Из другого теста. Книга 2
Шрифт:
День пролетел незаметно в штатном режиме бесполезной с виду погони. Беглецы заметно приободрились, уверовав в удачу. Эта вера во все времена являла собой мощнейший наркотик для головорезов и проходимцев всех мастей. Такой фактор, как случайность — чистое совпадение независимых от них процессов и событий — их одухотворённые жаждой наживы мозги в упор не признавали. Чем собственноручно совали в руки противников оружие против себя. Да и скорость достижения собственного провала поддерживали на высочайшем уровне. Анабер положил на путь к северной котловине не менее пяти суток — наводчики добрались до её предместий к вечеру четвёртых.
Правда, не сразу поняли, что это и есть оно самое.
— Они там что, поселиться решили? — бухтела Ракна, недовольно разглядывая перевал. — Целый день там торчат. Анатоль, всё из-за тебя! Предлагала же слазить и посмотреть, что они затеяли. А вдруг вызовут десант прямо туда?
— А смысл? Без тварей в преобразователе им не обойтись — мягко возразил Ойбер.
Он лежал у костра, уложив любимую поперёк тела. Играл её шикарными волосами и явно пришёл к выводу, что отвлечь Ракну сексом пойдёт на пользу не только ему. Ночь лишь начиналась, времени навалом. Более технологичного способа помаячить на орбиту, нежели костры, у наводчиков нет. А костры должны быть очень большими — одним хворостом не обойдёшься, нужен лесоповал. А ночной лесоповал — затея безгранично безумная, если учесть, что из всех придуманных человечеством инструментов у берров лишь когти. А раз дела обстоят таким образом, значит, временное затишье на фронте нужно использовать для самых насущных нужд — мысленно прокомментировала Наруга. А что может быть более насущным — настойчиво вопрошали пальцы Ойбера, забираясь под майку любимой.
Когда Наруга заметила, что они уже забрались на вершину и занялись соском подруги, весь её сарказм, как ветром сдуло. До самых печёнок достала мысль, что ночь и вправду только началась. Что времени навалом. И что она сидит тут, как дура, и таращится на чужого мужика, вместо того, чтобы заняться своим. Взгляд невольно упал на Гета — тот не без иронии любовался её лицом. И так наслаждался увиденным, что желание придушить мерзавца отодвинуло намерение утащить его подальше от костра.
Но добил её взгляд Анабера, сидящего рядом с мужем. Тот упивался всей картиной в целом, пряча ухмылку в усы. Наруга глянула на Шатхию — той вообще всё по барабану. Подруга таращилась на огонь, занятая исключительно своими мыслями. Патрик делал вид, будто загружен тем же — его старания не замечать хутамку в ином приложении усилий могли своротить гору. Акери взлетела на дерево подзаряжаться и релаксировать под сочным лунным светом — совсем затерялась в кроне. Один Гуго беззаботно дремал, по причине отсутствия в доступных пределах предмета своей страсти.
Пока Наруга глазела на прочих, собственный муж напомнил о себе. Резко сократил расстояние и навалился на неё, прогудев в ухо:
— Может, хватит? Не хотелось бы озвереть и утащить тебя отсюда за волосы.
— Почему за волосы? — брякнула она от неожиданности.
— Я где-то читал о такой традиции наших далёких предков, — вибрировало ухо от этого его возбуждающего гула.
Они поднялись одновременно. Достопочтенным образом отошли от костра метров на десять, и Гет сграбастал её на руки — едва рёбра не треснули. Чуть ли бегом протащил жену между деревьев и рухнул на колени. Хорошенько приложил её спиной о землю — привычка не ощущать боли давно породила в беррах несколько грубоватые манеры.
— Ты девчонкам в борделе кости не ломал? — не удержалась Наруга от вопроса, пока её в авральном режиме избавляли от одежды.
— Нет! — глухо гавкнул он.
И навис над ней, требовательный, как ультиматум, и деспотичный, как любая страсть. Возбуждение Наруги внезапно подтолкнуло её поиграться, подразнить мужчину. Он пресёк. Превратил милую сексуальную провокацию в нелепое секундное барахтанье. И принялся брать своё по праву мужчины, великодушного к любимой женщине, но жёстко охраняющего границы этого великодушия. Он хотел её и в гробу видел всё, что рискнёт помешать. Включая милые провокации. Сегодня их настроения не совпали, но это уже потеряло смысл. Наругу втянуло в круговорот его напора, отравив жаждой мужчины. Сквозь сумбурный припекающий угар в голову продралась сугубо женская мысль, что она орёт на весь лес.
Наруга лежала на нём, остывая, и вяло целовала широкое бородатое любимое лицо. Лапы Гета столь же лениво прохаживались по плечам и спине — он выдохся, выплеснув страсть без остатка. Она же размышляла о своей новой ненаучно скроенной шкуре. Бесчувственная снаружи, изнутри та откликалась на ласку, словно получая выборочные приказы на включение реакции. И реакция на прикосновения Гета казалась ей не совсем естественной. Создавалось впечатление, будто её нарочно запрограммировали на выбранный ею объект, заставляя реагировать лишь на его посылы. Нет, спасибо, конечно, что оставили хоть это. Но иногда скучаешь по ноющим порезам и саднящим ушибам — рассеянно наблюдала Наруга, как безболезненно затягивается рана на руке. Кажется, она наткнулась на острый сучок, изрядно пропоровший кожу. Удобно, конечно, но порой чувствуешь себя какой-то ущербной. И даже больше: машиной, программное обеспечение которой заменили её сознанием.
— Ты думаешь не обо мне, — с деланной ревностью обвинил её Гет, сжав до хруста грудную клетку.
— Прекрати, — поморщилась Наруга от этого скребущего нервы звука. — Сломаешь. Кстати, ты не ответил: ломал девушек? — приподнялась она, уперев локти в его плечи.
— Было пару раз, — неохотно признался Гет, собрав складки на переносице.
— И остальные тоже?
Он недовольно фыркнул.
— Понятно, почему вы не большие любители женщин, — сочувственно вздохнула она, разглаживая губами эти дурацкие складки на звериной переносице.
— О чём ты думала? — вернулся он к теме, на которой, судя по всему, зациклился.
Теперь уже фыркнула Наруга и попыталась скатиться с мужа. Он пресёк.
— Ну, что ты прицепился? — окрысилась она. — Ни о чём не думала. Мысли в кучу собирала после твоего морального подавления и разгрома. Ты эгоист и грубиян.
— Я же ощущал что-то горькое и какое-то разочарование, — укоризненно напомнил он о сенсорных талантах берров. — Ты думала о детях?
— А с собственной персоной ты эти чувства не связываешь? — ехидно уточнила она, дёргая зазнайку за бороду.
— С какой стати? Я безупречен, — несколько переборщил он с безапелляционностью тона и, не удержавшись, стрельнул улыбкой: — Ты меня обожаешь. И это правильно. Вряд ли столь неказистой с лица девице ещё раз так же крупно повезёт.
Ей хотелось продолжить игру, но не выдержала. Взахлёб смеялась, уткнувшись лбом в бороду.
— Не рыдай, — снисходительно успокаивал Гет, гладя её по голове. — Я тебя не брошу. Буду мучиться, раз уж влип.
— Где ты этого нахватался? — сквозь затухающий приступ смеха поинтересовалась Наруга. — Неказистой с лица! Дед Михайла научил?