История украинского народа. Автобиография

Грушевський Михайло Сергійович

Впрочем, лубенская бойня и на них произвела впечатление: на некоторое время Запорожье притихает, и среди него обозначается партия более умеренных, ставившая целью прежде всего добиться восстановления козацких привилегий. Это ей удается действительно, так как скоро козаки снова понадобились Польше. Уже в 1599 г., вмешавшись в молдавские дела, правительство обратилось к низовому козачеству с приглашением приять участие в войне. Те потребовали полной реабилитации, восстановления старых порядков и возвращения привилегий. Их обнадежили, и они приняли участие в молдавской войне, а в 1601 г. сейм, имея пред собою новую войну, шведскую, и рассчитывая опять-таки на Козаков, восстановил козацкую организацию, И хотя он оговорил при этом,

12 За*. 35

М.С, Грушевский

что козацкие права восетановляются лишь для участников шведской кампании и что власть помещиков и старость над козаками должна остаться в силе, но эта оговорка не имела никакого значения:

козаки, почувствовав, что правительство в них пуждается, становятся снова хозяевами в юго-восточной Украине, так что несколько лет спустя правительство видит себя вынужденным опять опубликовать разные распоряжения «об обуздании украинского своеволия». Но одновременно ему же приходится констатировать, что зти распоряжения не имеют никакой силы, что козаки не признают власти старость и помещиков, организовали свое собственное выборное управление и принимают под свою власть и в свой «присуд» не только отдельных крестьян и мещан, но и целые города. Участие польского правительства в московских делах так наз. смутного времени, потребовавшее больших военных сил и затянувшееся в долгую, хроническую войну, заставляло его в значительной степени смотреть сквозь пальцы на козачество, так как оно постоянно нуждалось в нем для этой воины, и многочисленные постановления сейма против козацких своеволий издавались больше для уснокоения шляхты украинских земель, сильно терпевшей от Козаков.

Они действительно хозяйничали как дома в шляхетских имениях, ссылаясь на надобности войска в припасах и амуниции для королевской службы. Судебные акты наполнены жалобами шляхты на козацкие своевольства и поборы; с другой стороны слышим о частых нападениях Козаков на татарские и турецкие владения. Не довольствуясь сухопутными походами на Крым и турецкие города на северном берегу Черного моря, козаки пускаются на своих утлых ладьях (так наз. чайках) в далекие морские экспедиции, с невероятной отвагой и пренебрежением к опасностям.

В народной украинской поэзии сохранились чрезвычайно живые картины этих опасностей, которым подвергались козацкие экскурсии:

На Чорному мори, на билому камени,

Ясненъкий сокил жалибно квилить — проквиляе,

Смутно себе мае, на Чорнее море спилъна паглядае,

Що на Чорному морю недобре ся починай:

Що на неби уси звизди потьмарила,

Половину мисяця в хмари вступило,

А из низу буйний витер повивае,

А по Чорному морю супротивна хвиля вставае,

Судна козацьки на три части разбивав.

Одну часть взяло — в землю Агарську занесло,

Другу часть гирло Дунайске пожерло,

А третя де ся мае — в Чорному морю потопае.

Второе и третье десятилетие XVII было героической эпохою этих морских походов, когда козаки держали в страхе все Черное море, «окуривали мушкетным дымом» стены Константинополя и Синопа и заставили дрожать того самого султана, пред которым дрожала Польша, да и остальная Европа. В1614 г. они разрушили Синоп и сожгли его цейхгауз, причинив убытку на 40 мил. В начале 1615 г. они на 80 ладьях напали на окрестноети Константинополя, сожгли гавани Мизевны и Архюка, безнаказанно опустошили местность и ушли, а когда турецкий флот нагнал их около устья Дуная, смело бросились на турецкие корабли, овладели ими и сожгли в виду Очакова. Турки отомстили, выслав Татар на Волынь и Подолье, но турецкий флот, отправленный против самих Козаков, был разбит ими в Днепровском лимане, причем козаки взяли больше десятка больших галер и множество более мелких судов, а вслед затем напали и сожгли Кафу, и т. д., и т. д.

Эти походы и следовавшие за ними угрозы Турок и набеги Татар сильно раздражали нольское правительство против Козаков, так же как и хозяйничанье их на Украине: но они были нужны, а главное — не было сил принудить их к новиновению. В виду слабости польских военных сил, экспедиции на Козаков, предпринимавшиеся несколько раз в продолжение второго десятилетия XVII в. — так наз. компост, оканчивались обыкновенно тем, что козацкие вожди давали обещания прекратить походы на Турок и Татар и нападения на шляхетские имения, привести к порядку и повиновению Козаков «на волости», исключить всех «своевольных» из своей среды и т. д. Эти уверения приходилось принимать за чистую монету, а фактическое положение вещей не изменялось, и козакн оставались далее господами положения юго-восточной Украины — всей южной части огромного Киевского воеводства.

Одновременно с этим небывалым доселе развитием сил козачества, его славы и значения, развивалась его организация и расширялась программа. Первые козацкие движения конца XVI в. имеют еще очень хаотический характер: в нем трудно видеть что либо большее, кроме оппозиции шляхетским польским порядкам и стихийной экстенсивной

силы. Проблески более определенной политической программы, вроде уномяпутых выше планов, приписывавшихся Косинскому, трудно считать общим мерилом. Более сознательное идейное содержание, хотя несколько иное и даже более узкое сравнительно с теми зародышами, социальной программы, которые мы видим в первых козацких движениях и которые в такой же зародышевой форме остаются и в дальнейшем, — коэачество получает в связи с союзом с духовенством и вообще украинской интеллигенцией. Этот союз, заключенный во имя общих религиозных и национальных интересов, причем на первом плане фигурировала именно

12'

138 (3?)

религия, прикрывая национальные стремления и интересы, — получает свое полное осушествление как раз в зтом периоде козацкой силы и славы, во втором и третьем десятилетиях XVII в,

Уже в движении Наливайка видели известную связь с оппозицией православных, против унии, но эта связь очень слаба и сомнительна, хотя противники и прозывали после зтого православных «Наливайками». Более красноречивый эпизод, с определенно выраженным характером сохранили нам источники из более позднего времени: в 1610 г. тогдашний козацкий гетман Тискиеевич, очевидно, под влиянием сообщений из киевских православных кругов, прислал письмо киевской администрации с предостережением, что если уполномоченный униатского митрополита будет препятствовать православным в свободном отправлении богослужения, то он на такой случай уже дал приказ козакам убить его «яко пса». История эта окончилась тем, что упомянутого униатского администратора козаки позже действительно утонили в Днепре; для нас же интересна, так сказать, программная сторона этой первой коэацкой декларации. Козаки заявляют, что они вместе с представителями украинского дворянства и всем народом будут непоколебимо стоять при старинной своей православной вере и защищать ее и ее духовных представителей не щадя своей жизни, С своей стороны представители украинской интеллигенции объявляют Козаков непосредственными преемниками традиций старой киевской культуры и государственности — «племенем старого народа Русского», наполнявшего восточный мпр своею славою во время Олега и Владимира и создавшего православную русскую церковь и культуру — естественными, традиционными покровителями церкви и ее интересов.

Благодаря заступничеству всесильного в восточной украине козачества, киевские православные отстояли себя, так что униатский митрополит киевский ГГотий не решался даже показываться здесь. Во втором десятилетии XVII в. в Киеве, как мы видели, организовался под покровом козачества новый центр религиозно национальной и просветительной деятельности, а в 1620 г. киевское духовенство и тогдашний гетман Петр Сагайдачный воспользовались проездом из Москвы иерусалимского патриарха Феофана, чтобы восстановить православную иерархию. Сагайдачный сделался вершителем ее судеб и умел воспользоваться своим положением в ее интересах. Так как польское правительство и без того очень подозрительно относилось к Феофану, подозревая в его путешествии политические планы, то Сагайдачный взял его под свою специальную охрану, и затем под такой же усиленной охраною, с разными предосторожностями, осенью этого года были посвящены патриархом митрополит и несколько епископов. Такое самовольное, без разрешения прави-

@ 189

тельства, восстановление православной иерархии было шагом очень смелым, даже и при покровительстве Козаков. Но обстоятельства благоприятствовали ему: Польша в этот момент нуждалась в козаках более, чем когда бы то ни было, и, раз они сделали из восстановления православной иерархии свое дело, правительство, предпринимая различные репрессии против восстановленной иерархии в других областях, не решилось наложит руку на главные очаги нового движения, находившиеся под охраной козачества. По отношению к последнему польское правительство считало пужным быть особенно сдержанным, потому что как раз в зто время Турция, после неоднократных угроз, двинула наконец свои войска против Польши. Козаки или вовсе не приняли участия в войне, или если и приняли, то очень слабое: среди них в это время одержала победу партия крайних, решительно враждебная польскому правительству; Сагайдачеый, вождь умеренных, устранился от дел и тоже не принял участия в кампании. Жолкевский, выступивший навстречу Туркам со своим малочисленным войском, был разбит под Цецорой и сам пал в битве. Ожидали нового, еще более грозного похода Турок на следующий год; Польша была в страшной панике, и единственная надежда была на Козаков. Киевские кругл надеялись заставить правительство, за цену участия козацкого войска в турецкой кампании, признать новопоставленную православную иерархию. Сагайдачный и его партия старались удержать козацкое войско от участия в кампании, пока требования православных не будут исполнены правительством. Сам Сагайдачный отправился к королю, чтобы предложить ему требования православных. Однако козацкое войско, не ожидая благоприятного решения вопроса, уже двинулось на театр войны. Сагайдачный был принужден удовольствоваться довольно общими обещаниями короля и решил сделать как можно больше в предстоящей кампании, чтобы тем более обязать правительство по отношению к козачеству и его требованиям.