Избранное

Тагор Рабиндранат

Переезд

Пора мне уезжать. Подобен полдень раненой ноге, Завернутой в бинты. Брожу, брожу, задумчиво стою, Сижу, облокотись о стол, На лестницу гляжу. В просторах синих стая голубей За кругом чертит круг. Я вижу надпись. Красный карандаш Почти что год назад На стенке начертал: «Был. К сожаленью, не застал. Ушел. Второе декабря». Я с этой надписи всегда стирала пыль, Сегодня же и надпись я сотру. Вот промокательной бумаги лист, На нем каракули, рисунки и слова, Сложив, его кладу я в чемодан. Не хочется мне вещи собирать, Бездумно на полу сижу И, опахало взяв, Усталая, обмахиваюсь им. Я в ящике стола Нашла сухую розу и листы. Гляжу и думаю. О чем? Так, ни о чем. Так близко Фаридпур. Там Обинаш живет. Он предан мне, И это очень кстати в день, Когда

мне помощь так нужна. Его я не успела пригласить, Он сам пришел. Он счастлив мне помочь. И стать носильщиком ради меня готов. Он вмиг засучивает рукава, Увязывает накрепко узлы. В газету старую духи он завернул, В чулок дырявый сунул нашатырь. Он в чемодан кладет Ручное зеркало, и масло для волос, И пилку для ногтей, И мыльницу, и щеточки, и крем. Разбросанные сари издают Чуть слышный аромат; У каждого — свои и запах и судьба. Он складывает, расправляет их, На это он Потратил битый час. Он туфли оглядел И тщательно обтер своей полой, Подул, Смахнул воображаемую пыль. Картины снял с гвоздей И фотографию одну Он вытер рукавом. Вдруг я заметила, как он В карман нагрудный положил тайком Какое-то письмо. И улыбнулась я, вздохнув. Ковер, подаренный семь дет назад, Он бережно свернул И прислонил к стене. На сердце камень грусти лег. С утра не причесалась я. Зачем? Забыла сари брошкой заколоть И за письмом письмо Рву на клочки. Обрывки на полу. Их подметет Лишь ветер жаркий месяца бойшакх. Пришел наш старый почтальон, И новый адрес я с тоской ему пишу. Разносчик рыбу за окном пронес, Я вздрогнула и поняла — Сегодня рыба ни к чему. Автомобиль знакомо прогудел И за угол свернул. Одиннадцать часов. Пустая комната. У голых стен отсутствующий взгляд, Глядят в ничто. А Обинаш по лестнице сошел С моими чемоданами к такси, И я услышала в дверях Его последние слова: «Ты напиши мне как-нибудь». И рассердилась я, Сама не зная почему.

* * *

Скользя по ленивому потоку времен, Мысленный взор в пустоту устремлен. В той пустоте, нарисованы тенью сплошной, Толпы и толпы проходят волна за волной. Там, в прошедшем земли, Победители мощной стопою прошли. Прокатились патаны [86] одержимым потоком, Пролетели моголы [87] под топот Боевых колесниц по дорогам веков Под победною сенью пропыленных своих бунчуков. Я гляжу на пути пустоты. Нет следов, не осталось черты. Лишь извечно окрашивают небосвод Синий рассвет и багровый заход. И однажды по дну пустоты, По железным путям, сквозь грохочущие мосты, На железных колесах, в огне Англичанин прошел по стране, Утверждая волю свою и власть. Но воздвигся и он, чтобы пасть. Знаю, той же дорогой, вдали пропадая, Удалился и он из плененного края. Знаю, сонмища тех, кто развозит товар, На дорогах вселенной растворятся, как пар. Как ни гляну на землю, мимо меня, Топоча, гомоня, Люди, люди текут, как поток, По истоптанным руслам дорог, Из столетья в столетье движется неисчислимая рать, Чтобы жить и умирать. И нет им числа У плуга и у весла — Тем, кто сеет зерно, И тем, кто везет урожай на гумно, Кто трудится в городах, На поле и в садах. Изломаны балдахины царей, смолк боевой барабан, Камень победных колонн не угрожает врагам, Кровавый белок глаза, кровавый клинок в кулаке Плавают в детской сказке, как лодочка на реке. Люди живут в трудах — В разных местах, в разных краях, В Анге [88] , Ванге [89] , Калинге [90] , возле рек и морей, Они населяют Пенджаб, Гуджарат и Бомбей. Дни и ночи бегут, Слышен грохот и гуд. Днем и ночью веселье с бедой Трубят мантру свою громоподобной трубой. Люди трудятся в поте На обломках царств и деспотий.

86

Патаны — племена и народности, говорящие на языке пушту и населяющие смежные территории Демократической Республики Афганистан и Пакистана.

87

Моголы — название династии, основанной султаном Бабуром в 1526 году и правившей на большей части Индии до середины XVIII века. Название династии связано с претензиями Бабура на то, что его род восходил к монгольскому завоевателю Чингисхану.

88

Анга, Ванга — названия двух древних царств, территории которых вошли в состав Бенгалии.

89

Анга, Ванга — названия двух древних царств, территории которых вошли в состав Бенгалии.

90

Калинга — древнее царство, территория которого примерно соответствовала территории штата Орисса Республики Индия.

* * *

Кровавые челюсти, лязгая от нетерпенья, Грызут

города и селенья, И видно, как в дымной дали Проносится ужас от края до края земли. Из царства угрюмого Ямы поток беспощадный стремится, Старинных империй смывает границы, И хищные страсти, как своры взбесившихся псов, Спешат на разбойничий зов. За много веков этих псов для своих грабежей и насилий Охотники цивилизованные приручили, Но звери с цепи сорвались — Своих и чужих без разбору терзать принялись. Пещерная дикость когтями уже не боится Старинных традиций царапать страницы— На их письменах запеклась Кровавая грязь. Наверное, гневом всевышний пылает — Посланцев своих насылает. И грех, что скопился за тысячи лет, Теперь превращается в тысячи бед. Разбиты сосуды с вином, что владык опьяняло могучих, Осколки валяются в мусорных кучах. Безумием люди охвачены — волю творца Уж много веков нарушают они без конца. В грехах погрязая И жаждою самоубийства пылая, Безжалостно сами себе западни Расставляют они. Рабы сластолюбья, что жили в чертогах богатых, В своих же врагов превратились заклятых И стены убежищ ломают, под грудой камней погребя Самих же себя. А грозная Кали [91] встает над останками жертв и злодеев, Счастливые сны человека мгновенно развеяв, И в грудь, исступленная, ногти вонзает свои, И собственной крови глотает ручьи. Когда же иссякнут греховные эти восторги И кончится век омерзительных оргий, Пускай человек, одолевший безумье и гнев, Одежду смиренья надев, Над пеплом костра, где бессчетные жертвы, сгорали, На коврик молитвенный сядет в глубокой печали, Чтоб в душу бесстрастно себе заглянуть — Найти к обновлению путь. Громов громыханье сегодня об этом пророчит: Пушки грохочут.

91

Кали — одно из имен Дурги, супруги Шивы, буквально означает «черная».

* * *

Бодрствует день и ночь время быстро бегущее, Глянешь — нигде нет его и неприметен след его — бодрствует ради ждущего, неведомого грядущего.

* * *

Светильник с пламенем страданья пусть озарит твое нутро,— А вдруг на дне души таится непреходящее добро.

ПРОЗА

Возвращение кхокабабу [92]

I

Райчорону было двенадцать лет, когда он поступил в услужение к бабу. Он был из Джессора. Мальчик с длинными волосами, огромными глазами, смуглый, стройный; из касты каястха [93] , как и его хозяева. Главная обязанность его заключалась в том, чтобы нянчить Онукула, годовалого сына бабу.

Шло время. Ребенок вырос и поступил в школу, из школы — в колледж, из колледжа — на службу в суд.

92

Кхокабабу — маленький господин.

93

Каястха — собственно «писари», каста служилого чиновничества, занимавшая в иерархии каст в Бенгалии второе место после брахманов — жрецов.

Райчорон оставался его слугой. Но вскоре в дом пришла госпожа, и теперь основные права на Онукула перешли к ней.

Однако, отобрав у Райчорона старые права, она дала ему новые, которые с избытком вознаградили его за прежние: в скором времени у Онукула родился сын, и Райчорон полностью завладел им. Он с воодушевлением раскачивал его, ловко подбрасывал вверх, строил забавные гримасы, стараясь рассмешить малыша, и, не заботясь о том, получит ответ или нет, задавал ему нелепые, бессвязные вопросы, — так что малыш при одном виде Райчорона приходил в восторг.

Когда ребенок начал осторожно переползать порог и, заливаясь лукавым смехом, увертываться и прятаться, если кто-нибудь хотел его поймать, Райчорон приходил в восхищение от его ума и сообразительности. Он то и дело подходил к своей госпоже и с гордостью и удивлением говорил ей:

— Мать, твой сын, когда вырастет, станет судьей, будет зарабатывать пять тысяч рупий.

Райчорон не представлял себе, чтобы какой-нибудь ребенок в этом возрасте мог переползать порог или совершать другие поступки, доказывающие необыкновенную сообразительность, — на такое был способен только будущий судья.

Наконец мальчик начал неуверенно, покачиваясь, ходить. Более того, он стал звать мать «ма», тетку «те», а Райчорона «чонно». Райчорон всякому и каждому сообщал эти необыкновенные новости.

— Вы только подумайте! — восторгался он. — Мать он зовет «ма», тетку «те», а меня «чонно»!

В самом деле, откуда у ребенка такой удивительный ум? Ведь никто из взрослых никогда не проявляет столь необычайных способностей, — если бы кто-нибудь стал вдруг называть тетку «те», а мать «ма», это вызвало бы лишь сомнение относительно пригодности данного человека к должности судьи.

Через некоторое время малыш взнуздал Райчорона веревкой и превратил его в лошадь. Потом заставил наряжаться борцом, и, если Райчорон не падал, побежденный, на землю, поднимался ужасный скандал.

Вскоре Онукула перевели в один из районов на Падме [94] . Из Калькутты он привез сыну коляску. Надев на Нобокумара атласную рубашку, парчовую шапочку и золотые браслеты, Рай-чорон возил его в коляске гулять.

Наступил сезон дождей. Голодная Падма заглатывала целые сады, деревни, поля. Заросли камыша и тамарисковые рощи затопило. От берега то и дело откалывались глыбы подмытой водой земли и с шумом падали в воду. По массе пены, стремительно проносившейся мимо, можно было судить о силе течения.

94

Падма— название одного из рукавов Ганга в пределах Бенгалии.

Однажды к вечеру набежали облака, но ничто не предвещало дождя. Маленький капризный хозяин Райчорона ни за что не хотел сидеть дома и сам забрался в коляску. Райчорон привез мальчика к рисовым полям и остановился на берегу реки. На воде не видно было ни одной лодки, в поле — ни одного человека. Над противоположным берегом в разрывах облаков пылала заря — садилось солнце. Вдруг ребенок, указывая на что-то пальцем, сказал:

— Чонно, дай!

Неподалеку росло большое дерево кадамба, почти у самой его верхушки распустилось несколько цветков. Они-то и привлекли к себе жадный взор ребенка. Несколько дней тому назад Райчорон сделал ему из прутиков, на которые были нанизаны такие же цветы, маленькую повозку. Так весело было тянуть ее за веревочку! В тот день Райчорону не пришлось ходить в упряжке, — он был повышен в должности и из лошади произведен в конюхи.