История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя
Шрифт:
Родственные слав. *dъkti формы в других индоевропейских языках: санскр. duhita, авест. dugdar-, арм. dustr, греч. , готск. dauhtar, литовск. dukte [313] . Италийские и кельтские языки утратили древнее название дочери, ср. его замену в лат. filia ж. р. к filius ‘сын’. Остаток *dhughter в италийских языках указывают в оскск. futir <*fug’tir [314] .
313
F. Miklosich, стр. 55; Е. Веrneker, Bd. I, стр. 244; R. Trautmunn, BSW, стр. 62; Walde-Pokorny, Bd. I, стр. 868; S. Feist. Vergleichendes W"orterbuch…, стр. 116; P. Pоuсha. Tocharica — АО, vol. 2, 1930, стр. 325–326: тохарск. В tkacer, tkacar, где t < i.-e. *dh, тохарск. A ckacar с ассимиляцией t — c > c — c; С. С. Uhlenbeck, стр. 128; А. Преображенский, т. I, стр. 192–193; F. Stawski, стр. 107–108; Hоlub — Kоресnу, стр. 97; M. Vasmer, REW, Bd. I, стр. 366.
314
R. Thurneysen. Italisches. — «Glotta», Bd. 21, 1932, стр. 7–8; P. Kretschmer. Zu osk. futir. — «Glotta», Bd. 21. 1932. стр. 100; против — J. В. Hofmann. Zur lateinischen und italischen Wortforschung. — «Glotta», Bd. 25, 1936, стр. 119–120.
Вальде и Покорный [315]
315
Walde — Pоkоrny, Bd. I, стр. 868; ср. еще J. Pоkоrnу, стр. 277.
Для вокализма и.-е. *dhughter характерно наличие гласного в срединном слоге [316] . А. Мейе, наиболее обстоятельно занимавшийся этим вопросом, обращает внимание на падение срединного в слове *dhughter как на важный индоевропейский диалектный факт, свойственный иранскому, славянскому, балтийскому, германскому, армянскому, важный также по своим последствиям в области интонации. Падение не является новшеством славянского, а объединяет его с рядом близких индоевропейских диалектов.
316
См. В. Delbr"uck. "Uber das got. dauhtar. — KZ, Bd. 19, 1870, стр. 241–247; J. Schmidt. Zwei arische a-Laute und die Palatalen. — KZ, Bd. 25, 1879, стp. 116; K. Brugmann, KVG, стр. 80; J. J. Mikkоla. Urslavische Grammatik, I. Teil. 1913, стр. 52; A. Meillet. Les dialectes Indoeurop'eens, стр. 63; его же. Ues innovations caract'eristiques du phon'etisme slave, — R'ES, t. 2, 1922, стр. 207; ср. также J. Kurylowicz. 'Etudes indoeurop'eennes, I, стр. 29.
И.-е. *dhughter, будучи древней основой на r, утратило этот характерный конечный согласный в отдельных индоевропейских диалектах, ср. литовск. dukte, слав. *dъkti. Вопрос об относительном возрасте этого явления представляется, однако, спорным. С одной стороны, известна точка зрения, рассматривающая это отпадание как древний факт, свойственный ряду близких индоевропейских диалектов.
Так понимает А. Вайан историю основы *mater *mate, исходя из свидетельства санскрита, балтийского, славянского. Мейе видит в отпадении конечного согласного литовск. dukte упрощение особого рода дифтонга (и.-е. – er) — явление, восходящее к индоевропейскому языку [317] . С другой стороны, по мнению Ю. Куриловича [318] , отсутствие сокращения конечного гласного в открытом слоге литовск. dukte, аkтиo указывает на сохранение конечных – r, -п вплоть до самой балто-славян-ской эпохи.
317
A. Meillet, BSL, v. 30, 1930. Comptes rendus [аннотация сборника в честь Я. Розвадовского], стр. 187 и след.
318
J. Kurylowicz. L’accentuation, стр. 245.
Славянский, как полагают, сохранил старое ударение и.-е. *dhughter, ср. словенск. hci, сербск. khu [319] . В русском, в отличие от других случаев, в результате местных изменений старое положение затемнено: дочь, дочери, дочерь.
Забвению старой основы на – r обязана своим образованием новая парадигма склонения литовск. dukte в говорах: dukte, duktes, по аналогии употребительным – e-основам женского рода [320] . Аналогичное разрушение старой формы приводит к возникновению новых суффиксальных производных от усеченной основы: русск. (ласк.) дочка, укр. дочка (в роли единственного названия дочери), ср. польск. matka и под. Такие слова часто носят характер сокращенных ласкательных названий: укр. доня (есть у Шевченко), интимно-просторечное укр. доця ‘дочка, доченька’; ср. упоминаемые Э. Френкелем [321] аналогичные пракритск. dhita< duhita, новогреч. диал. = . Ласкательное значение имеет, далее, литовск. dukra, dukra, образованное через *duktra из duktera, ср. motera [322] . В приравнивании dukra к женским основам на – о- (= слав. основы на – а-) Э. Френкель видит аналогию слав. sestra, тоже переведенному из согласной основы (ср. литовск. sesuo, sesers) в основу на – а- [323] .
319
J. J. Mikkola. Urslavische Grammatik, стр. 120.
320
Ср. Р. Skardzius. Lietuviu kalbos zodziy daryba, стр. 76.
321
E. Fraenkel. Miszellen. — KZ, Bd. 54, 1926, стр. 300.
322
P. Skardzius. Указ, соч., стр. 45.
323
Е. Fraenkel. Miszellen, стр. З00.
Вопрос о значении и.-е. *dhughter решен исследователями окончательно. Попытки увязать, например, санскр. duhitar и duh- ‘доить’ и истолковать значение первого как ‘сосунок’ [324] давно признаны устаревшими, ср. отрицательные суждения на этот счет Э. Бернекера [325] , Вальде — Покорного [326] , З. Файста [327] . С точки зрения критической ревизии опытов старых этимологов, видевших в и.-е. *pter, *mater, *bhrater, *suesor, *dhughter своего рода «говорящие» названия (‘отец’ = ‘кормилец, защитник’, ‘мать’ = ‘производящая’, ‘брат’ = ‘защитник’) [328] , это вполне справедливо. И тем не менее, поскольку мы уже знаем, до какой степени последовательно отражена в названиях детей, сына апперцепция ‘произведенный, рожденный, вскормленный (матерью)’, трудно отделаться от мысли, что отношение санскр. duhita- ‘дочь’ и санскр. duh- ‘доить’ — нечто большее, чем простое созвучие.
324
F. Воpp. Vergleichende Grammstik, I. Aufl., стр. 1134. Цит. no В. Delbr"uск, стр. 384.
325
E. Berneker, Bd. I, стр. 244.
326
Walde — Pokorny, Bd. I, стр. 868.
327
S. Feist. Vergleichendes W"orterbuch., стр. 116.
328
Ср. поэтизацию подобных воззрений; A. Pictet. Les origines Indoeurop'eennes. 2-`eme 'ed., G'en`eve, 1877, 3 t.
Прочие славянские названия дочери: чешск. диал. nase holka, deuce, d’ouce, обращение родителей к дочери [329] с переносом значения ‘девушка’ > ‘дочь’; болг. диал. do cupite ‘aux filles (de la maison)’ [330] . Ha последнем слове стоит задержаться несколько подробнее. Форма сира, чупа ‘дочь’ отмечается как характерная в первую очередь для македонского [331] , хотя и не для всех диалектов [332] . По нашему мнению, эта форма связана с польск. диал. dziopa, зора ‘девочка, девушка, дочь’, известным всему польскому Подкарпатью и даже северной части Южной Малопольши [333] . Сюда можно отнести зап. — укр. дзюба ‘девушка’ [334] . Этимология слов неясна. Возможно, что это заимствование, источник которого указан К. Сандфельдом [335] . Датский ученый определенно считает болгаро-макед. чупа, а также греч. ‘дочь’ заимствованным из алб. tshup(r)e. Правда, Г. Майер объяснял албанское слово заимствованием из сербского, ср. сербск. чупа ‘пучок волос’, чупа ‘женщина с непричесанными волосами’ [336] . Но между сербским и албанским словами имеются существенные семантические расхождения, которые делают заимствование маловероятным: алб. сирё значит ‘девушка, дочь’, в то время как в сербском отмечается упомянутое узкое значение. Кроме алб. сирё, ср. в албанском наличие слова сип ‘мальчик, подросток, сын’. Мы приходим к предположению о происхождении также украинского и польского слов из албанского языка. Заимствование могло осуществиться, очевидно, тем же путем, каким проникли в украинский, словацкий и польский языки другие балканские элементы — через посредство подвижного пастушеского населения Балкан и Карпат. Для ряда таких слов исходные формы найдены в албанском, ср., например, брынза ‘овечий сыр’, барза ‘белая овца’, урда, вурда ‘кипяченые овечьи сливки’, на что указывал еще X. Барич. Следует отметить, что эта международная балканская лексика, распространенная пастушескими племенами, отнюдь не ограничивается терминами скотоводческого быта, как обычно думают. В реальной обстановке заимствовались, вероятно, также некоторые бытовые слова. Сюда относится польск. chustka, укр. хустка ‘платок’, ср. рум. fusta, болг. фуста и, наконец, укр. копил, копиля, рум. copil, болг. копиле, алб. kopil — все со значением ‘внебрачный ребенок’ [337] , которое образует с нашим чупа-dziopa ‘девушка’ красноречивую пару терминов, ознаменовавшую продвижение бродячих пастушеских, преимущественно — мужских групп.
329
Q. Hodura. Nareci litomyslske, стр. 69.
330
A. Vaillant. Les parlers de Nivica et-Turija (Mac'edoine Occidentale). — RES, t. 4, 1924, стр. 56.
331
B. von Arnim, Mazedonisch-bulgarische Studien. Teil 3. Neubulgarische Synonyme fur dъsterja ‘Tochter’. — ZfslPh, Bd. 12, 1935, стр. 2 и след.
332
Этого слова М. Малецкий не отметил в изученных им диалектах [ «Dwie gwarymacedonskie (Sucho i Wysoka)», czesc II. Slownik. Krakow, 1936].
333
J. Karlowicz. Slownik gwar polskich, t. I. Krakow, 1900, стр. 441; Fr. J. Tryszczyla. Muszyna w powiecie Nowo-Sadeckim. — «Lud», t. XIV. Lwow, 1908, стр. 253; E. Pawlowski. Gwara podegrodzka. Wroclaw — Krakow, 1955, стр. 181.
334
См. Э. Желеховский. Малоруско-нiмецький словар, т. 1, Львiв, 1886, стр. 180. Он отмечает еще значение «девушка, рябая от оспы», ср. дзюб, но это значение скорее вторично, ср. польские слова.
335
К. Sandfeld. Linguistique balkenique. Paris, 1930, стр. 68.
336
G. Meyer. Etymologisches W"orterbuch der albanesischen Sprache. Strassburg, 1891, стр. 450; см. еще S. E. Mann. An historical Albanian-English Dictionary. London, 1948, стр. 64.
337
См. К. Sandfeld. Указ. соч., стр. 93–94; М. Vasmer, REW, Bd. 1, стр. 620.
Уже отмеченный перенос значения ‘девушка’ > ‘дочь’ приобрел в отдельных славянских языках широкие масштабы. Так, польские говоры почти не употребляют corka, зная в этом значении dziewka [338] . Ср. в том же значении в части карпатских говоров украинского языка слово дiвка [339] .
В заключение приведем пример резкого изменения значения славянского названия дочери в русск. диал. дочка ‘свинья’. Ср. еще болг. диал. штерица ‘яловое животное’, ‘бездетная женщина’ [340] , производное от штерка ‘дочь’.
338
К. Nitsch. Jak kobieta w niewiaste sie przeobrazila? — JP, t. XXVIII, 1948, стр. 55.
339
А. А. Бурячок. Названия родства и свойства в украинском языке, стр. 6.
340
См. «Известия на Института за български език», кн. IV. София, 1956, стр. 331.
Непосредственно к слав. dъkti примыкают названия падчерицы с применной приставкой ра-: ст. — слав, падъшти, русск. падчерица, диал. падочка, подчерка, падчеруха [341] , болг. обл. стар, пашчерица, пощерка ‘приемная дочь’ Ср. аналогичные по образованию литовск. podukre, podukra, podukra [342] , латышск. pameita ‘падчерица’ [343] , из meita ‘дочь’. Образование *padъkti, русск. па-дчер-ица не нуждается в объяснении. К *pa-dъkti, *pa-dъktere восходят также болг. па-шчерица, па-штерица, паштерка с той лишь разницей, что второй компонент сложения является стяжением дьщер- (дьщеря), dъkter-. Поэтому ни в коем случае нельзя согласиться с М. Вэ [344] , который видит в pa-sterica, pa-sterka производное от древнего *po-ptor, болг. пастрок ‘отчим’. Это явная натяжка. М. Вэ упускает из виду существование простого болг. щерка ‘дочь’ (< *dъkter-), которое никоим образом не связано с *pter, *po-ptor-.
341
См. В. И. Даль, изд. 4, т. III, стр. 10; В. Добровольский. Смоленский областной словарь, стр. 572; А. Подвысоцкий. Словарь архангельского наречия, стр. 115.
342
См. A. Salys. Musu gentivardziai. — «Gimtoji kalba», 1937, II, стр. 22.
343
См. И. М. Эндзелин. Латышские предлоги, ч. 1, стр. 149.
344
М. Vеу. Slave st- provenant d’i.-e. *pt. — BSL, t. 32, 1931, стр. 65 и след.
Довольно распространенным является другое славянское название падчерицы: ст. — слав, пасторъка, чешск. диал. pastorкупа [345] , словенск. pastorka, pastorkinjа, сербск. пасторка. Оно связано не с названием дочери, а с соответствующим обозначением пасынка (см. выше), вместе с которым оно восходит к *poptor-, названию отчима (болг. пастрок). Оба слова получают понятное объяснение как ‘неродной сын,’ ‘неродная дочь’. Старое толкование [346] неудачно: древнее упрощение, даже выпадение ъ вряд ли могло произойти в этом слове раньше первой общеславянской палатализации с переходом *kte в st, c, 'c [347] . Следует учесть, что название падчерицы не является древним образованием даже в рамках славянского словаря [348] . Столь же позволительно усомниться в древности форм с – ter, ср. словенск. pasterka, якобы показывающих происхождение из *pa-d(ъk)tera [349] . Здесь первична форма *po-ptor со ступенью – tor в производном от *pter, ср. выше о русск. заматореть от *mater-, ‘мать’. Объяснение ст.-слав. пасторъка упрощением слишком длинного слова *padъktorъka, принятое А. Мейе и Э. Френкелем [350] , тоже неубедительно. Этимология pastorъka < dъster-критиковалась еще И. Зубатым [351] , предложившим свое объяснение слав. pastorъkъ; литовск. pastaras ‘последний’.
345
F. Bartos. Dialekticky slovnik moravsky, стр. 283.
346
F. Miklosich, стр. 55; W. Vondrak, Bd. I, стр. 178: pastorъka — упрощение на *pa-dъkter.
347
Так, Миккола («Urslavische Grammatik») говорит об о.-слав. dъсti, как видно, понимая всю условность формы *dъkli для славянского. Вернее будет предположить о.-слав. dъt’i, помня о типичном упрощении kt > t в славянском. Изменение слав. kt > st нереально.
348
Литовск. podukre — аналогичное, а не общее со славянским образование.
349
См. W. Vondrak, Bd. I, стр. 178.
350
A. Meillet, MSL, t. 13, стр. 28; E. Fraenkel. Zur Verst"ummelung bzw. Unterdr"uckung funktionsschwacher oder funktionsarmer Elemente in den balto-slavischen Sprachen. — IF, Bd. 41, 1923, стр. 402.
351
J. Zubaty. Slav. раstоrъkъ. — AfslPh, Bd. 13, 1890, стр. 315–317.