История жизни, история души. Том 2

Эфрон Ариадна

Переходя к дням нынешним — совершенно убил меня Литфонд: вдруг, никого не спросясь, решил убрать крест, поставленный в 1960 г. Асей на елабужском кладбище, на предполагаемом месте погребения мамы (могила не сохранилась) — а вместо него «воздвигнуть» некий купеческий монумент, взятый с чужой заброшенной могилы; подчистить, изменить надпись и — готово, почтили! Узнала я об этом совершенно случайно; взвилась, мол, какое вы имеете право в обход комиссии по лит<ературному> наследию и родственников? Тогда

* Как корова на проходящие поезда (фр.).

** Пейте советское шампанское (фр.).

***

Никогда в жизни <не будут> пить советское шампанское, Скогда есть> французское шампанское (фр.).

**** Обменять французских бабочек на русских (фр.).

*

они живо снарядили милого человека Ария Давидовича к Эренбур-гу; [нрзб] увидев Ария, да ещё с чертежом соответствующего монумента в руках, побледнел и... монумент (старорежимное безобразие с колонками) - утвердил! Я опять взвилась; тогда собрался президиум Литфонда и постановили: или этот, елабужский, купеческий, бывший в употреблении, «вариант», или, с их стороны, ничего. (Правда, мы, родственники, их ни о чём и не просили; но ведь можно было бы поставить на том месте хороший памятник — стоячую плиту (с крестиком, горельефом и надписью) или, ещё лучше, дикий камень, глыбу, валун (тоже с надписью и крестиком). Но купеческий монумент - дешевле, так мне сказали. Пришлось, конечно, отказаться от помощи такого рода. Пишу Вам об этом и прилагаю копию письма к Елинсону, чтобы, если обо мне пройдёт слух как о ниспровергательнице цветаевских памятников вообще,– не поверили бы.

Очень жду обещанного двухтомника; и какого-нб. письмеца. Будьте здоровы, дорогой мой и орденоносный Павлик⁴; крепко обнимаю Вас.

Ваша Аля

¹ Буриданствовать, то есть пребывать в нерешительности. Глагол этот образован от имени французского философа XIV в. Ж. Буридана, которому приписывается парадокс: осел, помещенный на равном расстоянии от двух одинаковых охапок сена, должен умереть от голода, так как не сможет отдать предпочтение ни одной из них.

² Куплеты Бенедикта, написанные П. Антокольским для спектакля Театра им. Евг. Вахтангова по комедии Шекспира «Много шума из ничего»:

Ночь листвою чуть колышет,

Серебрится диск луны,

Ночью нас никто не слышит,

Все мы страстно влюблены.

Ла, ла, ла и т. д.

Кто она, какое имя Полюбить нам суждено,

Стукнем кубками своими,

Выпьем в честь неё вино.

Ла, ла, ла и т. д.

Дальше А.С. приводит свой перевод двух первых куплетов на французский язык.

³ Расхожая цитата из речи И.В. Сталина на Первом всесоюзном совещании стахановцев. Правильно: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится» («Большевик». 1935. Ns 21. С. 8).

⁵ П.Г. Антокольский в связи с 70-летием со дня рождения был награждён третьим орденом Трудового Красного Знамени.

В.Н. Орлову

3 ноября 1966

Дорогой Владимир Николаевич, только что перебралась в Москву, выехать из Тарусы нынче

очень трудно было.

<...> Павлик Ант<окольский> - молодец!
– дал Литфонду по затылку за елабужское «надгробие», и они на днях вынесли постановление о том, чтобы в 1967 г. «выделить стоимость плиты-надгробия на могиле М<арины> Ц<ветаевой> по образцу, которые (?) устанавливаются на могилах советских писателей».

11 ноября в «Лит. России» должна появиться мамина проза «Мать и Музыка» (в очень сокращённом варианте)¹. <...> До скорого письма и до скорого свидания. Будьте здоровы, главное.

ВашаАЭ

¹ Очерк М. Цветаевой «Мать и музыка» (1934) появился в газ. «Литературная Россия» 11 ноября 1966 г.

С.Н. Андрониковой-Гальперн

12 ноября 1966

Дорогая Саломея¹, как я рада была сегодня услышать прочитанное мне по телефону Зильберштейном² Ваше письмо! Сколько тысячелетий, сколько жизней утекло с тех пор, когда Ваше имя постоянно звучало в маминых устах — постоянным синонимом дружбы!

Я-то редко видела Вас - Вы принадлежали к далёкому и высокому миру взрослых, а я, благодаря Муру, которого нянчила, долго-долго оставалась подростком. Теперь-то ношу очки, а с будущего года начну получать пенсию по старости — и вполне заслуженно!

Несколько лет тому назад слышала о Вас от Веры³; через неё же просила Вас, если сможете, прислать мне, для хранящегося у меня маминого архива то, что у Вас могло сберечься маминого. Вера сказала, что Вы (тогда) ничего не смогли найти. Хорошо, что теперь всё нашлось; каждая мамина строка важна — навечно, когда источник их иссяк. И чудесно, что решили прислать всё уцелевшее сюда.

О чём хочу вас просить: первое: переслать мамины письма с наивернейшей оказией, чтобы ни одно не пропало. Я обычно сосредоточиваю все материалы, поступающие для цветаевского архива из заграницы у Александры Захаровны Туржанской (не помню - знаете

ли её, это - старинный друг папы и мамы, крестная нашего Мура), которая потом пересылает их сюда, когда едет кто-нб. верный; её адрес: Мгле A. Tourjansky, 10-ier rue He'rault Meudon 92, France. Ей можно послать пакет заказным, она обо вс'м позаботится. Я недавно получила от неё хранившиеся в США письма мамы к композитору Гартману⁴ и ф/копии некоторых рукописей из архива «П<оследних> Нов<остей>»⁵.

Второе: поскольку Вы разрешаете Зильберштейну публикацию маминых к Вам писем здесь, ещё раз предупредите его о том, чтобы не было допущено никаких indiscretions⁹⁶ в этом деле. Он - человек бесценный в своём роде, но склонный к «сенсационерству», мамино же литературное> наследство, особенно эпистолярное, этого не терпит.

Цветаева в моде, а она, мода, об руку ходит с бестактностью; я этого боюсь, как огня, памятуя мамины слова о беззащитности писем. А вообще-то - всё в руце Вашей, как Вы захотите, так и будет.