Из Питера в Питер
Шрифт:
— Золотые ворота, — негромко уронил мистер Крук, и около него тотчас оказалась толпа...
— Где, где?
— Да вот они! Этот вход в бухту и называется Золотые ворота.
Сверкающий на солнце залив пересекали белые паромы. Стояли белоснежные, с красными трубами громады океанских пароходов, рядом с которыми даже «Асакадзе-мару» казался едва не лодкой. Из-за города в сияющее небо поднялись, серебристо блеснув в солнечных лучах, один за другим четыре аэроплана... Звучала музыка, и люди, которых они мельком видели на паромах, пароходах, все
— Во живут, — со вздохом облизнулся Ростик.
Мистер Крук, продолжая рассказывать, сообщил, что на острове Алькатра, посреди бухты, находится тюрьма для особо важных преступников.
— Для красных, — холодно уточнил Смит.
Все проводили глазами приземистое, мрачное здание тюрьмы.
— Вас сюда не посадят! — весело загрохотал мистер Крук. — И вообще в Америке вам будет хорошо!
Ребята переглянулись; Ларька тотчас им подмигнул:
— В России нам будет еще лучше...
Тут неожиданно выяснилось, что «Асакадзе-мару» до утра не пустят в Сан-Франциско, он останется на внешнем рейде... Наступал вечер; город постепенно расплывался в сизой дымке. Предстояло и эту ночь провести на корабле...
32
В первый вечер на берег съехали только мистер Крук, Смит и капитан Торигаи.
Они заночевали в городе. Утром, к завтраку, вернулись капитан и мистер Крук. Смита ребята больше не видели, хотя им еще пришлось столкнуться с его затеями...
Ребята заметили, что миссис Крук, провожая мужа на берег, что-то внушала ему до последней минуты, пока он не сел в шлюпку. И потом была задумчива и погружена весь вечер в какие-то невеселые мысли. Но Джеральд Крук вернулся добрый, шумный и привез кучу новостей.
Во-первых, «Асакадзе-мару» простоит в Сан-Франциско всего трое суток, а потом тронется дальше, через Панамский канал в Нью-Йорк. Там и домой!..
Во-вторых — тут мистер Крук вытащил многоцветную, бьющую в глаза афишу — сегодня, в Концертном зале, выступят с хоровыми и сольными песнями, а также с мелодекламацией прибывшие в Сан-Франциско проездом дети революционной России...
— Как — сегодня? — ахнули чуть не все хором.
— Сегодня и завтра, — уточнил мистер Крук, давая прочесть афишу.
«Только два концерта! — было написано там. — Спешите приобрести билеты! Стоимость — от одного до пяти долларов! Весь сбор в пользу детей. Торопитесь! Число билетов ограничено».
— А ты думал? — сказал соседу Миша Дудин. — Америка! Время — деньги...
И наконец, капитан, по секрету от мистера Крука, желая сделать ребятам сюрприз, привез кипу местных газет, в каждой из которых сообщалось о прибытии «Асакадзе-мару» и о том, что на этом корабле пожаловали необычайные гости — дети из Совдепии...
— Откуда? — не поняли ребята.
— О новой России здесь знают только, что теперь там правят Советы депутатов, — сбивчиво пояснил мистер Крук, не поднимая глаз. — Ну вот, газеты и пишут сокращенно:
Ребятам это не очень понравилось. Когда же стали читать газеты, которые мистер Крук и миссис Крук настойчиво пытались от них спрятать, то узнали, что они чудом спаслись от озверевших большевистских банд, что они мученики злосчастной русской революции, несчастные жертвы...
— Как же мы после этого станем выступать? — подняла Катя сердитые глаза на миссис Крук.
— Чтобы все это раз и навсегда перечеркнуть, — стукнула Энн Крук кулаком по газетам, — вы и должны выступить!
— Верно! — неожиданно согласился с ней Ларька. — Петь, плясать, рассказывать так, чтобы зал ходуном ходил! Покажем, какие мы жертвы!
— Перед кем? — сверкнул глазами Аркашка. — Перед буржуями?
— Нет, не перед буржуями, — затрясла головой миссис Крук, которая незаметно освоила обороты ребят. — В Сан-Франциско много эмигрантов. Здесь живут китайцы, итальянцы, негры... Рабочие. Они придут. Район города, где живут русские, так и называется — Русская горка. Это люди, которые бежали от царя. Сейчас они работают грузчиками в порту. И они придут на концерт!
Ребята переглянулись: это им явно понравилось.
— Конечно, будут и обеспеченные люди...
— Ага! — выпрямился, как струна, Аркашка. — Тогда начну концерт Маяковским!
— Кто это? — переглянулись миссис и мистер Крук.
— Это поэт! Настоящий! — твердо объявил Аркашка. Было заранее решено, что он открывает и ведет первый концерт. — Для начала прочту вот это:
Вам, проживающим за оргией оргию, имеющим ванную и теплый клозет! Как вам не стыдно о представленных к Георгию вычитывать из столбцов газет?..Мистер и миссис Крук обомлели.
— Что это? — спросил Джеральд Крук слабым голосом.
Они пытались убедить ребят, что это вообще не стихи, что к подобным строчкам невозможно подобрать и музыку... Но тут даже Ларька с Аркашкой оказались заодно. К возмущению миссис Крук, стихи нравились и Кате... Но Круки ничего не хотели слушать, отмахивались руками, зажимали уши.
— Ладно, — тряхнул смоляными кудрями Аркашка. — Прочту из Маяковского только две строчки. Другие.
— Две? — с надеждой спросил Джеральд Крук.
— Две.
Круки переглянулись, видимо готовые дать согласие. Звенящим от восторга голосом, яростно сверкая глазами, Аркашка честно преподнес две строчки:
Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй!У Круков был такой вид, как будто они сейчас рядышком свалятся в обморок.
Договорились на том, что, открывая концерт, Аркашка прочтет одну или две — не больше! — строфы из стихотворения Маяковского «Наш марш».