История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя
Шрифт:
Точно так же вторично соотнесенным с *dete является местное южнославянское образование с функцией множественного числа: ст.-слав. дтьца, болг. деца, сербск. дjeца, словенск. deca ‘дети’, собственно — уменьшительная форма от detь [199] .
Собирательные производные на – va: русск. детва, укр. дiтва, польск. Jziatwa. Русск. детвора Ломан [200] объясняет влиянием собирательных числительных русск. четверо, пятеро (субстантивированный средний род к ст.-слав. четворъ, четверъ), так как это наиболее употребительные числа при перечислении детей, из прочих производных: болг. дечурлига.
199
J. F. Lohmann. Указ. соч., стр. 215–216.
200
J. F. Lohmann. Указ. соч., стр. 213.
Следует отметить интересные примеры сужения значения слав. dete в южнославянских языках, где авторы отмечают значение ‘мальчик, сын’: сербск: диjете— Ja имам jедно диjете (= jедног ђemuhа) и — да опростите — двиjе ђевоjке [201] макед. дете ‘сын’, а также — мъшко дете [202] .
Значительный интерес представляет круг названий, объединяемых и.-е. *orbh-. Этимологию и.-е. *orbh-
201
П. Ровинский. Черногория в ее прошлом и настоящем, т. II. — Сб. ОРЯС, т. LXIII, № 3, 1897, стр. 226.
202
В. von Arnim. Mazedonisch-bulgarische Studien, Teil 3. — ZfslPh, Bd. 12, 1935, стр. 2 и след.; см. также М. Malecki. Dwie gwary macedonskie (Sucbo i Wysoka). Czesc II. Slownik. Krakow, 1936, стр. 19–20.
203
B. Delbr"uck, стр. 445–446.
204
См. об и.-е. *orbh- и производных: S. Bugge. Beitr"age zur vorgermanischen Lautgeschichte. — «Beitr"age», Bd. 24, 1899, стр. 439: готск. arbaips; A. Walde. Lateinisches etymologisches W"orterbuch, стр. 545; Walde — Pokorny. Bd. 1, стр. 183–184; S. Feist. Vergleichendes W"orterbuch der gotischen Sprache. 3. Aufl., Leiden, 1939, стр. 55; Ernоut — Meillet, t. II, стр. 827–828; Franсk — van Wijk. Etymologisch Woordenboek der Nederlandsche Taal, ‘s-Cravenhage, 1949, стр. 157–158; Ernst u. Julius Leumann. Etymologisches W"orterbuch der Sanskrit-Sprache. Leipzig, 1907, стр. 23; M. Mayrhofer. Kurzgefasstes etymologisches W"orterbuch des Altindischen. Heidelberg, 1954, стр. 52; H. C. Sorensen. Die sogenannte Liquidametathese im Slavischen. — «Acta linguistica», vol. 7, 1952, стр. 58–59.
Известную трудность в понимании и.-е. *orbho- и его значений создает отсутствие в литературе связного изложения вероятной истории развития этих значений. Исследователи далеко не всегда согласны в этом вопросе, нередко они ограничиваются лишь перечислением значений, засвидетельствованных письменными памятниками. А. Мейе, например, считая безнадежным объединение различных значений и.-е. *orbho-, приходит к мысли, что соответствующие формы распадаются на три семантически разные группы: ‘раб’, ‘работа’, ‘ребенок’ [205] . Неубедительна схема значений и.-е. *orbho-, представленная Мерингером [206] : ‘пахать’, ‘обрабатывать землю’, ср. литовск. arbonas [207] , др.-исл. arfr ‘бык’, англо-сакс. yrfe, orf ‘скот’; ‘работать’, ‘раб’; ‘осиротелое дитя’, ‘дитя’, ‘наследник’. Совершенно очевидно, что над исследователем тяготеют многочисленные вторичные значения.
205
A. Meillet, MSL, t. 14, стр. 383; его же. 'Etudes sur l’'etymologie et le vocabulaire du vieux slave. Paris, 1902, 1905, стр. 226 и след., 295.
206
R. Meringer, IF, Bd. 17, стр. 128.
207
Литовск. arbonas ‘вол’, кстати, вообще поставлено под сомнение К. Бугой: K. Buga. Pastabos ir pataisos prie Preobrazenskio rusu kalbos etymologijos zodyno (рукопись, хранится в Вильнюсском университете. Отдел рукописей).
Действительную семантическую историю и.-е. *orbh-, видимо, надо представлять следующим образом. Прежде всего, *orbho- весьма древнее образование индоевропейского языка, ср. его широкое распространение, и оно, несомненно, восходит к эпохе родового строя, как все бесспорно общеиндоевропейские названия. Этого достаточно, чтобы отбросить первичность значения ‘сирота, лишенный родителей’, не имевшего смысла в эту эпоху. Остаются, с одной стороны, значения ‘работать, раб’, с другой стороны — ‘дитя, маленький’. Известная вто-ричность возникновения рабства и подневольного труда по отношению к эпохе родового строя говорит только об одном возможном направлении развития значений: ‘дитя, маленький’ > ‘раб, работать’. Значение ‘наследник’ (ср. нем. Erbe) тоже вторично и отражает сравнительно поздние имущественные отношения. Остаются значения ‘дитя, маленький’. О сравнительно позднем оформлении термина ‘дитя, ребенок’ уже говорилось довольно подробно выше, поэтому, вероятнее всего, и.-е. *orbho- имело конкретное возрастное значение ‘маленький’, ср. санскр. arb-ha-, arbhaka- ‘маленький, мальчик’. Ср. аналогичное использование слав. таlъ ‘малый, маленький’ в русск. мальчик.
И.-e. *orbho- дало о.-слав. *orb-, ср. др.-русск. роб ‘дитя, ребенок’, русск. диал. робя, робятко, робенок, ребенок, укр. парубок ‘парень’ (из па-робок), ср. польск. parobek то же, диал. раrоbk [208] , др. — чешск. rob ‘potomek, dedic, naslednik’, robe ‘dite’, robenec ‘mladik, vyrostek, pacholik, chlapec’ [209] , чешск. диал. robe ‘dite’: «V Konici je dite *malinky, rube vetsi, 2–3-lete» [210] (любопытна возрастная градация! — О. Т.), словацк. parobok ‘pacholek, vyrostek, chasnik’. Славянскому употреблению аналогично использование и.-е. *orbho- в исландском названии сына: агfиni [211] .
208
G. Horak. Narecie Pohorelej. — SAV, Bratislava, 1955, стр. 164.
209
Fr. Simek. Slovnicek Stare cestiny. Praha, 1947, стр. 154.
210
Fr. Bartos. Dialekticky slovnik moravsky. Praha, 1906, стр. 358.
211
Объяснение, небезупречное в семантическом отношении, см. A. Johanneason. Jslandisches etymologisches W"arterbuch. Bern, 1951, стр. 89–90.
История слав. *orb-, *orbe отличается также известным фонетическим своеобразием. Несколько необычный облик русск. ребенок вводил отдельных исследователей в заблуждение, ср. попытки отделить его от ст.-слав. рабъ [212] , в то время как на самом деле русск. ребенок — местное изменение по ассимиляции, ср. наличие форм робя, робенок, которые сопоставимы уже непосредственно с рабъ [213] . X. Педерсен [214] объясняет слав. *orbe (*orb-ent-), не имеющее соответствующего глагола, аналогичным происхождением, по образцу названий молодых животных на – ent, которым соответствуют глаголы на – iti. Нам кажется, что Педерсен переоценивает значение глаголов типа русск. телиться — теля, жеребиться—укр. жереб’я, которые на самом деле образованы из соответствующих названий молодых животных на – ent-. Поэтому очевидное желание Педерсена видеть в образованиях на – ent-(*tel-ent-) формы настоящего времени с носовым гласным («Nasalpr"asentia») от глаголов на – iti (русск. телиться) ошибочно. Считаем нужным присоединиться к существующему в литературе мнению, согласно которому древнейшие образования с – ent- носили первоначально значение принадлежности (ср. выше) с последующим развитием значения уменьшительности. Последнее, например, особенно активно выступает в славянскую эпоху, когда уже стираются первичные оттенки принадлежности. Об аналогическом образовании имен на – ent- следует говорить как об известном распространении производных с этим суффиксом, но уже с преобладающим уменьшительным значением, что более характерно для славянского периода. Имеются в виду случаи, в которых самостоятельное древнее образование с суффиксом – ent-, как и самостоятельное развитие значения уменьшительности, маловероятно: названия молодых животных *zerbe, *tele [215] .
212
G. C. Uhlenbeck: arbha-, arbhakd-.
213
Ср. Н. Pedersen. Die Nasalprasentia und der slavische Akzent. — KZ, Bd. 38, 1902,
214
H. Реdersen. Указ. соч., стр. 367.
215
Основы *zеrb’, *tel этимологически, а именно — без суффикса – et-, обозначают молодых животных, ср. греч. (*gurebh-) ‘дитя, новорожденный’; образование от него с древним суффиксом принадлежности, происхождения *-еnt- было бы бессмысленно. Собственно, то же следует сказать и о слав. *orbe, которое восходит к *orbh- ‘маленький’.
Известную фонетическую трудность представляет сравнение форм, продолжающих слав. *orb- в отдельных славянских языках. В отличие от обычных правил метатезы плавных (слав. ort- >зап. — слав. rot-, rat-, вост.-слав. rot-, юж. — слав. rat-), южнославянские языки, наряду с правильным ст.-слав. рабъ (Зогр., Супр.), обнаруживают рефлекс rot- ст.-слав. робъ (Зогр., Супр., где и рабъ), болг. роб, робиня, робство. Н. ван Вейк предполагает возникновение метатезы плавных в начале слова в северных районах славянства, откуда она распространилась до южных районов ко времени ослабления общеславянских связей, почему преобразование начальных групп or-, ol- уже не проводилось так четко. Ср. факты вроде ст.-слав. алкати, алдин наряду с правильными рефлексами [216] . Наблюдения позволяют добавить к известной этимологии слав. *orb-, *orbet-, что славянский сохранил еще в нескольких случаях завуалированного употребления прямые следы древнего значения и.-е. *orbh- ‘маленький’. Сюда, по нашему мнению, относится польск. robak, robakit обозначающее не только насекомых, но «вообще все мелкие существа» [217] (в польских говорах). Ср. также о сыне: Dobze sе robak uciu ‘хорошо малец учился’ [218] .
216
N. van Wijk. Remarques sur le groupement des langues slaves. — RES, t. IV, 1924, стр. 13. Иначе, но отнюдь не убедительно пытается решить этот вопрос Ф. Ливер (F. Liewehr. "Uber expressive Sprachmittel im Slawischen. — «Zeitschrift f"ur Slawistik», Bd. I, Heft 1. Berlin, 1956, стр. 26–27). Он видит причину распространения формы rаb- в южнославянских языках в ее эмоциональной окрашенности. Любопытно, что и варианты раб- / роб- в русском и rab- / rob- в польском он объясняет единственно за счет эмоциональных оттенков значения, не признавая заимствования. И уже совершенно несерьезно звучит объяснение русской формы ребенок как развившейся через *erb- из *orb-, причем автор игнорирует такие хрестоматийные факты как русск. диал. ребёнок, робя, др. — польск. robionek, не допускающие мысли о раннем происхождении формы ребенок.
217
См. К. Nitsch. Wybor pism polonistycznych, t. II. Wroclaw — Krakow, 1955, стр. 11.
218
«Polnocno-polskie teksty gwarowe», pod red. K. Nitscha. Krakow, 1955, стр.61.
Соответственно этому требуется внести коррективы в материал Э. Бернекера, исходившего из слав. chrobaky а именно: 1) древность и первичность формы с ch- начальным сомнительна [219] ; 2) форма robak не исконна, а представляет собой результат метатезы о.-слав. *orb-.
Третье славянское название ребенка, значительно уступающее по распространенности двум предыдущим: *cedo.
219
Об этом ср. еще Baudoin do Courtenay, RS, t. I, 1908, стр. 111; F. Lorentz. Pomoranische Erganzungen zum etymologischen W"orterbuch. — «Slavia Occidentalis», t. 2, 1922, стр. 163, причем последний отмечает кашуб. rоbk.
Слав. *cedo хорошо представлено лишь в старославянском языке, в других славянских языках сохраняются незначительные остатки, в том числе — в виде сложений: ст.-слав. чдо, браточда ‘дочь брата’, братоучдъ, братоучда ‘дети двух братьев’; болг. чeдо, диал. чъдо [220] , чендо, к’ендо [221] , братучед ‘сын брата, племянник’; др.-сербск. штедин. *рrоgenies’, бесчедьнь ‘orbus’, чедо infans’; др.-русск. чадо, чдо ‘дитя, сын или дочь (по отношению к родившим)’, чадъ, чдъ ‘дети’, ‘люди, народ’, бесчада, бещада (безъ чада) ‘бездетно, бездетный’, съчадъкъ ‘потомок’; укр. нащадок ‘потомок’ (< *на — съчадъкъ, ср. др.-русск. съчадъкъ), белор, чадо ‘злое дитя, упрямец’ [222] , ср. далее польское наречное выражение do szczеtu ‘дотла, вдребезги’ (<do sъcetu, собств. ‘до последнего потомка [истребить]’, тот же корень, что и сedо).
220
Ст. Стойков. Българска диалектология. София, 1954 (литогр.), стр. 123.
221
Последнее (в Зарово) обозначает еще не крещенного ребенка. И. Иванов неточно называет его синонимом чендо; это фонетический вариант и одновременно — прекрасный пример использования фонетических вариантов для семантической дифференциации [Jordan Ivanov. Un parler bulgare archaique (Богданско, сев. часть департамента Салоники, округи Кукуш и Нигрита). — RES, t. 2, 1922, стр. 99); ср. диал. чендо, братученд (От Солунско). Записал Н. Цицов. — СбНУ, кн. IV, 1891, стр. 157]; кенда, ж. р. ‘еще не крещенный младенец женского пола’ (Ив. А. Георгов. Материалы за речника на велешкия говор. — СбНУ, кн. XX, 1904, стр. 31); cendu, мн. ч. cinda ‘ребенок’, bratucent, bratucenka [M. Malecki. Dwie gwary macedonskie (Sucho i Wysoka), czesc II. Slownik. Krakow, 1936, стр. 10, 15].
222
И. И. Hocович. Словарь белорусского наречия. СПб., 1870.
О слав. *cedo высказывались в литературе различные суждения, причем большинство исследователей видит в нем заимствование из германского [223] . В последнее время о заимствовании из германского писал А. Вайан [224] : «первая палатализация, изменившая смягченные задненебные в с, dz, s, совершилась в эпоху заимствований из готского, в III–IV вв. н. э.; несомненно, что это изменение коснулось древнейших заимствований из германского: нет серьезных оснований для того, чтобы не допускать, что cedo ‘дитя’, cedь ‘люди’ взяты с германских слов, представленных др.-в.-нем. kind ‘дитя’ (ср. р.), др.-исл. kind ‘порода, племя’ (ж. р.), соответствующих лат. Gens».
223
Ср. F. Miklosich. Die Fremdw"orter in den slavischen Sprachen, стр. 10; С. С. Uhlenbeck. Die germanischen W"orter im Altslavischen. — AfslPh, Bd. 15, 1893, стр. 485; W. Vondrak, Bd. I, стр. 268.
224
A. Vaillant. Grammaire comparee des langues slaves, t. I, стр. 52–53.