История украинского народа. Автобиография

Грушевський Михайло Сергійович

@ 171

весною, пограничное население и промышленники из более отдаленных местностей, привлекаемые привольем и природными богатствами этого края расползались по этим «уходам» на десятки миль, до днепровских порогов, Ворсклы, Орели, Самары и т. п.; они проживали здесь целые месяцы, предоставленные себе самим, не зная никакой власти, и возвращаясь в замки только на зиму. Это подвижное, кочевое, закаленное в невзгодах военно-промышленное население и составило основу козачества.

Первые такие известия о козаках, в которых можно подозревать Козаков именно украинских, относятся к 1470 гг. (колебание в этом случае возможно потому, что имя «Козаков» прилагалось также к добычникам татарским и к степному населению великорусскому, в бассейне Дона, где позже формируется донское козачество). Вполне ясные документальные указания на Козаков киевской территории носят даты 1492,1463 и 1499 гг. Это тюркское слово, означавшее в тогдашнем употреблении легковооруженного добычника,

бродягу¹– воина, только столетием позже приобрело значение официального, общепринятого имени для известной группы украинского населения, известного сословия. Первоначально оно означало занятие, род жизни, и притом, кажется, с некоторым оттенком пренебрежения к такому несолидному времяпрепровождению. Во всяком случае, сначала это не сословие, не класс людей; это люди, занимающиеся «козачеством», ходящие «в козаки», а не козацкое сословие. Для большинства такое «хождение в козаки» не было постоянным занятием — ему предавались временами, особенно смолоду, чтобы потом перейти к другим, более серьезным занятиям. Официально оно означало хозяйственные промыслы в «диких полях», неофициально — удалые походы на Татар, «лупленье чабанов», купцов и всяких проезжих, и с этим двойным характером выступает имя Козаков уже в первых известиях — 1492-3 и 1499 гг.

Среди этих степных авантюристов оказывались люди разных общественных классов и национальностей. Встречаются люди с именами восточными — очевидно, разные забулдыги из Татар же, разные «Москвитины», «Литвины», «Ляхи». Когда козачество приобрело себе громкую военную славу, молодые люди шляхетских фамилий принимали участие в козацких походах, в этой очаровавшей их своими опасностями и удальством жизни; в первых казацких движениях встречаем в качестве участников и даже предводителей представителей местных, украинских шляхетских фамилий. Но инородные элементы были лишь сравнительно незначительной примесью среди козачества¹, а люди из высших об-

¹ Довольно распространенное до сих нор воззрение, что ядро козачества составилось из тюркского населения степей, основано на ошибочных известиях и недоразумениях.

МХ^Трушевскии^

™ @

щественных классов — временными гостями. Главный и наиболее постоянный контингент «козаковавших» все время поставляло пограничное украипское крестьянство и мещанство — наиболее закаленное и выносливое, привычное к жестоким лишениям и неудобствам неразлучно связанных с этим занятием.

На протяжении XVI в. очень медленно слагается из этих «козаковавших» козацкое сословие. В половине XVI в. видим только начатки этого процесса; в главном гнезде козачества — Черкасах ревизия 1552 г. записывает прихожих Козаков «о полтретьяста* (около 250), — только всего. Но «коэакуют» местные крестьяне, мещане, мелкая шляхта и бояре местного происхождения. Этим поясняется то обстоятельство, что между тем как вся эта «Украина* в XVI в. полна известий о козацкпх походах и своевольствах, мы в современных документах почти не можем отыскать Козаков, как известную постоянную группу населения — козацкое сословие, козацкий класс. Документы, говорящие о козацких своевольствах и обращающиеся по поводу их к мещанам погравичных городов, или известия, поясняющие состав «козацких* экспедиций, участниками которых оказывается в конце концов мелкая украинская шляхта, — разъясняют эту загадку; в это время были в большом числе люди козаковавшие, но почти или и вовсе еще не было козацкого сословия. Последнее формируется только в конце XVI и начале XVII в., благодаря чрезвычайно быстрому возрастанию козачества и под влиянием, с одной стороны, колонизационного роста украинского предстепья, а с другой — идеи козачьего иммунитета.

Усиленный прилив сельского населения в юго-восточную часть Украины, был вызван тем же улучшением колонизационных условий; отпор, который козачество дало татарским набегам, и самое уплотпение населения, умножение укрепленных поселений создали более обеспеченное существование местному хозяйственному населению. С другой стороны повлияли специальные обстоятельства, усилившие бегство крестьян из занадной Украины и Полесья: ухудшение положения крестьянства в этих областях, развитие панщины, отчуждение крестьянских земель. Все это вызвало чрезвычайное усиление побегов из гуще заселенных и вкусивших уже всю сладость помещичьего хозяйства занадных и северных областей Украины. На ряду с природными богатствами, привлекавшими этих беглецов в восточную Украину в конце XVI в, притягательной силою становится козацкий иммунитет, идея которого сложилась оюггь-таки под воздействием целого ряда таких условий, как вечная борьба козаковавших авантюристов с городскими и провинциальными властями, протекция, которую оказывали им местные администраторы в своих интересах; еще более важное значение в ее формировании имели здесь

История украинскою народа

пробы организации козацкого сословия самим правительством: сначала главным образом литовским, а позже с 1569 г. — польским, и наконец — сознание собственной силы у самого козачества.

Условия колонизации и обороны

сыграли и здесь главную роль. Татарские опустошения, превратившиеся в страшное хроническое бедствие украинских земель с 80-х гг. XV в., не нашли никакого отпора в литовско-польском правительстве; оно только увещевало и задаривало Орду, а к энергическому противодействию и обороне оказалось совершенно неспособным. Был даже проект — предложить крымскому хану поголовную подать с населения земель Киевской, Волынской и Подольской, т. е. возобновить даннические отношения этих земель, прекратившиеся со времен Битовта, чтобы откупиться от татарских набегов. Этот проект не осуществился, но ежегодная дань, хотя не в такой откровенной форме, а под мягким именем «упоминков» (подарков), действительно стала обязательной в отношениях польско-литовского правительства в Крыму. Однако эти «упоминки» не прекращали татарских набегов, и начальники пограничных украинских провинций, предоставленные центральным правительством их собственному промышлению, приходят к мысли организовать систематическую оборону из этих «козаковавших» авантюристов, по собственному побуждению занимавшихся мелкой войной с Татарами. Разновременно, в больших и меньших размерах такие попытки образования козачьей милиции видим на протяжении почти всего XVI в. Эти опыты обращали на себя внимание и центрального правительства: в 1524 г. вел кн. Сигизмунд поручал правительству вел. кн. Литовского заняться организацией постоянного корпуса из Козаков; напоминая, что он не в первый раз обращает внимание правительства на них, он проектирует на этот раз навербовать 1 000—2 000 Козаков, взять их на жалованье и составить из них несколько гарнизонов по Днепру. Но этот проект не был осуществлен, также как и аналогичный проект, предложенный позже, в 1533 г., польскому сейму черкасским старостою Евст. Дашковичем уже от себя¹.

Несколько позже однако жалобы крымского правительства на козацкие набеги и его объяснения, что татарские нападения на украинские земли служат лишь местью за козацкие погромы, дают другой оборот отношениям центрального правительства к козакам: в 1514 г. тот же в. кн. Сигизмунд выслал своего «дворянина» с поручением переписать ко-

¹ Этот Дашкович и другой пограничный староста Предслав Лянцкоронский (староста хмельницкнй) попали в позднейшие реестры козацких гетманов благодаря тому обстоятельству, что они оргавиэовали из Козаков экспедиции иа Татар.

U*

заков киевских, каневских и черкасских и поручить их усиленному наблюдению местных старост. Конечно, из этого ничего не могло выйти, уже по тому одному, что козачество вовсе еще не сложилось в определенную группу. Преемник Сигизмунда, в. кн, Сигизмунд-Август в целях обуздания Козаков, вернулся к старому проекту отца; взять их на правительственную сдужбу. По его поручению коронный гетман¹ действительно навербовал из Козаков отряд; эти козаки получали из казны содержание, были освобождены из-под власти и юрисдикции всех иных, властей и подчинены назначенному правительством «старшему и судье всех низовых Козаков» (1570)². В этот небольшой отряд вошла только небольшая часть козакующих, всего 300 человек, но так как помянутому старшому вверен был надзор над всем козачеством, то логически изъятие из всякой иной юрисдикции и подчинение специальному козацкому суду распространялось и на все козачество не включенное в официальный реестр. Таким образом это первое сформирование козацкого войска, не оказав никакого влияния на прекращение «ксзацкого своеволия», сыграло немалую роль в прогрессе сформирования полупривилегпрованного козацкого сословия, тем более что было затем повторено несколько раз на протяжении последней четверти XVI в. Набор небольшого трехсотенного отряда, как я сказал, не повлиял нисколько на самовольные козацкие походы. Козаки продолжали свои набеги на Татар и на земли, стоявшие под властью Турции, особенно Молдавию, бывшую ареной постоянных внутренних войн. В1577 г. отряд таких своевольных Козаков ходил походом на Молдавию, и ответом на этот поход был набег на Украину Татар (1578) и ультиматум Турции польскому правительству: усмирить коза-

¹ Гетманом (от немецкого Hauptmann) назывался главнокомандующий и военный министр; эта должность почти одновременно появляется в Польше и великом княжестве Литовском в начале XVI в. Польский гетман называется великим коронным гетманом или просто коронным ( корона» «коронный» вообще значит «польский»), его помощник — гетманом польным; гетман литовский — наивысшим (яозже великим) литовским, его помощник — дворным (позже вольным) литовским. По примеру их и предводители Козаков, с сформированием козацкого войска, уже с 1570-х гг., также называются гетманами, не только в частном обиходе, но н в правительственных актах; если было одновременно несколько козацких предводителей, их также сплошь да рядом называли гетманами всех. Но официальным титулом козацких предводителей, до самого Хмельницкого, было наименование «старший» — «старший войска его королевской милости низового Запорожского». Хмельницкому первому польское правительство дало официально титул гетмана, нри нервом перемирии (в 1648 г.).