Избранное
Шрифт:
— Нас, наверное, ищут, — сказал Олег.
— Кто нас будет искать… — сказала Инка и легла на бок.
— Енька в деревне сказал, вот и ищут.
— Побоится он сказать.
— Чего ему бояться?
— Влетит. Подумают, что он плот столкнул.
— Не подумают.
— Вот увидишь, не скажет. Уж я знаю. Давай я тебе погадаю. Давай руку, — сказала Инка.
Олег подал руку.
Инка долго разглядывала его ладонь, потом посмотрела вдаль, отпустила руку и ничего не сказала.
— Чего же ты молчишь? — спросил Олег.
— Потом скажу.
— Скажи сейчас.
— Не скажу. Скажу потом, когда захочу.
— А когда захочешь?
— Не знаю.
Плот вынесло к песчаному обрывистому берегу, глубоко подмытому полыми водами. Под берегом ходили стальные полосы воды, они медленно кипели, они катились одна под другую. На воде сидела большая желтая бабочка. Ее кружило и раскачивало. Видно, бабочка случайно села на воду и теперь не могла подняться. Берег был часто пробит мелкими черными норами. Из них то и дело вылетали стрижи. В одной из нор высоко сидел черный птенец с толстым клювом. Он смотрел на бабочку. Бабочку оттащило к берегу, качнуло и унесло под воду.
Плот затормозило под самым обрывом, подержало там и понесло по широкому кругу, не отпуская на стремнину.
— Вот видишь, и не уплывем далеко, — сказала Инка.
— И не выплывем, — сказал Олег.
— Куда-нибудь да выплывем. Или рыбаки подберут.
Солнце уже опускалось, и тень под берегом росла.
— Хочешь, я буду твоей невестой, — сказала Инка.
— А зачем? — сказал Олег.
— Я тоже не хочу. — Инка ухватилась руками за край плота, подтянулась, опустила в воду лицо и стала пить.
Напилась. Подняла голову, посмотрела вокруг и опять опустила лицо в воду.
— Утонешь, — сказал Олег.
Инка подняла лицо из воды:
— Не утону. Там рыба ходит внизу. Длинная. Как платок.
— Пусть ходит, — сказал Олег. — Надо к берегу. Вся деревня переполошится.
Он уперся в плот коленом и стал отдирать широкую длинную доску. А Инка продолжала смотреть в воду. Доска не поддавалась. Тогда Олег покрепче натужился спиной и потянул изо всех сил. Доска крякнула и подалась. Олег дернул еще, полетел на спину и сорвался в воду. Инка вскрикнула. Она схватила доску и начала торопливо грести. Олега меж тем несло под обрыв. Вода там жилисто вздувалась и уходила в глубину.
Сначала Олегу было легко, его выталкивало и только кружило. Несло под берег, под низко свесившиеся подмытые и просушенные ветром корни ивняка. Корни раскачивались над водой, как тряпки. А стрижонок из норы смотрел на Олега.
Инка гребла часто, усиленно, относило же ее на середину.
Под самым берегом Олега словно кто-то схватил за ноги. Плечи глубоко ушли в воду, и Олег хлебнул в первый раз. Очнулся и увидел, что от обрыва его отнесло. Держаться на воде стало легче. Вдалеке стояла на плоту Инка и зло колотила по бревнам доской.
Когда Олега вновь подтащило к берегу, он попытался нащупать дно. Дна не было. Прямо над ним низко раскачивался длинный сухой корень.
Олег протянул руку, но опять хлебнул. В голове все поплыло и превратилось в редкие душные сумерки. Олег с силой ударил ногами, вытянул руки и всем телом бросился вверх.
Олег пришел в себя и увидел, что висит на том самом корне. Пальцы его побелели. Корень раскачивался, и мелко тек на голову золотой песочек. Олег хотел перехватиться, но пальцы не разжимались. Тогда он подтянулся и укусил пальцы правой руки. Пальцы расцепились, и Олег перехватился. Стрижонок повертел головой и спрятался в нору.
Олег подтянулся еще и ухватился за корень ногами. Он полез вверх. Уже возле самого края обрыва, когда в лицо подуло сенокосным ветром и жаром нагретой земли, Олег почувствовал, что дальше лезть не может.
Он оглянулся на Иртыш. Плот уносило к середине теченья, а Инка стояла с доской в руках. Он глянул вверх. Из-за обрыва все так же шли на реку облака. Под облаками, не шевеля крыльями, держался коршун. И здесь же, под облаками, только пониже, гибко свешивалась вдоль обрыва и висела вниз головой небольшая зеленая змея. Змея посмотрела на Олега, качнулась мягким телом и уползла в нору.
Олег испуганным рывком подтянулся, вцепился в край обрыва — в песок и в траву — и, вырывая траву с корнем, ломая ногти, влез на обрыв. Он далеко отбежал от берега и тогда только сел.
Инка все стояла на плоту посреди реки. Плот покачивался и плыл по теченью. Инка смотрела в сторону Олега. Тогда он встал и громко крикнул. Инка швырнула доску в Иртыш и начала снимать платье. Инка намотала платье на голову и, скорчившись, ногами вперед, прыгнула в воду.
Наступал вечер. Инка и Олег шли берегом и ели из пригоршней землянику. Платье на Инке уже обсохло, а сама она смеялась. Стороной, в тайге, послышалась машина. Вечерние дали широких лесов гулко несли говор мотора вдоль Иртыша, и только иногда машина вдруг смолкала, — видимо, уходила в низину.
— Дорога там, наверное, — сказал Олег.
— Ага, — сказала Инка.
— Откуда ты знаешь?
— Я знаю. Той дорогой мы и пришли.
— Далеко до нее?
— Нет. Пошли через тайгу, тут и часа не пройдем.
Они ушли от берега. Ушли под смолистые низкие чащи соснового леса.
— Скажи, что хотела наворожить, — попросил Олег.
— Не скажу. Потом скажу. — Инка забежала вперед, встала возле сосны, обхватила ее руками. — Ты бы утонул, и я бы утонула.
— А я не утонул.
— И я не утонула. А говорить тебе не буду, что наворожила.
— Я сам узнаю, — сказал Олег.
— Потом узнаешь, а сейчас нет. Иначе жить тебе неинтересно будет.
— Жить всегда интересно.
— Нет, — сказала Инка.
Машин больше не слышалось, а в лесу темнело. Высоко прошли по соснам несколько красных птиц. Птицы были с длинными черными хвостами. Птицы увидели людей, расселись по веткам и стали разговаривать.
— Вжжик, — сказала большая старая птица, посмотрела на соседку и кивнула серебряной головой в сторону Инки.