История украинского народа. Автобиография

Грушевський Михайло Сергійович

Старания Юр. Хмельницкого укрепить свое положение на Украине с помощью Татар и Турок между тем не удалось. Под влиянпем Сирка некоторое время колебалось еще Запорожье — не присоединиться ли к Хмельницкому, но в конце концов и Сирко не захотел связывать себя с Турками. Надежды Турок, что имя Хмельницкого привлечет к пему население, совершенно не оправдались, и в 1681 г. он был отозван.

Борьба за правобережную Украину успела между тем утомить и Турцию и Москву, и между ними начались переговоры о мире. Польша, мечтавшая о возвращении Подолии, желала привлечь Москву к противотурецкой лиге; в 1680 г. она заключила с Москвою трактат, по которому за уплату 200 тыс. рублей отказалась навсегда от Киева, считавшегося до сих пор только во временном владении московского правительства, и теперь предлагала последнему союз против Турции. Московское правительство, в

виду этой дилеммы, обратилось за советом к Самойловичу. Тот советовал не входить в союз с Польшей, а помириться с Турцией, но выговорить себе земли между Днепром и Днестром, или по крайней мере — до Южного Буга. Московское правительство приняло эту точку зрения и старалось придти к соглашению с Турцией. Но крымский хан решительно воспротивился уступке правобережного Поднепровья, и московское правительство согласилось признать Днепр границей, с тем, чтобы край между Днепром и Юж. Бугом остался незаселенным.

М.С. Груш4!вскии

На этих условиях заключен был трактат в 1681 г. Однако при ратификации его в Константинополе турецким правительством была исключена оговорка о том, что Поднепровье должно остаться пустыней, и даже сделано добавление, что переселениям из левобережной Украины на правый берег не должны ставиться препятствия. Эти изменения вызвали большое неудовольствие Самойловича и вообще на Украине, но было уже поздно — трактат был подписан.

Первое место в литературе для этих годов остается за монографий Костомарова: «Руина» (оканчивается низложением Самойловича). Не много прибавили более новые работы Эварицкого — Историю Запорожских Козаков, т. II, 1894, и Волк-Карачевского — Борьба Польши с козачеством во 2-ой пол. XVII и нач. XVIII в , 1899 г. Из более специальных упомяну о Брюховецком — статью E. С. в «Киевской Старине» 1886, о Дорошеике Целевича в Записках и тов. им. Шевченка, т XXV, кроме того: Эйнгорн — Сношения малорусского духовенства с московским правительством, 1899.

Автограф П. Дорощенко

XX. ПОСЛЕДНЯЯ ЧЕТВЕРТЬ XVII ВЕКА.

Капитуляция Дорошенка была очень важным симптомом в украинских отношениях. Это был последний сподвижник Хмельницкого, последний представитель кружка автономистов, взлелеявших идею самостоятельного украинского государства. Своей настойчивостью и непреклонностью он свел в глазах современников эту идею до абсурда. Необходимость помириться с тесной зависимостью от Москвы и подчиниться московской политике — для огромного большинства украинского общества стала очевидным фактом.

Гетманство Самойловича, представителя полной лояльности по отношению к московскому правительству, воплощало это сознание. Когда московским политикам понадобилось сделать Самойловича козлом отнущения своих неудач, и он был принесен в жертву этой некоторым образом 4государственной необходимости», занявший его место новый гетман Иван Мазепа пошел вполне по стопам Самойловича и во внутренней политике и в отношениях к московскому правительству, он исполнял требования и желания последнего, всячески стараясь доказать свое усердие, хотя они часто больно задевали интересы Украины и гетманской власти. Более тридцати лет «Гетманщина», как называлась левобережная Украина, тихо плыла, без всяких конфликтов и пертурбаций, на буксире московской политики, пока неожиданные политические комбинации не увлекли Мазепу с его лояльного пути. Но и эта пертурбация собственно не изменила общего паправления политического и социально экономического процесса левобережной Украины — только ускорила его темп.

Будучи ставленником старшины, Самойлович верою и правдою служил ее сословным и экономическим интересам, усиленно рекомендуя крестьянскому населению оказывать всякое «послушенство* своим помещикам и тщательно преграждая дорогу к козацкому званию «жителям тяглым». Эго не могло доставить ему популярности в народных массах, раздраженных также введением косвенных налогов на разные предметы потребления и сбора продуктов на военные нужды и издержки управления. Особенное неудовольствие — не только масс, но и зажиточной буржуазии возбуждало введение правительственной монополии винокурения, продажи табаку и дегтя, отдававшейся на откуп («оранда»). Нерасположение народных масс к Самойловичу, как представителю инте-

ресов старшины, выражалось и в недружелюбном отношении к нему Запорожья, живо отражавшего настроения масс. Официально подчиненное гетманской власти оно вечно

пререкалось и отказывало в покорности Самойловичу, как и преемнику его булавы и политики Мазепе. С своей стороны старшина была недовольна непотизмом Самойловича, его стремлениями проводить на высшие должности своих родственников. Жаловались на его корыстолюбие и взяточничество, на панские замашки. Все это особенно неприятно поражало в выскочке, не помнившем, по словам современника, «на подлость своего рожаю» (своего низкого происхождения), сам же по себе гетман и его семья были лишь типичными представителями старшинского класса

Наученный горьким опытом своего предшественника, Многогришного, влачившего подневольное существование в Сибири, «скитаясь меж дворов и помирая голодной смертью», по его собственным словам, Самойлович усиленно старался не подать московскому правительству никакого повода к неудовольствию. Он даже не отказал в своем содействии осуществлению давнишнего плана, занимавшего московское правительство со времен Хмельницкого и теперь снова поставленного на очередь — подчинения украинской церкви московскому патриархату. По настоянию московского правительства, Самойлович провел на киевскую митрополию человека, изъявившего готовность принять посвящение от московского патриарха и признай его власть над собою. Это был родственник Самойловича, кн. Гедеон Святополк Четвертинский, епископ луцкий. Самойлович поставил однако условием, что московское правительство само уладить дело с константинопольским патриархом, т. е. получить от него отречение от власти над киевской митрополиею. Но константинопольский патриарх с другими патриархами не пожелал на это согласиться, и московское правительство обратилось к содействию вел. визиря. Так как Порта тогда была заинтересована сохранением добрых отношений с Москвою, в виду противотурецких происков Польши, то визирь не отказал в своем содействии в сем деликатном деле и своими средствами действительно заставил патриархов исполнить требование Москвы. Таким не особенно благочестивым способом было достигнуто «великое дело церковного воссоединения восточной и западной России*, как называет его московский историк¹, а в автономной жизни Украины пробита была еще одна немаловажная брешь.

Московское правительство должно было ценить эту непоколебимую лояльность Самойловича, покладистость в виду требований московской политики и расчетливую, осторожную политику. Самойлович рассчиты-

¹ Соловьев, История России, III, стр. 986.

нал па эту благосклонность Москвы и во вторую половину своего правления стал действительно высокомерным и самовластным во внутренних отношениях Украины. Он начинает устранять старшину от участия в управлении, поступает самовластно, без участия рады старшины, как поспешила пожаловаться па него последняя, когда пробил час его падения: а все сам делает, никого к думе не призывает»,«старшине генеральной нет у него чести надлежащей ни без опасения: больше от гнева и похвальных его слов мертвы бывают, нежели покойны живут*¹.

Двух сыновей своих Самойлович устроил на полковничьих должностях, дочь выдал за московского боярина и устроил его назначение воеводою в Киев. Располагая такими связями, он вероятно надеялся передать гетманскую булаву после себя одному из сыновей и упрочить за своей семьей первенствующее положение. Это возбуждало сильнейшее неудовольствие против него старшины, которая и пробовала на нем от времени жало доноса и интриги и не замедлила повалить зазнавшегося выскочку, как только изменилось к нему отношение московского двора.

Вообще в душной атмосфере произвола и бесправия, установившейся на Украине под московским режимом, интриги, подкупы и доносы начинают приобретать первенствующее значение в местной «политике», и история падения Многогришного и его преемника Самойловича дают яркие иллюстрации тогдашних отношений.

Возможность низвергнуть Самойловича дала старшине внешняя политика. Очень лояльный и покладистый относительно московской политики вообще, Самойлович не мог никак помириться с сближением с Польшею, которое обозначилось в московской политике 1680-х гг. В этом случае он был выразителем воззрений украинской старшины, в особенности левобережной, очень недоброжелательной Польше. Самойлович не мирился с отречением от правобережной Украины и не скрывал своего неудовольствия, когда московское правительство, под влиянием тогдашнего временщика Вас. Голицына, решительно перешло на почву союзных отношений к Польше.