История украинского народа. Автобиография
Шрифт:
Я уже упоминал, что оживление культурной жизни в Польше во второй половине XVI и начале XVII в. обнаружило большую притягательную силу для высших слоев украинского общества. Оживление католической церкви в Польши, наступившее в конце XVI в., после реформационного движения, и созданное главным образом иезуитами, распространившими свои общины и школы также в украинских и белорусских землях, не осталось тоже без весьма серьезного влияния. Православное, украинское просветительное и культурное движение заноздало; старания пойти за современным польским движением пришли слишком поздно, чтобы удовлетворить потребности высших слоев украинского (и белорусского) общества в образовании и культурной жизни: эти высшие слои оказались уже увлеченными польской культурою, когда украинская делала первые шаги в своем возрождении.
Воспитываясь в польских
Без магнатов-братчиков и покровителей, при легализированном преобладании католиков, предоставленные сами себе мещанские братства оказывались бессильными в оборене православной церкви и национальных интерееов против союза правительства с католическим обществом и ренегатами украинской национальности.
Ш=М:
И вот в таком критическом, казалось — безвыходном, положении борцы за православие обращаются к новой силе — созданной процессом социальным и экономическим — козачеству. Они закрывают глаза на социальный характер этой силы, весьма мало им симпатичный, и, видя в ней только оппозиционную силу, связанную с ними единством национальности и исповедания, ищут у нее отклика в этом единстве. Казачество действительно откликается на религиозно-национальный клич. Из Львова и Вильны центр борьбы за старую религию и национальность переносится в Киев, в ближайшее соседство козачества. При его содействии киевское духовенство и мещанство дают отпор униатской иерархии. Киевская Лавра, древний Печерский монастырь, под руками новых деятелей из Галиции, как Плетенецкий, Копыстенский и др., превращаются в крупнейший очаг церковно-национальной деятельности. Рядом с ней в 1615 г. основывается братство, в которое казацкий гетман вписывается «о всем войском Запорожским», и оно скоро занимает первенствующее место в современной культурной и религиозной жизни украинского народа; основывается при нем школа, из которой вырастает киевская академия, служащая в продолжение XVII и XV1I1 в, высшей украинской школой. Под охраной казацкого войска возобновляется в 1620 г. православная иерархия и держится под той же охраной, пока правительство не было принуждено иризнать ее существование, и т.д., и т.д.
Религиозно национальное движение сверху, начатое мещанством, поддержанное дворянством и духовенством, украшенное блестящими именами первейших вельмож и князей логикой событий сходится с движением снизу, с общественным брожением, созданным бездомными беглецами, уходившими из-под гнета панщины и шляхетского всевластия. Козачина делается представителем и обделенных социально-экономическим процессом народных масс, и разбитого на арене политической, религиозной и национальной борьбы духовенства и мещанства. Это слияние элементов социальной и культурно национальной оппозиции происходит на границе первой и второй четверти XVII в, и в это время входит в новую стадию история украинского народа. Ее главным фактором становится козачество.
Подробнее —о городских отношениях История Украини-Руси в т. V, гл. 3 и 5, об отношениях церковных там же гл. 3 и б, о современном национальном, религиозном и культурном движении — т. VI гл., 3 — 6, о киевском периоде его — т. VII гл. 7.
iMiKiiDutiiitiittatMitMiiiiof aMi
XIV. КОЗАЧЕСТВО ЕГО ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ
Козачество — явление очень интересное, но весьма сложное. Вследствие своей оригинальности, а также и благодаря громкой роли, сыгранной им в истории Восточной Европы, оно обращало на себя внимание издавна, им занимались, немало, но невыясненного все же оставалось в нем до последнего времени очень много, и в литературе по этому вопросу высказывались и высказываются нередко суждения очень смутные и ошибочные.
Очагом козачества
Начиная с половины X в. он жил тревожною, воинственной жизнью, на границе оседлой колонизации; в вечной борьбе с кочевниками. К населению его как нельзя более приложима поэтическая характеристика, данная Словом о полку Игореве порубежникам Посемья:
А мои ти Куряне сведоми кмети;
Под трубами noeumu, под шеломы еъзлелеяни,
Конец копия въскоръмлени;
Пути им ведомы, яругы им знаеми,
Луци у них напряжены, ту ли отворены, сабли изъострени.
И слово «козак» — тюркское слово, издавна жившее в устах кочевого населения наших степей, известное уже в половецком словаре 1303 г. в значении «сторож», »воин» — вполне приложимо было в этом значении к порубежному населению, этой передовой страже Украины. Вместе с воинственностью и выносливостью порубежная жизнь развивала личность, чувство свободы. Предоставленные княжеско-дружинным правительством своим собственным силам, эти пограничники очень чутки были к его притязаниям. В XIII в. как раз пограничные со степью территории видим среди «людей Татарских», и эти пограничные враги княжеско-дружинного строя являются полным нрототипом козачества, а союз их с ордою предвосхищаем политику вождей козачества XVI—XVIII в. в их стремлениях нами в турецко-татарских силах помощь против социально-политического строя Польши и централизационной политики Москвы.
170 ^
С упадком государственной жизни в Поднепровье в середине XIII в., население этих пограничных со степью пространств было еще более предоставлено себе, а жизнь под татарской протекцией) не отличалась спокойствием, особенно в периоды разложения Орды. В. кн. Литовское, присоединив эти пространства, также очень мало занималось ими, а восстановленное под властью князей Гедиминовой династии Киевское княжество очень слабо насаждало здесь привилегированное владельческое сословие и еще слабее прививало формы и результаты социальной эволюции в. кн. Литовского. Страшные периодические набеги Татар Крымской орды Менгли-гирея, с 1482 г. обрущивающиеся на украинские земли и затем в несколько ослабленных формах продолжающиеся почти все XVI стол., смели с лица земли и эти слабые результаты правительственных попечений и вместе с ними — всю оседлую колонизацию предстепной полосы Поднепровья, — вплоть до Киева, Чернигова, Житомира, Винницы, Летичева.
Территория по обеим сторонам Днепра до Киева и даже выше его превратилась в совершенную нустыню и в таком виде пролежала до последней четверти XVI в. Единственными оседлыми поселениями были городки, снабженные замками, небольшими гарнизонами и яртиллериею — Киев, Канев, Черкасы, Житомир, Браслав, Винница, — на правой стороне Днепра, Остер и Чернигов — на левой. Под стенами этих укреплений ютилось все население этих обширных пространств: здесь жили крестьяне соседних сел и отсюда выходили, на полевые работы. Все население жило под постоянным страхом татарских набегов, на военном положении: мещане и крестьяне этих пограничных местностей обязаны были иметь коней и принимать участие в походах и погоне за Татарами, и они действительно « имеют ружья и умеют хорошо стрелять», как свидетельствуют ревизоры пол, XVI в. Земледельческое и всякое другое хозяйство вне стен города велось вооруженной рукою — как описывает путешественник конца XVI в, пограничных крестьян Волыни: «выходя на работу, он несет на плече ружье, а к боку привешивает саблю пли тесак».
Но природные богатства этих девственных стран на обеих сторонах Днепра увлекали население далеко от замков, в так называемые «уходы» — рыбные ловли и места охоты, к устроенным в степном приволье бортям и пасекам. Тут эти промышленники проживали по долгу, соединяясь в вооруженные партии, строя для обороны блокгаузы, городки и засеки. Оборона в этих степях, соседивших с кочевьями Татар, в районе их нападений незаметно переходила в нападения на таких же промышленников противной татарской стороны, в мелкие степные войны — «лупленье татарских чабанов», как они технически назывались. Каждый год,