История украинского народа. Автобиография
Шрифт:
Конечно, среди народной массы, сохранявшей живую память о великом движении, «насовавшем» шляхетский режим, этот процесс нового закрепощения вызывал сильнейшее неудовольствие Мы видели, что еще одно лишь предчувствие или подозрение в шляхетских тенденциях в первые годы после этого движения давало повод для народной оппозиции против Выговского, Сомка и Золотаренка, да и самого Богдана Хмельницкого, и народ клеймил представителей этой старшины ненавистным именем «Ляхов». Можно судить о чувствах, катая питал он к сословию, явно и открыто восстановлявшему теперь на Украине «панщину» и все панские порядки.
Правда, на какое-нибудь смелое, резкое движение против этих «новых Ляхов» у народных масс уже не было энергии.
шествовавших тяжелых и бесплодных усилии, изверились в успехе, потеряли доверие и к демагогам, призывавшим к борьбе с панами, и к московской политике, в которой они надеялись найти опору и которая в действительности поддерживала панскую программу старшины {это разочарование должно было особенно сильно подействовать на народ) Глубокий упадок духа, отсутствие веры и даже возбудимости в народных массах живо иллюстрируют упомянутые попытки последнего украинского демагога — Петрика, рассчитывавшего, что одно появление его отрядов вызовет восстание простого народа против «дукив и палив». Мы видели, что эти надежды совершенно не оправдались — народ, в виду гетманских полков, ее решился подняться.
Но глухое недовольство на «панов», на всю систему, ими созданную, было сильно и всеобще. Оно прорывалось в волнениях, иабиееиях старшины при смене гетманов, в отдельных вспышках, вызванных злоупотреблениями того или другого пана1, очень резких иногда. Всеобщее недоверие встречали всякие административные и финансовые меры выходившие от этого ненавистного панского правящего сословия в них видели только посягательство на свободу и имущество массы Так, я уже упоминал, чрезвычайное недовольство встречали косвенные налоги, введенные в конце XVII в. — на винокурение, производство и продажу табака, дегтя и т, п.
Это раздражение масс чувствовалось правящим классом очень живо. Пе доверяя козачьему войску, так как козаки наравне с посполитыми терпели от экономической политики старшины, гетманы и старшина завели наемные войска, набиравшиеся из всякого сбора — так называемых сердюков, компанейцев, а при всякой опасности народного движения взывали о помощи к московскому правительству, требуя присылки московского войска — как это имело место во время движений Петрика.
Это отчуждение от народа, это «средостение» между правящими массами и народными массами Украины было ахиллесовою пятою украинской старшины. Даже наиболее выдающиеся, горячие украинские патриоты, вроде Полуботка, были грешны общим грехом в своей экономической политике по отношению к посполитым и козакам, и сознание
1 Их может иллюстрировать бунт в с. Турбаях, описанный Ал. Ефименко (Южная Русь т. II) крестьяне, «искавшие козачества» {термин для подобных, очень многочисленных нроцессов) т. е. доказавшие, что они неправильно переписаны были из Козаков и посполигые, добились решения, что потомки лиц никогда вписанных, в компут должны был восстаионлеи и кОзадком звании, Опасение, что помещики при помощи властей взявших их сторону, постараются еще новернуть дело н свою пользу, привело крестьян в такое возбуждение при объявлении им решения, что они перебили всю номещичью семью.
19’
этого отчуждения подрывало их силу и стойкость в защите политических интересов, в борьбе за автономию Украины.
Центральное правительство пользовалось этою слабою стороной Старшины очень искусно. Как увидим ниже, при всякой атаке на автономию Украины, оно ударяло по струнам народных интересов, поднимало вопрос о злоупотреблениях старшины и необходимости их расследования и пресечения, об охране народа от этой старшинской эксплуатации и т. п. И старшина всегда уступала, боясь своим сопротивлением толкнуть центральное правительство еще дальше по тому же пути
В результате украинская старшина, хотя и не без сопротивлений, не без оппозиции, должна была в конце концов помириться с утратою автономии и превращением Украины в обыкновенные губернии. Взамен она получила права российского дворянства (в 1781 и окончательно — в 1785 г), ее экономические и сословные приобретения были санкционированы и нашли охрану в сильной полицейской организации империи. Крепостное право было формально утверждено {такое окончательное значение имели указы 1763 и 1783 гг., запрещавшие крестьянами переходить от одного помещика к другому), Центральное правительство помирилось на этой почве с «малыми тиранами», как называла украинских помещиков ими, Екатерина, издавшая все эти важные указы. Ценой интересов народа, которому петербургские политики оказывали такое сочувствие, когда нужно было терроризовать старшину, а в остальном покровительствовавшие и насаждавшие на Украине принципы крепостнических отношений тогдашней России, — было получено молчаливое согласие украинского общества на ликвидацию политического наследия гетманщины.
Два слова об аналогическом процессе, в меньшем масштабе и в менее ярких формах, развивавшемся в зарубежном левобережьи, так называемой Слободской Украине.
Выше не раз упоминалось об украинской колонизации, искавшей безопасного убежища от польско-шляхетского господства за московским рубежом. Известия об этой эмиграции имеем уже от второй половины XVI в., еще более значительные размеры приобретает она в XVII веке,
История украинского парода
@ 277
когда шляхетское хозяйство начинает утверждаться но обоим берегам Днепра. Особенно острые конфликты с польским режимом своим последствием имели, более или менее значительные передвижения за московский рубеж, за пределы досягаемости, Так большие партии переселенцев вышли туда в 1638 г,: масса их устроилась в пограничных городах, а больший отряд с гетманом Яцком Острянином, в котором одних Козаков было бы 800 душ, не считая их семей, поселился в окрестностях Чугуева, образовав отдельное козацкое войско; однако между Чугуевскими поселенцами вышли разные неудовольствия, окончившиеся тем, что эти чугуевские козаки взбунтовались, убили Острянина и ушли обратно за польский рубеж.
Затем большие размеры эмиграция стала приобретать со времени неудач, постигших движение Богдана Хмельницкого. Большие партии крестьян и Козаков, изверившись в успехах восстания, утомленный тяжелою непрерывной войною, уходили за рубеж и селились в окрестностях укреплений «белгородской черты» — московской пограничной линии, преграждавшей путь татарским набегам в московские владения, и на юг от нее, на «татареких шляхах», основывая слободы и города, строя укрепления и организуясь в военно-административные формы по образцу Гетманщины. Так в 1652 г. тысяча Козаков под предводительством полковника Дзинковского, с семьями и всем хозяйством поселились по р. Сосне, построили город Острогожск и положили начало Острогожскому полку. Другие партия переселенцев поселились но р. Пслу и положили начало городу Сумам и сумскому полку. Б 1655 г. положено начало Харькову, вокруг которого вырастает харьковский полк.