Избранник Пентакля
Шрифт:
— Судя по всему, скоро начнет твориться, — флегматично ответствовал Заффа. — Надо привыкать.
Филгор взобрался под самый потолок и заговорил. Но слова, слетавшие с его языка, не принадлежали к человеческой речи. Голос Филгора изменился и стал похож на глухое рычание — как если бы лесной волк вдруг научился говорить.
— Инхарга! — выкрикнул Филгор, неестественно поводя головой. — Дзоргон! Вахра бар-Омдал!
— Ну, точно, — констатировал Заффа. — Это язык дзергов.
А в следующий миг одержимый, так и не выказав агрессивных намерений, рухнул вниз, на лавку, где и затих. Борланд осторожно приблизился к неподвижному телу, держа, на изготовку меч. Не было никакой гарантии, что Филгор не бросится на него, чтобы вцепиться зубами в горло.
— Филгор. — Борланд потрогал бок лежавшего человека клинком, повернув меч плашмя. — Что с тобой? Ты жив?
— Ой! — взвизгнул узник, приподнялся с интересом посмотрел по сторонам. — Где я? И где моя мама?
— Что?! — взревел Борланд и занес над головой Филгора свой мощный кулак. — Какая, к троллям болотным, мама?!
Человек в черном отпрянул и закрыл руками лицо. Борланд заметил, что с лица и ладоней Филгора схлынула мертвенная бледность, делавшая его похожим на ходячий труп. Кожа узника теперь была розовой, как у младенца.
— Постойте, мастер! — Заффа подошел к Борланду и встал по левую руку от него. — Кажется, наш подопечный был зачарован. Сработало контрзаклинание. — Локтем правой руки Заффа незаметно пихнул Борланда в бок.
— Точно! — Весельчак опустил занесенную для удара руку. — Тот, кто наложил на него это заклятие, не хотел, чтобы Филгор слишком уж разоткровенничался. — Борланд понял, что Заффа решил помочь ему избежать разоблачения, и начал развивать тему: — Но, как мне кажется, мы успели узнать достаточно.
— Пальчик болит, — пожаловался Филгор.
— Дай-ка я посмотрю, — склонился Заффа к пленнику.
Тот с готовностью протянул ему левую руку.
— Заклятие, похоже, было в перстне, — произнес Заффа, осмотрев ее. — Взгляните.
Эйнарс и эльф подошли поближе. То, что еще мгновение назад было массивным серебряным перстнем, теперь являло собой уродливый дымящийся кусок оплавленного металла. Кольцо расплавилось и обожгло кожу.
— А ведь ему сейчас несладко приходится, — заметил Борланд. — Водой бы надо полить.
— Тут есть, — указал Эйнарс на стоявшую в углу камеры пузатую бадью.
Взяв лежавший на ней деревянный ковш, Весельчак поднял крышку, зачерпнул воды и выплеснул ее на пострадавшую руку Филгора. Металл зашипел, остывая, а в следующий миг, искрошившись, осыпался вниз. Безымянный палец левой руки ставшего слабоумным преступника опоясывала теперь кровоточащая красная полоса.
— Спасибо. — Филгор сунул обожженный палец в рот.
— Богиня, да что с ним?! — воскликнул Эйнарс- Он же ведет себя совсем как ребенок!
— А он теперь и есть ребенок, сударь, — промолвил Заффа. — Не так ли, мастер?
— Угу, — повернулся Борланд к шефу полиции. — Контрзаклинание взорвалось прямо у него в мозгу. Ему сейчас лет пять или шесть. Можно вести к маме.
— Не выйдет. — Эйнарс задумчиво посмотрел на несчастного узника. — Филгор у нас круглый сирота.
— При храме, думаю, ему найдется место, — сказал Борланд. — У меня там есть знакомый жрец. Вы его знаете — лысый такой. Уж он не оставит в беде этого горемыку.
— Как мне кажется, в моем присутствии здесь необходимости больше нет, — подал голос Индалинэ. — У меня есть кое-какие дела в городе, так что, если вы не возражаете…
— Конечно, сударь эльф, вы можете идти, — сказал Борланд, и кандарский гость, церемонно поклонившись всем присутствующим, кроме, разумеется, Филгора, вышел из камеры и направился к выходу из узилища.
— Эйнарс, — обратился Борланд к начальнику полиции, — мы получили очень важную информацию и теперь не можем обойтись без вашей помощи. Я в городе недавно и почти никого не знаю. Кто такой Хагнир, о котором успел упомянуть наш маленький друг? У вас ведь наверняка есть досье на каждого гражданина.
— Только на тех, у кого возникали нелады с законом. Идемте в архив. Филгор пока пусть посидит здесь. После решим, что с ним делать дальше.
— Хагнир, Хагнир… — Азартно бормоча, Эйнарс сидел за столом и перебирал бумажные листки. — Очень знакомое имя. Должно быть, он не раз привлекался к ответственности. Но не за тяжкие преступления, иначе я сразу вспомнил бы, кто это. Ну да. — Шеф Биланского отделения Лиги справедливости выпрямился, держа в руках несколько листов, испещренных скрупулезными записями. — Целых пять раз. Пьяный дебош, воровство, вандализм, оскорбление короны, домогательство замужней женщины. Мелкая сошка. Работает забойщиком скота. И живет на бойне, в служебном бараке.
— Айда за мясом! — весело промолвил Борланд, подмигнув Заффе.
Единственный человек, находившийся в унылом приземистом здании биланской скотобойни, скривился от боли и выругался, взглянув на свою левую руку, Хагнир увидел, что надетый на безымянный палец перстень в форме головы дзерга светится бордовым. Ну а то, что металл, из которого было сделано кольцо, раскалился, владелец украшения почувствовал секунду назад.
— Проклятье! — Мужчина поискал взглядом бадью с водой.
Она стояла на своем обычном месте, у входной двери. Хагнир давно не пользовался ею и забыл об этом.
Шагнув к двери, он снял с бадьи крышку и погрузил в воду пострадавшую руку. Облачко пара поднялось над темной поверхностью воды и тут же растаяло. Хагнир снял перстень с безымянного пальца и надел на средний.
Он только что получил сигнал о том, что один из его людей предал Братство.
«Филгор, больше некому, — мрачно подумал Хагнир. — Вчера не явился на перекличку, сегодня тоже не дал о себе знать. Значит, его свинтили и раскололи. Не стоило нам связываться с тем треклятым эльфом, не подготовившись как следует».