История жизни, история души. Том 2
Шрифт:
Сверх работы - всё время приезжали и уезжали гости, приходили и уходили... туристы, оптом и в розницу интересовавшиеся — кто жизнью и творчеством МЦ, а кто — моим лично отношением к, извините, Синявскому и Даниэлю6. Сколько же праздных людей шаталось нынче по Тарусе!
17 августа умерла Валерия Ивановна Цветаева; это была последняя глава «Дома у Старого Пимена». Похоронили её здесь, в Тарусе. Умерла, говорят, во сне; был при ней только старик-сторож, пьяница и жулик, но, впрочем, сплошное «чего изволите»; единственный человек, чьё присутствие её не раздражало; а мне вспоминается голубой плюшевый альбом, в котором она — в институтской пелеринке — гордая загадочная красавица - из-под тёмных
Гроб везли на телеге под звуки духового оркестра тарусского дома культуры; вот так. А веку её было 84 года.
После нескольких дней относительной передышки вновь сажусь за переводы. Устала от всех и вся.
2 сентября 1966
Милый Владимир Николаевич, очень, очень сочувствую Вам и по поводу радикулита, и по поводу Лесючевского; причём о первом сострадаю куда больше! Это — ужасная вещь; всё время оступаешься в боль, и в какую! И, увы, Прибалтика противопоказана, даже когда для разнообразия прикидывается солнечной. Вот грузинский проект — другое дело: там солнцем всё пропитано, и Вы пропитаетесь, и всё пройдет. Что до Лесючевского, то — имя им легион: они — буквально на каждом шагу и, главное — за каждым поворотом; от них страдает каждый; вполне естественно, что и поэтыXXвека (и прочих веков)1 —тоже. Вто время как радикулит — избранничество. Поэтому — лечитесь от избранничества Грузией, а Лесючевский, в конце концов, сам себя пожрёт.
Я глубоко задумалась над Вашими словами о том, что Валерия Цв<етаева> — личность; и решила, что — нет\ Личность — это всегда то, что претворяется в дело, каково бы оно ни было; личность — это всегда труд и призвание. А «личность» без русла труда и призвания — только характер, «ндрав», и чаще всего — дурной. И Валерия, несомненно, была характером: сильным, своеобразным — и только. Вот она умерла, и многое осталось о ней; но ничего — от неё. Родившись камнем, камнем и ушла в землю, высвободительное призвание не коснулось её ни резцом, ни молотом...
Остались после неё воспоминания2; к сожалению, начала писать их поздно, убедившись в том, что не только Марина, но и Ася, Ася!!!
– тоже пишет! и включилась в сестринское соревнование слишком поздно, а жаль; память у неё была поразительная, а стиль — без всплесков и расточительства; написано сухо, вещно, и мне после Асиного бурления особенно - понравилось. В частности, то, как совсем юная, 15 или 16-летняя Марина из чистого хулиганства дала объявление в брачную газету и дворник выпроваживал «женихов» из профессорского дома; или как она же, нуждаясь в каких-то деньгах немедленно, заложила в ломбард Валериину... постель! — чистую, невинную, девичью, институтскую, дворянскую Лёрину постель! Кстати, именно на таких пустяках и подорвалось её отношение к сестре: ещё одно доказательство тому, что - не личность, а лишь характер: личность -всегда в развитии, характер
В ночь на 27 августа, мамину годовщину, вдруг ударил мороз; в одну ночь все завяло - кроме сильной листвы сильных деревьев и стойких, подсолнечником пахнущих, осенних астр. А день наступил чудесный, торжественный и тихий. Я провела его в дальнем лесу,
кафедральном, хвойном, напоминающем так любимую мамой Чехию; и вместе с тем — Россия над Окой — вся она! <...>
Кончаю; обещаю каждый вечер молиться за Ваших поэтов XX века; иногда такие простейшие народные средства помогают! Всего самого доброго и радостного вам обоим, и да сбудется! В Ленинград обязательно приеду, вот ужотко выйду на пенсию...
ВашаАЭ
1 Директор издательства «Советский писатель», в состав которого входила возглавляемая В.Н. Орловым редакция, Николай Васильевич Лесючевский выступал против издания в Малой серии «Библиотеки поэта» подготовленной Орловым кн. «Поэты XX века» (К. Бальмонт, Ф. Сологуб, И. Анненский, Вяч. Иванов, А. Белый, М. Волошин, Н. Гумилев, М. Кузмин, О. Мандельштам, Н. Клюев, В. Ходасевич).
2 «Записки» В.И. Цветаевой хранятся в ГМИИ и в РГАЛИ. Отрывки из них опубликованы в журн. «Советский музей» (1988. № 5. С. 61-72); в кн.: Марина Цветаева в воспоминаниях современников: Рождение поэта. М., 2002. С. 9-18; кн.: «Безо всякого вознаграждения...» Иваново, 2005. С. 47-209.
А.А. Саакянц
5 сентября 1966
Милый Рыжик, Вы «велели» Вам написать письмо — вот оно, или навроде. Что касается денег на «могилу» в Елабуге, то это либо 1) нежелание создавать очаг «идолопоклонства» в двух шагах от Москвы в виде дачи + «вроде бы что-то для увековечения памяти сделано», либо 2) всё же — патетические речи Рафаэля1 по этому поводу в Союзе; я его в своё время еле отговорила от ходатайства перед Литфондом относительно монумента; отговорила ли?! Как бы там ни было, игнорирование цветаевской комиссии — возмутительно, как и решение поручать установление памятника, как и проект, и изготовление, — Елабуге, когда есть на это Москва, скульптуры, и опять же комиссия... То же самое, как если бы Переделкинскому горсовету или там сельсовету предложили разработать памятник Пастернаку. Какая же сиволапость восседает в Литфонде! А где же ответ на заявление комиссии -за подписью Паустовского и Эренбурга, не говоря уже о более мелкой сошке - относительно ссуды на ремонт дачи? Или у них денег на марки недостает?! (не сочтите только это за вопросы Вам!!!)
Жаль, что столь бездеятельная и глухонемая комиссия у нас - все полумертвые и ни в чём не заинтересованные; зато имена', «мёртвые души». Ну, буду ждать результатов Вашей с Викой2 разведки в Союзе, а там будем соображать и действовать <... >
Погода тут всякая, пока терпимая, «с прояснениями»; один раз даже сходили с А. А. за грибами и что-то наковыряли — сплошные остатки, в основном подберёзовые; знатоки утверждают, что ещё предстоят опята, но что-то не похоже, чтобы из этой, выжатой, как лимон, почвы, кто-то грибного рода появился.
Наша Песталоцци с хвостом вчера торжественно вывела Макса-23 из сенного сарая: дик, тощ и ни одного целого уса на рыле, длинном, как у борзой (и ноги соответствующие). После краткого вторичного знакомства с нами опять утёк в сарай. Почти взрослый мужчина, бреется и трубку курит, а всё мамку сосёт; настоящий «моральный облик молодого советского человека» 60-х годов XX столетия. Целуем, сердечный привет родителям!
Ваша А.Э.
1 Речь идет о Р.А. Мустафине.