Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й
Шрифт:
здание, может быть сознавая в силу тайного инстинкта, что среди бескрайных равнин самый верный защитник ему человек, с удивительной послушливостью дало себя осмот¬ реть. Кочевник-тетон с ненасытным любопытством ощу¬ пывал пушистую шерсть, мягкую морду и тонкие ноги не¬ ведомой твари; но наконец отбросил мысль о такой добыче — в грабительских набегах проку от нее не будет, а брать на пищу тоже соблазн невелик. Но, очутившись среди упряжных лошадей, он восхитился и несколько раз с трудом сдержал возглас восторга, готовый сорваться с губ. Тут он забыл, с каким риском пробрался сюда; и осторожность хитрого, опытного воина едва не утонула в буйной радости дикаря. Г л а в а V Но почему, отец? Что нам терять? Хотел он погубить нас. Ведь закон Нам не защита — так ужель мы станем Сносить его угрозы малодушно Иль ждать, чтобы кусок спесивый мяса Судьею нашим стал и палачом? Шекспир, «Цимбелин» Пока тетон так тонко и умело выполнял свою задачу, ничто не нарушало безмолвия прерии. Сиу лежали каждый на своем посту и с неизменным терпением туземцев ждали сигнала, который должен был призвать их к действию. С вершины холма, где велено было держаться пленникам, перед взволнованными наблюдателями открывался угрю¬ мый степной простор в тусклом свете месяца сквозь об¬ лака. Место лагеря обозначилось более густою чернотой, чем та, что заполняла узкие долины, а здесь и там более светлая полоса отмечала вершины волнистых подъемов. Кругом лежал глубокий, торжественный покой пустыни. Но для тех, кто знал, что затевалось под покровом ти¬ шины и ночи, зрелище было захватывающим. Их тревога все росла, по мере того как проходила за минутой минута, а ни единого звука не доносилось из тишины и тьмы, об¬ нявшей ивовую рощу. Поль дышал глубоко и шумно, Эл¬ лен, беспомощно припав к его плечу, ощущала, что он в^есь дрожит, и ее пронизывал безотчетный страх.
Мы уже видели, как жаден и бесчестен был Уюча. По¬ этому читателя не удивит, что начальник стражи сам же первый забыл утвержденные им условия. Как раз в ту ми¬ нуту, когда мы расстались с Матори, еле сдерживающим свой восторг перед лошадьми бледнолицых, человек, на ко¬ торого он возложил охрану пленников, вздумал потешить свою злобу, мучая тех, кого должен был оберегать. Нагнув¬ шись к трапперу, дикарь не прошептал, а скорее проворчал ему па ухо: — Если тетоны потеряют своего великого вождя от руки одного из Длинных Ножей, умрут и старые и мо¬ лодые. — Жизнь есть дар Ваконды,— последовал равнодуш¬ ный ответ.— Воин-тетон, как и его другие дети, должен склоняться перед его законом. Человек умирает, только если захочет Ваконда; и ни один дакота не властен изме¬ нить назначенный час. — Гляди! — возразил дикарь и провел обнаженным но¬ жом перед лицом пленника на волосок от его глаз.— Для пса Уюча сам Вакоида. Старик остановил взгляд на злобном лице своего сто¬ рожа, и было мгновение, когда в их глубине загорелся огонь честной ненависти; но он тут же угас, уступив место выражению сочувствия, если не горести. — Разве тому, кто создан по истинному подобию божь= ему, пристало поддаваться гневу из-за жалких измышле¬ ний разума? — сказал он по-английски куда громче, чем с ним говорил Уюча. Усмотрев в этом неумышленном проступке нарушение условий, сторож схватил пленника за редкие оедые волосы, ниспадавшие из-под шапки, и уже хотел в злобном торже¬ стве полоснуть под их корнями острием ножа, когда рез¬ кий, протяжный вопль разорвал воздух и, .подхваченный эхом, прокатился по простору прерии, как будто тысяча демонов разом отозвалась на призыв. Уюча с возгласом исступленного восторга разжал руку. — А ну! — закричал Поль, не в силах сдерживать дольше свое нетерпение.— А ну, старый Ишмаэл, пора! Покажи, что в твоих жилах течет кровь кентуккийца! Ниже огонь, ребята,— целься по кочкам, краснокожие жмутся к земле! Голос его, однако, утонул в вое, криках, воплях, рвав¬ шихся уже со всех сторон из пятидесяти глоток. Сторожа 53
еще оставались на посту подле пленников, но и им не тер^ пелось ринуться вперед, точно скаковым коням у старта. Они махали руками и прыгали на месте, похожие больше на расшалившихся детей, чем на взрослых мужчин, и не прекращали неистового крика. Среди этого буйного беспорядка вдруг раздался гул, какой можно услышать, когда надвигается стадо бизонов, а затем пронеслись перепуганные, сбившиеся в кучу овцы, коровы и лошади Ишмаэла. — Угнали у скваттера скот! — сказал зорко наблюдав¬ ший траппер.— Что наделали, мерзавцы! Он теперь без копыт, как бобер! Старик еще не успел договорить, когда весь табун в ужасе взбежал вверх по склону и понесся по гребню холма, где стояли пленники, а следом бешено мчались темные демоноподобные фигуры. Кони тетонов, приученные разделять горячность своих владельцев, рвались вперед, и караульщики с большим тру¬ дом сдерживали их нетерпение. В этот миг, когда все глаза были направлены на пролетающий вихрь людей и живот¬ ных, траппер с неожиданной для его возраста силой вы¬ хватил нож из руки своего зазевавшегося сторожа и од¬ ним взмахом перерезал ремень, который связывал вместе всех животных. Обезумевшие лошади заржали в радости и страхе и, рзрывая копытами землю, понеслись во все сто¬ роны по степному простору. Быстрый и лютый, как тигр, Уюча обернулся к плен¬ нику. Он схватился за пустые ножны, в бессильной спешке нащупывал и не мог нащупать рукоять томагавка, а глаза его в это время глядели вслед уносящимся лошадям — глаза жадного до коней западного индейца. Борьба между алчностью и жаждой мести была жестокой, но недолгой. Первая быстро одержала верх. Прошло не более секунды, и стража пустилась -в погоню за умчавшимися лошадьми. Траппер в то напряженное мгновение, что последовало за его дерзкой выходкой, спокойно смотрел в лицо врагу; и сейчас, когда Уюча побежал вслед за остальными, старик рассмеялся своим глухим, почти беззвучным смехом и сказал: — Краснокожий верен себе, что в прерии, что в лесу! В награду за такую вольность часовой-христианин самое малое хватил бы прикладом по башке, а тетон погнался за своими конями, точно думает, что в такой скачке две
ноги не уступят четырем! А ведь черти еще до света пере¬ ловят лошадок всех до одной, потому что у тех инстинкт, а у этих разум. Жалкий разум, согласен, а все же и индеец человек... Эх, делавары — вот были индейцы! Гордость Америки! А где сейчас этот сильный народ? Почти весь рассеян, истреблен. Так-то! Придется путешественнику осесть на этом месте: хотя природа откажет ему здесь в удовольствии беззаконно оголять землю от деревьев, зато воды будет вволю. Но своих четвероногих ему уж не ви¬ дать — или я плохо знаю хитрую повадку сиу. — Л не пойти ли нам к Ишмаэлу? — сказал бортник.— Он им не уступит без доброй драки: едва ли старик вдруг обратился в труса. — Не надо, не надо! — закричала было Эллен. Но траппер мягко зажал ей рот ладонью. — Шш!..— остановил он ее.— Будем громко гово¬ рить — попадем в беду. А твой друг,— обратился он к Полю,— достаточно ли храбр? — Не зовите скваттера моим другом! — перебил юно¬ ша.— Я не вожу дружбу с человеком, если он не может показать купчую на землю, которая его кормит. — Ладно, ладно. Скажем — твой знакомый. Стойкий он человек? Пустит он в ход свинец да порох, чтоб от¬ стоять свре добро? — Свое добро? Го-го! Он отстоит и свое и не свое! Мо¬ жешь ты сказать мне, старый траппер, чье ружье распра¬ вилось с помощником шерифа, который собирался согнать поселенцев, захвативших землю у Буффало-Лик в старом Кентукки? Я в тот день выследил отличный рой до дупла сухого бука, а под буком лежал помощник шерифа с дыр¬ кой в тех «милостью господней» \ которые он держал при себе в кармане куртки, точно думал, что лист бумаги по¬ служит ему щитом против скваттерской пули! Ничего, Эллен, тебе не о чем беспокоиться: дальше подозрений дело не пошло — в округе, кродое Ишмаэла, еще с полсотни хо¬ зяев поселились на тех же птичьих правах, подозревай любого! Девушка вздрогнула, и тяжкий вздох, как ни силилась она подавить его, вырвался словно из глубины ее сердца. Старик узнал довольно: после рассказа Поля, корот- 1 То есть в исполнительных листах (с этих слов обычно начи¬ нались постановления суда и прочие официальные документы).
кого, но выразительного, не оставалось сомнений, захочет ли Ишмаэл мстить за свою обиду. То, что он услышал, вы¬ звало у него новый ход мыслей, и он продолжал: — Каждый знает сам, какие узы крепче всего связы¬ вают его с близкими,— сказал он.— Но очень печально, что цвет кожи, и собственность, и язык, и ученость так глу¬ боко разделяют людей, когда люди все в конечном счете дети одного отца! Но как бы то ни было,— продолжал он с внезапным резким переходом, характерным для него и в чувствах и в действиях,— сейчас не до проповеди: видно, будет драка, и надо к ней приготовиться. Шш... Внизу ка¬ кое-то движение,— верно, увидели нас. — В лагере зашевелились! — воскликнула Эллен и так задрожала, точно приход друзей был ей сейчас не менее страшен, чем недавнее появление врагов.— Ступай, Поль, оставь меня. Чтоб они хоть тебя-то не увидели! — Если, Эллен, я тебя оставлю раньше, чем ты будешь в безопасности, хотя бы и под кровом Ишмаэла, пусть я в жизни своей ие услышу больше жужжания пчелы. Или хуже того — пусть ослепнут мои глаза и не смогут высле¬ дить пчелу до улья! — Ты забываешь об этом добром старике. Оп меня не покинет. Хотя, сказать по правде, Поль, в прошлый раз мдл с тобой расстались в пустыне похуже этой. — Ну мет! Индейцы, того и гляди, прибегут назад, и что тогда станется с вами? Уволокут, и, покуда разбе¬ решься, куда за ними гнаться, они уже будут с тобою на полпути к Скалистым горам. Как по-твоему, траппер, сколько времени пройдет, пока твои тетоны вернутся за¬ брать у старого Ишмаэла остальной его скарб? — Их теперь бояться нечего,— ответил старик с осо¬ бенным своим глухим смешком.— Знаю я этих чертей, они будут носиться за своими лошадьми часов шесть, ие меньше! Слышите? Топот под холмом в ивняке! Это они! У сиу каждый конь такой, что не отстанет в беге от долго¬ ногого лося. Тсс... Ложись опять в траву — оба, живей! Я слышал щелк курка — это верно, как то, что я горстка праха! Траппер не дал своим товарищам раздумывать: говоря это, он потянул их за собой в высокую — чуть ли не в рост человека — заросль. К счастью, старый охотник сохранил еще острое зрение и слух и не утратил своей былой быстроты и решимости. Едва они все трое пригнулись С1
к земле, как раздались три так хорошо им знакомых ко¬ ротких раската — три выстрела из кентуккийских ру¬ жей,— и тотчас же в опасной близости от их голов про¬ жужжал свинец. — Неплохо, молодцы! Неплохо, старик! — прошептал Поль. Ни опасность, ни трудное положение не могли, ка¬ залось, окончательно подавить в нем бодрость духа.— Залп такой, что лучшего не пожелаешь услышать, когда ты сам под дулом. Что скажешь, траппер? Похоже, начинается трехсторонняя война! Послать и мне в них свинец? — Нет! Отвечать, так не свинцом, а разумным сло¬ вом,— поспешил остановить его старик,— или вы оба по¬ гибли. — Не уверен я, что добьюсь большего, если дам гово¬ рить своему языку, а не ружью,— сказал Поль скорее зло, чем шутливо. — Ради бога, тише. Еще услышат! — вмешалась Эл¬ лен.— Уходи, Поль, уходи! Теперь ты можешь спокойно оставить меня.— Раздалось несколько выстрелов, пули па¬ дали все ближе, и она умолкла — не так со страху, как ради осторожности. — Пора положить этому конец,— сказал траппер и поднялся во весь рост с достоинством человека, думаю¬ щего только о взятой на себя задаче.— Не знаю, дети, по¬ чему вам приходится опасаться тех, кого вы должны бьт любить и чтить, но, так или иначе, нужно спасать вашу жизнь. Протянуть на несколько часов больше или мень¬ ше — какая разница для того, чей век насчитывает так много дней? Поэтому я выйду им навстречу. Путь перед вами свободен на все четыре стороны. Пользуйтесь, покуда можно и как вам будет угодно. Дай вам бог побольше сча¬ стья, вы заслуживаете его! Траппер не стал ждать ответа и смело зашагал вниз по склону в сторону лагеря ровным шагом, не позволяя себе ни ускорить его, ни со страху замедлить. Свет месяца в эту минуту упал на его высокую, худую фигуру, так что пере¬ селенцы должны были его увидеть. Но, не смутившись этим неблагоприятным обстоятельством, старик твердо и безмолвно продолжал свой путь прямо на лесок, пока не услышал грозный оклик: — Кто идет — друг или враг? **- Друг! — был ответ.— Человек, проживший слишком долго, чтобы омрачать остаток жизни ссорами. С 2
— Но не так долго, чтобы забыть хитрые уловки своих юных лет,— сказал Ишмаэл и, чтобы встретиться с трап¬ пером лицом к лицу, вышел из-за низкого куста.— Старик, ты навел на нас свору краснокожих чертей и завтра пой¬ дешь получать свою долю добычи. — Что у тебя забрали? — спокойно спросил траппер. — Восемь лучших кобыл, какие только ходили в упряжке, да еще жеребенка — ему цена тридцать мекси¬ канских золотых с головой испанского короля. А жене не оставили ни одной хотя бы самой захудалой скотинки — ни коровы, ни овцы. Свиньи, даром что хромоногие, и те, поди, роют рылом прерию. Скажи мне, старик,— добавил он, стукнув прикладом по твердой земле с такой силой, что легко мог бы устрашить человека, менее стойкого, чем траппер,— сколько из моих животных придется на твою долю? — До лошадей я не жаден и не ездил на них никогда, хоть и мало кто больше моего странствовал по широким просторам Америки, как ни стар и ни слаб я ка вид. Но мало пользы от коня среди гор и лесов Йорка — то есть того Йорка, каким он был: ныне он, боюсь, совсем не тот. А что до шерсти и коровьего молока — это женское дело. Степные звери доставляют мне пищу и одежду. По мне, иет лучшей одежды, чем из оленьих шкур, ни мяса вкус¬ ней, чем оленина. Простодушные оправдания траппера, их искренний тон оказали некоторое действие. Скваттер, преодолевая свою природную вялость, все сильней распалялся. Но тут он заколебался и бормотал себе под нос обвинения, кото¬ рые минутой раньше он собирался выкрикнуть во весь голос, перед тем как приступить к задуманной расправе.
– г- Хорошо говоришь,— пробурчал он наконец,— но, на мой вкус, что-то слишком по-адвокатски для честного охотника. — Я всего лишь траппер,— смиренно сказал старик. — Что охотник, что траппер — разница невелика! Я пришел, старик, в эти края, потому что меня утеснял закон и мне не по душе соседи, которые не умеют уладить спор, не потревожив судью и с пим еще двенадцать чело¬ век К Но не затем я пришел, чтобы тут у меня отбирали мое добро, а я бы смотрел и говорил грабителю спасибо! 1 То есть присяжных заседателей. 63
— Кто решился забраться в глубь прерий, должен при¬ норавливаться к обычаям ее владельцев! — «Владельцев»! — усмехнулся скваттер.— Я такой же полноправный владелец земли, по которой хожу, как лю¬ бой губернатор Штатов. Можешь ты указать мне, где тот закон, который утверждал бы, что один человек вправе за¬ брать в свое пользование полгорода, город, целую область, а другой должен выпрашивать пядь земли себе на могилу? Это иротивно природе, и я такой закон не признаю — ваш узаконенный закон! — Не могу сказать, что ты неправ,— ответил траппер, чье мнение по атому важному вопросу (хоть исходил он совсем из других предпосылок) было до странности сходно с мнением Ишмаэла.— Я всегда и всюду, если думал, что голос мой будет услышан, говорил то же самое. Но твой скот угнали те, кто считают себя хозяевами прерии и всего, что в ней есть. — Пусть-ка они попробуют сказать это мне! — возра¬ зил скваттер грозно, хотя его низкий голос был так же вял, как вся его манера.— Я считаю себя честным куп¬ цом: что получил, за то плачу. Ты видел тех индейцев? — Видел. Они держали меня в плену, когда пробира¬ лись в твой лагерь. — Белый человек, да еще христианин, должен бы во¬ время меня предупредить,— укорил Ишмаэл и опять ис-’ коса глянул на траппера, как будто еще не оставив своего злобного умысла.— Я не больно склонен в каждом встреч¬ ном привечать сородича, а все же, что ни говори, цвет кожи кое-что значит, когда двое белых встречаются в та¬ ком месте. Но что сделано, то сделано — словами не по¬ правишь. Выходите из засады, ребята, здесь только ста¬ рик. Он ел мой хлеб и должен быть нашим другом, хотя кое-что наводит на мысль, что он спелся с нашими вра¬ гами. Траппер не стал отвечать на обидное подозрение, ко¬ торое скваттер не постеснялся высказать вопреки всем его разъяснениям и отрицаниям. Сыновья неучтивого скват¬ тера сразу отозвались на призыв отца. Четверо или пятеро из них высунулись каждый из-за своего куста, где они укрылись, приняв фигуры, замеченные ими на склоне холма, за часть отряда сиу. Они подходили один за другим с ружьем иод мышкой и бросали на траппера недоуменные взгляды, хотя ни один не полюбопытствовал, откуда он С \
взялся и зачем пришел. Впрочем, такая сдержанность только частично объяснялась обычной их апатией: в жизни им не раз приходилось присутствовать при самых неожи¬ данных сценах, и давний опыт научил их благоразумной осторожности. Траппер выдерживал их угрюмые взгляды с твердостью столь же бывалого человека и с тем спокойст¬ вием, какое дает сознание своей невиновности. Удовлетво¬ ренный осмотром, старший из подошедших — тот самый оплошавший часовой, чьей нерадивостью так успешно вос¬ пользовался коварный Матори,— повернулся к отцу и грубо сказал: — Если этот человек — все, что уцелело от отряда, который я приметил на холме, то мы не зря израсходовали Свинец. — А ведь верно, Эйза,— сказал отец и быстро повер¬ нулся к трапперу: замечание сына напомнило ему то, о чем он подумал было и чуть не забыл.— Как же так? Вас только что было трое — или свет луны ничего не стоит. — Видел бы ты, как тетоны, точно стая чертей, мета¬ лись по прерии в погоне за твоими кобылами, друг! Тут могло бы почудиться, что их вся тысяча. — Да, городскому парнишке или пугливой бабе! Впро¬ чем, баба бабе рознь. Взять хоть Истер: индеец ей не страшнее, чем слепой щенок или волчонок. Верно тебе го¬ ворю: когда бы твои черти попробовали сыграть свою шутку при свете дня, моя старуха не дала б им спуску и показала бы им, что не привыкла отдавать задаром сыр и масло. Но придет час, старик, скоро придет, когда правда возьмет свое — и тоже без помощи твоего хваленого за¬ кона. Мы, можно сказать, народ неторопливый — нам это часто ставят в укор; но мы делаем дело медленно, да верно; и нет на свете человека, который мог бы похвалиться, что нанес Ишмаэлу Бушу удар и тот не ответил ему таким же крепким ударом. — Значит, Ишмаэл Буш следует больше побуждениям, присущим зверю, чем правилам, которым должны бы сле¬ довать люди,— возразил неуступчивый траппер.— И я в своей жизни немало нанес ударов, но, если я не нуждаюсь в мясе или шкуре, я не смог бы с легким сердцем уложить оленя. А ведь я без угрызений оставлял непохороненным в лесу проклятого минга, убив его на войне открыто и честно. — Как! Ты был солдатом, траппер? Мальчишкой я и 05
сам раза два участвовал в схватке с чероками. Одно лето я продирался с Полоумным Энтони сквозь буковые леса; но служба у него пришлась мне не по нраву — больно много муштры; я ушел от него, не наведавшись к казначею, чтобы получить, что мне причиталось. Впрочем, Истер су¬ мела, как она потом хвалилась, столько раз получить за меня пенсион, что государство не много выгадало на моем упущении. Вы, если долго пробыли в солдатах, слышали, конечно, о Полоумном Энтони? 1 — В моем последнем, как я надеюсь, бою я сражался под его началом,— ответил траппер, и в тусклых его глазах зажегся солнечный луч, словно вспомнить это было ему приятно; но тотчас свет пригасила тень печали, точно внутренний голос запрещал ему останавливаться в мыслях на сценах убийства, в которых так часто он сам бывал од¬ ним из действующих лиц.— Я шел из приморских Штатов к этим дальним окраинам, когда натолкнулся в пути на его армию — на тыловые части. И я последовал за ними про¬ сто как наблюдатель. Но, когда дошло до драки, мое ружье заговорило вместе со всеми другими ружьями, хотя я тол¬ ком не знал, на чьей стороне была правда в этом споре,— в чем признаюсь со стыдом, потому что в семьдесят лет человек должен знать, почему он отнимает у ближнего жизнь — дар, который он никогда не сможет вернуть! — Ладно, дед,— сказал переселенец, который сразу по¬ добрел к старику, когда услышал, что они с ним сражались на одной стороне в диких западных войнах,— чего там вда¬ ваться в причины неладов, когда христианин стоит против дикаря. Утром разберемся получше в этом деле с кражей коней; а сейчас ночь, и самое будет разумное, если мы ля¬ жем спать. С этими словами Ишмаэл решительно повернул назад к своему ограбленному лагерю и ввел гостем в свою семью того самого человека, которого за несколько минут перед тем, озлившись, едва не убил. Не глядя на жену, он бурк¬ нул в объяснение несколько коротких слов, перемежая их руганью в адрес грабителей, ознакомил ее таким образом с положением дел в прерии и объявил свое решение возна¬ градить себя за прерванный покой, отдав остаток ночи сну. 1 Энтони Уэйн — пенсильванец, отличившийся в войне за независимость, а затем и в действиях против западных индейцев. Произведенный в генералы, он за свои рискованные операции получил от подчиненных прозвание «Полоумный Энтони». 66