Итальянская комедия Возрождения

Макиавелли Никколо

Нена. Оставь, пускай еще капельку потешатся.

Колокол бьет тринадцать раз.

Бернардо. Вот дьявол! Ты слышала? Тринадцать часов. Небось светает. Ну-ка, открой окошко.

Нена (открывает). О-ой! Уже совсем светло.

Бернардо. Пойду их разбужу, пойду. Вот дьявол! Ни о чем не думают. (Спускается по лестнице перед Неной и направляется к двери, ведущей в медзанин.)

Нена. Только

тихонько стучи.

Бернардо (собираясь стучать). Да уж сам знаю. Тук! Тук!

В медзанине.

Андзела (в истоме). О, как сладко было! Ты спишь, мой мальчик?

Юлио (открывая глаза). Поспал немножко.

Андзела. А я до того наездилась по кочкам, что сил моих больше нет.

Бернардо (из-за двери, снова стуча). Тук-тук! Вы еще здесь?

Андзела. Кто там стучит, это ты, Нена?

Бернардо. Мадонна, это я, ну тот самый носильщик. Вставайте, мне пора.

Андзела. Разве уже утро? Что за глупости! Еще и часу не прошло.

Бернардо (решительно). Не будем спорить, время не ждет. Поторопимся.

Андзела. Сама погляжу. (Выглядывает в окно). О Господи! Как поздно!

Юлио. Не тревожьтесь, ваша милость, мы сейчас же оденемся. (Намеревается встать.)

Андзела. Погоди, не спеши. Пока мы еще не встали, хочу сказать тебе кое-что.

Юлио. Ну, тогда идите снова ко мне, вот сюда.

Андзела. Мальчик мой, дорогой, единственный, нежный, красивый, золотой, — раз уж я подарила тебе и всю себя, и жизнь свою, то ради моей любви прими от меня и этот скромный подарок (снимает с шеи золотую цепочку с драгоценным камнем), эту золотую цепочку, которая всегда дружила с твоим любимым яблочком, — дабы ты помнил, что связал себя со мною навсегда; а на цепочке — изумруд, в знак того, что моя любовь не позволит ни одной другой женщине коснуться тебя. Прими же эту цепочку и изумруд с таким же чистым сердцем, с каким я тебе их дарю. А в награду за все прошу от тебя лишь один поцелуй.

Юлио. Если бы я решился отвергнуть дар вашей милости, то был бы последним невежей, так как сие означало бы мой отказ от нашей любви. И я принимаю подарок, поскольку вам того хочется. (Взяв цепочку, надевает ее себе на шею.) Моя любовь не исчезнет в забвении. Живой или мертвый, Юлио — ваш. Желаете поцелуй? Извольте, я счастлив; только удостойте и меня тем же.

Целуются.

СЦЕНА

СЕДЬМАЯ

Прихожая. Дверь открыта на канал с гондолой.

У двери медзанина подслушивают Бернардо и Нена.

Нена, Бернардо, Андзела, Юлио.

Нена. Слышишь?

Бернардо. Точно! Опять целуются. Нашли время.

Нена. Да угомонись ты.

Бернардо (упрямо, не слушая ее). С ума с ними сойдешь. Сиди и жди теперь. (Усаживается на скамью.)

Нена. Гондола-то в порядке?

Бернардо. Да будь я сам в таком же порядке, как моя гондола, я бы тебя нынче ночью так отмолотил, туда-сюда, только б перья в разные стороны. (Неуклюже изображает молотьбу.)

Нена (насмешливо). Ты своими доблестями лишь хвастать умеешь или как?

Бернардо (серьезно). Благодари Бога, я знаю, что говорю! То-то.

Из медзанина выходит Андзела, ведя за руку Юлио.

Андзела. Бернардо, возвращаю тебе пленника, живого и здорового. Вот он, целехонький, — забирай.

Бернардо (пристально разглядывая его). Чего-то он вроде истощал да полегчал. Ты дунь на него — улетит.

Юлио (шутливо, Андзеле). Мадонна, он нынче не в духе, оттого что скоротал сегодняшнюю ночь как истинный вдовец.

Нена (язвительно). И оттого что жало у него не жалит.

Бернардо (Нене на ухо). А знаешь, почему? Я смолоду его так гонял, что загнал напрочь, и оно теперь спит непробудным сном, хоть тресни. Ага.

Оба хохочут.

Андзела (печально). Значит, уезжаешь, Юлио?

Юлио (смиренно). Как видите, ваша милость.

Бернардо (вмешиваясь, Андзеле). Вот дьявол! Расставаться не желаете? Я же его не на Кипр увожу.

Андзела. Бернардо, подумай о моем сердце.

Бернардо. Мое дело — думать о гондоле, чтобы не перевернулась, а оно само о себе подумает. (Залезая в гондолу первым и обращаясь к Юлио.) Ну, поехали.

Юлио. Госпожа моя и повелительница, я уезжаю, но остаюсь здесь душой. Не желаете ли, ваша милость, что-либо еще приказать напоследок?

Андзела. Лишь одно: помни Андзелу и помни свое обещание.