Избранник Пентакля
Шрифт:
Скольд снял с плеча инструмент, расчехлил и бережно вручил Итрандилу. Индалинэ сразу начал играть, и звуки, которые он извлекал из струн, казались живыми человеческими словами. Скольд заметил, что эльф, вместо того чтобы брать аккорды, невероятно быстро прижимает струны, мгновенно отпуская предыдущие. В итоге аккорды не чередовались, а плавно перетекали друг в друга. Да, научиться играть подобным образом было невероятно сложно. Но результат, как казалось Скольду, стоил сколь угодно долгого обучения. Индалинэ сыграл несколько тактов вступления и запел:
Страх спутал все мысли, и гнев хрустит в кулаках.
Как построить хрустальный дворец, стиснув камень в руках?
Мы ослепли в поисках солнца, а глаза, как и прежде, горят.
Но скажи нам, что все хорошо, и с неба польется яд.
Обглодан ветром мудрый дуб,
Несутся листья в высоту,
И мертвый иней на камнях.
Ржавеет разум, тускнеет сталь.
Их свет обезумел, их мир устал.
Багровым сном прошлась война.
Ты не знаешь, на каком берегу искать пропавшее сердце,
Только призрак счастья неподвластен смерти.
Не исчезнет, слившись с облаком вдалеке,
Не растает, словно от крови лед на реке.
Он обернулся меркнущим лицом,
Он обернулся в листьях мертвецом,
Он обернулся в саван бирюзовых глаз.
Ветра иные в грудь вошли, не оторваться от земли.
В твоих глазах разбито счастье, что никого не пощадит.
Сотрет в пыль горы, погасит звезды и все сначала сотворит.
Но твое сердце во льдах не мерзнет, оно любовь свою хранит.
Пусть куют золотую монету на алтаре войны,
Где распяты сердец миллионы и наши мечты.
Изумруд растворится в воде, с ним надеждам твоим утонуть,
Но если травы растут сквозь гранит- не растопчешь, а стало быть — в путь!
Война надежды рушит, И продаются души, Но ты хранишь свою мечту. А когда земное царство Уйдет, как прах, сквозь пальцы, Не обнаружишь пустоту.— Отличная песня, — сказал Скольд. — Тоже ваша, я правильно понял?
— Да, — кивнул Итрандил. — Я сочинил их несколько тысяч. Хватило времени за семьдесят-то лет.
— Я лишь не понял, почему она про войну, ведь в Схарне давно никто ни с кем не воюет.
— Я порой и сам удивляюсь тому, что пишу. Я никогда не был на войне, но в своих снах сражаюсь очень часто. Должно быть, память рода говорит во мне.
— А может, это вещие сны?
— Не хотелось бы, — поморщился эльф. — Хотя как знать… Посмотришь вокруг — и поверишь, что скоро будет война.
— Это точно, — печально вздохнул музыкант.
— Извини, я некоторое время не смогу поддерживать беседу. — Индалинэ ощутил знакомое покалывание в затылке.
Вместе с этим пришло облегчение: значит, с Эрталионом все в порядке.
«Да, отец».
«Здравствуй, сынок. Твое расследование продвинулось?»
«Пока что нет. Я, можно сказать, только начал».
«Можешь не продолжать. Хранители ошибались, считая убийцу эльфом. Он не имеет к нашей расе ни малейшего отношения».
«Как ты узнал об этом?»
«Сказали сами хранители. Двое из них прибыли сегодня в Кандар. Им удалось узнать, что отступник — человек и что он служит герцогу Фирену».
«Вот как? Так, может, мне все же попытаться вычислить его? Я успел познакомиться с придворным магом герцога».
«Оставайся в городе, но пока ничего не делай. Ты не подумал о том, что твой новый знакомый сам может оказаться тем самым отступником?»
«Ты прав. Не подумал. Но зачем, в таком случае, мне оставаться в Билане?»
«Хранители Лой и Даргор вечером отправятся туда. Будете действовать вместе. Эльфийская честь не попрана, но покойный Ангус был моим другом, не забывай».
«Понятно. Скажи им, что меня можно найти в гостинице «У лепрекона». Да, что там с троллями?»
«Тех, что вторглись вчера в наш лес, больше нет. Но много еще осталось в других местах. Сегодня состоится небольшой совет, а через несколько дней — удар возмездия».
«А я, как всегда, должен буду пропустить самое интересное».
«Разве охота за магом-отступником — менее интересное дело, чем вышибание душ из мерзких болотных карликов?»
«Знаешь, честно сказать, я бы лучше у пруда с девчонками посидел».
«То-то же. Ладно, я заканчиваю. Гости начинают прибывать. Всех благ».
«Всех благ, отец».
Индалинэ вышел из прострации и увидел, что по аллее движутся в их со Скольдом сторону две мужские фигуры. Один из идущих, высокий и толстый человек, чья массивная фигура в буквальном смысле заслоняла солнце, что-то говорил своему спутнику, указывая на эльфа. Из-за плеча его выглядывало что-то, весьма напоминавшее рукоять меча. «Неужели снова придется драться? — подумал Индалинэ. — Занзара, как же мне это надоело!»
— Привет, — сказал великан, подойдя к скамейке. — Я вижу, у вас тут весело. — Размерами он значительно превосходил Заффу — и казался еще толще, поскольку весь был обвешан сумками, флягами и мешочками. А то, что эльф принял было за оружие, оказалось гитарным грифом.
— День добрый, господа, — сказал Индалинэ, готовый в любую минуту настучать «господам» по рогам. — Не сказал бы, что мы развлекаемся. Но и не грустим особо.
— Привет, Феликс, — сказал Скольд, вставая и протягивая руку сначала толстяку, а после его товарищу. — Когда приехал?