исконно краткое о. Перечисленные выше польские, украинские, нижне-лужицкие формы — в отличие от прочих славянских (русск. отец, чешск. otec, сербск. отац) — содержат о лабиализованное: uо-, vo-. Его происхождение естественно объяснить удлинением прежнего краткого о > o. Причем, как это обычно для физиологии славянской речи с ее довольно слабым напряжением голосовых связок, одинаковый артикуляционный уклад не сохраняется на протяжении всей артикуляции долгого гласного [120] и выделяется лабиальный призвук и, а иногда и согласный v [121] . Положение усложняется тем, что в форме otьcь этого не могло произойти и после падения редуцированных, ср. русск. отец. Упомянутое удлинение о могло иметь место лишь в формах косвенных падежей otьca и под. (> otca > otca, uotca). В некоторых славянских языках и диалектах это удлинение могло затем распространиться аналогическим путем на всю парадигму склонения, ср. польск. диал. uojciec, в иных же не распространилось и сохраняется только в органически обусловленных позициях, ср. укр. род. п. ед. ч. вiтця (< иo-) при им. п. отeць, русск. вотчина.
117
A. Vai11ant. Grammaire compar'ee des langues slaves, t. I, стр. 187. Специально
118
A. Tomaszewski. Mowa t. zw. Mazurow wielenskich. — «Slavia Occidentalis»14. 1935, стр. 106.
119
См. «Poradnik Jezykowy», 1953, zesz. 1, стр. 37, текст, записанный X. Курковской.
120
Как, например, в долгих гласных французского е:, о:, у:.
121
Этот лабиальный элемент вряд ли можно называть протезой. Происхождение протетических j, v иное, оно не может быть объяснено в фонетических границах одного слова.
Из прочих названий отца остается, собственно, только слав. *пап-, представленное только в луж. пап, na'n, а также в отдельных диалектах, ср. перечисление в начале настоящего раздела. В других индоевропейских языках: лат. паппа, аппа ‘кормилица’, вост. — фриз. папп ‘отец’, др.-инд. папа ‘мать’. В этой связи можно отметить многозначность близких терминов в разных языках (‘отец’, ‘мать’), которой мы коснемся специально в заключительном разделе.
Уникальным является древнерусское производное от названия отца, отмечаемое Ф. П. Филиным в летописном сказании 6491 г. о первых христианских мучениках: «имь же оученьемъ побжаемъ противнаго врага попирающе подъ ноги якоже попраста и си отника» (Лавр. л. 27, стр. 83; в Ипат. и Тверск. отьченика, Радз. и Акад. отечника). Как свидетельствует Ф. П. Филин, слово отника, отьченика, пока что известное в данной форме только в этом летописном сказании, обозначало отца и сына вместе, как одно понятие [122] . Др.-русск. отника, отьченика (дв. ч.), являясь формально производным только от отьць ‘отец’, означало одновременно ‘сын и отец’, т. е. представляло собой пример эллиптического двойственного числа, иногда встречающегося среди индоевропейских терминов родства, ср. аналогичную эллиптическую форму др.-исл. fedgar ‘сын и отец’, производную от названия отца. Эллиптический [123] характер носят, далее, формы множественного числа литовск. tevai ‘отец и мать, родители’ (букв.: ‘отцы’), укр. батьки ‘родители’ от батъко ‘отец’.
122
Ф. П. Филин. Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи. — «Ученые зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им А. И. Герцена», т. 80, 1949, стр. 21–22.
123
Т. е. выражающийся в неупоминании одного из обозначаемых лиц. О явлении и его примерах в индоевропейском см. К. Brugmann, KVGr., стр. 416.
Непосредственно к названиям отца примыкает первый рассматриваемый нами здесь термин сводного родства — название отчима. Особой древности по понятным причинам эти образования не обнаруживают (см. введение к настоящей книге). Наибольший интерес представляет русск. отчим и близкие ему формы: диал. тч’им, вотч’им [124] , укр. вiтчим, прибалт.-словинск. vо. icim, vо. tсim, польск. диал. ojcim || осут [125] . Суффикс – im- здесь, видимо, глагольного происхождения [126] , ср. русск. проходим, подхалим (в последнем корень хал-: нахал, охальничать, родственные хулить, хвалить) — отчетливые отглагольные образования с суффиксом – им. Правда, относительно отчим правильнее будет заключить, что оно аналогического образования, возможно, по образцу побратим, так как исходный глагол для самостоятельного образования отчим отсутствует [127] . Вряд ли можно в этих образованиях с – им видеть значение уменьшительности, как это делал А. М. Селищев [128] . Далее, как нам представляется, русское слово изменило первоначальное ударение: 'oтчим вместо *отч'uм, ср. ударения прочих образований с – им русского языка (подхал'uм, побрат'uм). В этом смысле ценно свидетельство украинского, сохранившего старое ударение: вiтч'uм [129] . Из неславянских сюда, возможно, относятся такие суффиксальные образования литовского, как прилагательные svet-imas ‘чужой’, аrt-imas ‘близкий’, также art-ymas, 'art-ymas. Аналогично образовано с суффиксом – им- среднеболг. побащимь [130] , др.-русск. женима ‘наложница’.
124
С. С. Высотский. О говоре д. Лека. «Материалы и исследования по русской диалектологии», т. II. М.—Л., 1949, стр, 15.
125
Geiza Horak. Narecie Pohorelej. Bratislava, 1955, стр. 179.
126
Так полагает Р. Брандт («Дополнительные замечания к разбору Этимологического словаря Миклошича». — РФВ, т. 23, 1890, стр. 289).
127
И. И. Срезневский, т. II, стлб. 832, приводит только др.-русск. отьчитис ‘потакать, считаясь родством’.
128
А. М. Селищев. Происхождение русских фамилий, личных имен и прозвищ. — «Ученые зап. МГУ», вып. 128, 1948, стр. 148.
129
Подробно см. соответствующее место цитированной выше статьи М. Долобко («Das sekund"are v-…»).
130
С. Аргиров. Люблянският български ръкопис от XVII в. — СбНУ, кн. XVI–XVII, 1900, стр. 309.
С префиксом па-: русск. паотец (В. И. Даль: ‘неродной отец, воспитатель приемыша’ [131] ), ср. литовск. patevis ‘отчим’ — tevas ‘отец’ [132] . Сюда же, возможно, относится болг. пастрок, пасторок ‘отчим’ < *роptor. С префиксом при-, pri-: болг. прит'aтко, н.-луж. psinank от соответствующих названий отца. Оригинальным обозначением отчима является ст.-слав. отьчухъ, сербск. диал. очух [133] , производное от названия отца с древним суффиксом слав., – ихо- *-ouso- = литовский суперлативный – i'ausias [134] .
131
Ср. Р. М. Цейтлин. К вопросу о значениях приименной приставки па-в славянских языках. — «Ученые зап. Ин-та славяноведения», т. IX, 1954, стр. 206.
132
A. Salys. Musu gentivardziai. «Gimtoji kalba», 1937, II, стр. 22; ср. латышск. patevis ‘отец’ (см. И. М. Эндзелин. Латышские предлоги, ч. 1. Юрьев, 1905, стр. 149).
133
П. Ровинский. Черногория в ее прошлом и настоящем, т. II. — Сб. ОРЯС, т. LXIII, 1897, стр. 285.
134
Ср. W. Vondrak, Bd. I, стр. 476, 477. Сюда же болг. диал. очув ‘отчим’, с заменой х > в (Д. Mapинов. Думи и форми из Западна България. — СбНУ, кн. ХШ, 1896, стр. 260).
Описательные образования: в.-луж. prirodni nan ‘отчим’.
Как уже говорилось, термины сводного родства представляют собой позднее приобретение славянских и вообще индоевропейских языков. Общеиндоевропейские термины такого рода отсутствуют. Можно привести в пример позднее оформление этих терминов в германских языках: нем. Stief-vater, Stief-mutter, Stief-sohn, англ. step-father, stepmother, step-son.
Мать
Ст.-слав. мати, др.-сербск. мати, др.-русск. мати, русск. мать, диал. матьр [135] , мат’ер’а, мат’ер’, м'aтка [136] , укр. м'aтiр, м'aти [137] , белор. м'aцi (несклон.), м'aтка, сюда же русск. диал. м'aти ‘крестная мать’ [138] ; польск. matka, macierz, кашуб. m'ac-ere, прибалт.-словинск. тaс, тaсеra, н.-луж. mas>таsеrе, полабск. motei, чешск., словацк. matka, словенск. m'ati, сербск. мати, болг. диал. м'aтер ‘майка’ [139] . Др.-русск. мама, мамъка ‘кормилица, мамка, няня’, русск. м'aма, диал. м'aмушка ‘мать’ при маменька ‘свекровь’ [140] , чешск. диал. maminka, nase m'ama обращение детей к матери [141] , в.-луж. zamama ‘посаженая мать на свадьбе’, полабск. m'ama ‘Mutter, Mama’, др.-сербск. маика, сербск. маja, маjка ‘die Mutter, mater’, болг. м'aйка, сюда же пом'aйчима ‘посаженая мать’ [142] .
135
Р. И. Аванесов. Очерки диалектологии рязанской мещеры. — «Материалы и исследования по русской диалектологии», т. 1. М.—Л., 1949, стр. 206.
136
В. Г. Орлова. О говоре с. Пермас Никольского р-на Вологодской обл. — «Материалы и исследования по русской диалектологии», т. I, стр. 53.
137
См. также: А. А. Бурачок. Назви спорiдненостi i свояцтва в укра"iнськй мовi. Поняття «рiдна мати». — «Лексикографiчний бюлетень», вип. V. Ки"iв, 1955, стр. 47–65.
138
К. А. Иеропольский. Говор д. Савкино (Псков. губ.). — ИОРЯС АН СССР, т. III, кн. 2, 1930, стр. 595.
139
«От Пирот». Записал С. Христов. — СбНУ, кн. VII, 1892, стр. 232.
140
Е. Будде. К диалектологии великорусских наречий (исследование особенностей рязанского говора). — Отд. отт. из РФВ, 1892, стр. 139.
141
Q. Ноdura. Nareci litomyslske. V Litomysli, 1904, стр. 69.
142
Образование помайчима аналогично разработанному выше отчим и другим словам на – им.
Укр. неня ‘мать, родимая’, болг. диал. нане, также нине (обращение) ‘мама’ [143] , польск. диал. nаnа ‘мать’, кашуб. nеnа, nаnа, nenka ‘мать’, сербск. нана, нена ‘мать’.
Индоевропейским названием матери является *mater, форма, общая всем индоевропейским языкам и не имеющая себе равных среди родственной терминологии по широте распространения. Для старшего периода индоевропейского сравнительного языкознания еще характерны попытки дать этимологию *mater, точно так же, как и *pter, ср. толкование Боппа [144] : др.-инд. mat'ar ‘мать’ < mа ‘измерять’, с префиксом nis- ‘производить, создавать’, т. е. мать — ‘родительница’. Для нового периода языкознания характерно признание недоказуемости этимологических попыток такого рода, но уже с Дельбрюка намечается тенденция возводить *mater к примитивному образованию «детского лепета» mа- [145] .
143
«Думи и форми от говорите в Видин, Вратца, Царибродско и пр.» Записал Цано Сталийский. — СбНУ, кн. V, 1891, стр. 223; кн. XVI–XVII, 1900, стр. 407.
144
Fr. Воpp. Vergleichende Grammatik, 1. Aufl., стр. 1134. Цит. по В. Dеlbr"uck, стр. 384.
145
См. О. Schrader. Reallexikon, стр. 564. Ср. далее Е. Boisacq. Dictionnaire 'etymologique de la langue gr'ecque, 2-`eme ed., стр. 635; A. Walde. Lateinisches etymologisches W"orterbuch, стр. 469; P. Kretschmer. Einleitung, стр. 353 и след.; С. С. Uhlenbeck, стр. 221; Wа1dе — Роkоrnу, Bd. II, стр. 229–230; Ernout — Меillet, t. II, стр. 693–694; A. Zimmermann. Lateinische Kinderworte als Verwandtschaftsbezeichnungen. — KZ, Bd. 50, 1922, стр. 147; J. Роkоrnу, стр. 700–701. Этимологический обзор славянских, балтийских форм см.: Мiklоsiсh, стр. 184, Е. Berneker, Bd. II, стр. 26–27; R. Trautmann, BSW, стр. 171.
Как характерные для фонетического облика и.-е. *mat'er указываются долгота корневого гласного [146] и ударение *mat'er [147] > причем последняя особенность сближает его с и.-е. *pt'er, ср. выше.
Хорошо изучена история и.-е. *mat'er в славянскую эпоху. Поскольку последнее не ощущалось как производное образование, оно не смогло удержать наконечного ударения в славянском: и.-е. *mat'er > слав. *m'ate-. В дальнейшем *m'ate- > *m'ate, причем это – e (с циркумфлексной интонацией) дало i [148] : *matь, ср. другие случаи такого e >i, (местн. ед. ч.). В формах типа *matь (русск. мать и др.) можно видеть сокращение конца слова, аналогичное истории суффикса инфинитива – ti, -tь [149] . Впрочем существует гипотеза о двух различных индоевропейских фонетических вариантах этого имени: циркумфлексной интонации *matr и акутовой *тater [150] . Подобное предположение не имеет веских аргументов в свою пользу. Так, греч. отнюдь не свидетельствует об акутовой интонации, оно — результат местного противопоставления и в итоге возводится к и.-е. *mater, как и внешне отличное санскр. mata-. Гипотеза об отражении в слав. *mati (из *mate) циркумфлексной разновидности, а в слав. *matь — акутовой общего признания в современной науке не получила, и история слав. *mati из и.-е. *mater излагается обычным способом (ср. выше). Впрочем, оригинальную точку зрения развивал А. А. Шахматов, предполагая общеславянское изменение mati в matь с напряженным редуцированным, откуда русск. мать и др. Формы чешск. m'ati и под. он объясняет поздним влиянием слав. dъci [151] . Рассмотренное развитие конца слова *mati из и.-е. *mater стало возможным после отпадения характерного согласного – r, которого не знают в им. п. ед. ч. уже ни славянский, ни балтийский (слав. *mati, литовск. m'ote) [152] . Впрочем, как полагают, редукция и.-е. *mater ‘мать’, греч. и т. д. В mate, ср. санскр. mata, латышск. mate, слав. mati… восходит к индоевропейскому [153] . Относительно восстановления балто-славянской парадигмы склонения см. у Ю. Куриловича [154] .
146
К. Brugmann, KVGr, стр. 78.
147
К. Verner. Eine Ausnahme der ersten Lautverschiebung. — KZ, Bd. 23, 1875, стр. 97 и след.
148
W. Vondrak, Bd. I, стр. 52, 59; A. Vai11ant. Grammaire cornpar'ee des langues slaves, t. I, стр. 211–212.
149
См. J. M. Korinek, Od indoeuropsk'eho prajazyka k praslovancine. Bratislava, 1948, стр. 19.
150
Там же.
151
A. A. Schachmatov. Die gespannten Vokale ъ und ь im Urslavischen. — AfslPh, Bd. 31, 1910, стр. 502.
152
Факты употребления в им. п. ед. ч. формы матерь, укр. маmip, польск. macierz являются не чем иным, как использованием формы вин. п. ед. ч. (materь < и.-e. *materm: греч. ) в плане аналогического выравнивания основ.
153
A. Vaillant. Grammaire compar'ee des langues slaves, t. I, стр. 202. Как особую балто-славяно-арийскую черту отмечает это Г. Арнц (Н. Arntz. Sprachliche Beziehungen zwischen Arisch und Balto-Slavisch. Heidelberg, 1933, стр. 12).
154
J. Кurуlоwiсz. L’accentuation, стр. 203–204.
Из балтийских форм этого слова назовем литовск. mote ‘женщина’ далее motere [155] то же, moteris то же — результаты тенденции аналогического выравнивания основ; moteriske то же, производное с суффиксом принадлежности – isk-, собственно ‘женская’ (ср. чешск. zenska ‘женщина’). Литовск. motina ‘мать’ представляет собой производное от того же корня, с той лишь особенностью, что это — относительно позднее образование, произведенное уже не от исконной основы на – r- (mote, род. п. moter-s), а от усеченной (mot-ina) прибавлением суффикса – ina, генетически — индоевропейского суффикса принадлежности *-in-, видимо, утратившего основное значение. Ср. аналогичное расширение основы другого старого термина родства — устаревшего литовск. avynas (av-yna-s): слав. ujь < и.-е. *auo-s ‘дядя по матери’. Сюда же принадлежат образования от усеченной основы литовск. mote ‘corka chrzestna’, motis ‘syn chrzestny’ [156] . Вторичность значения литовск. mote ‘женщина’ ввиду достоверности генетических связей представляет факт, не вызывающий сомнений [157] , ср. распространенный в разных языках обычай называть жену в семейном кругу ‘матерью’: русск. мать в этом значении, нем. Mutter. На последнее как на аналогию литовск. mote ‘женщина’ < ‘мать’ указывает Б. Дельбрюк [158] . Старое значение литовск. mote ‘мать’ сохранило ясные следы, например, в pamote ‘мачеха’ [159] , в отдельных формах от mote: mocia, тоciute ‘мать, матушка’, ср. в народной песне: Ner man mociutes kraiteliui krauti ‘Нет у меня матушки, чтоб копить приданое’.
155
P. Skardzius. Lietuviu kalbos zodziu daryba. Vilnius, 1943, стр. 306.
156
К. Buga. Medziaga lietuviu kalbos zodynui ir snektoms tirti (Vieksniu parapijos zodziai). — «Tauta ir zodis», t. I, 1923, стр. 347.
157
Ср. Е. Fraenkel. Problemi di grammatica e vocabolario lituani. — «Studi baltici», vol. 6. Roma, 1936–1937, стр. 115–116.
158
В. Delbr"uck, стр. 435. Ср. еще С. D. Buck, стр. 95.
159
Е. Hermann. Einige Beobachtungen an den indogermanischen Verwandtschaftsnamen. — IF, Bd. 53, 1935, стр. 98.