Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й
Шрифт:
Траппер одобрил такое решение и растянулся па пред¬ ложенной ему куче ветвей так спокойно, как мог бы опо¬ чить в своей столице какой-нибудь монарх под охраной своих лейб-гвардейцев. Старик, однако, не смежил глаз, пока не уверился, что Эллен Уэйд уже вернулась в лагерь и что ее жених или сородич — кем бы он ни был — благо¬ разумно скрылся; после чего он заснул насторожен¬ ным сном человека, издавна привыкшего сохранять бди¬ тельность даже поздней ночью. Глава VI Он чересчур чопорен, чересчур фран¬ товат, чересчур жеманен, чересчур не¬ естествен и, по правде, если смею так выразиться, чересчур обыноэемен. Шекспир, «Бесплодные усилия любви» Англо-американцы склонны хвастать — и не без осно¬ вания,— что могут с большим правом притязать на почтен¬ ное происхождение, чем всякий другой народ, чья история достоверно установлена. Каковы бы ни были слабости пер¬ вых колонистов, их добродетели редко подвергались сомне¬ нию. Они были пусть суеверны, зато искренне благоче¬ стивы и честны. Потомки этих простых, прямодушных про¬ винциалов отказались от общепринятых искусственных способов, какими честь закреплялась за семьями на века, и в замену им установили обычай, что человек может сни¬ скать к себе уважение только личными своими заслугами, а не заслугами своих отцов и дедов. И вот за эту скром¬ ность, самоограничение, здравомыслие — или каким еще словом угодно будет обозначить такой порядок — амери¬ канцев объявили нацией «неблагородного происхожде¬ ния»! Если бы стоило тратить труд на подобное исследо¬ вание, было бы доказано, что весьма значительную часть фамилий старой доброй Англии можно ныне встретить в бывших ее колониях; и тем немногим, кто не пожалел времени на собирание этих никому не нужных сведений, хорошо известен факт, что прямые потомки многих выми¬ рающих родов, которые политика Англии считала нужпьтм сохранить путем передачи титула младшей ветви, ныне 67
живут и трудятся в Штатах, как простые граждане нашей республики. Улей стоит, где стоял, и те, кто кружит над дорогою их сердцу прелой соломой, все еще гордятся ее древностью, не замечая ни ветхости своего жилья, ни сча¬ стья бесчисленных роев, собирающих свежий мед девствен¬ ного мира. Но это предмет, интересный скорее для поли¬ тика или историка, нежели для скромного рассказчи¬ ка, пишущего о событиях обыденной жизни, а потому оста¬ вим его в стороне, как и все, что не относится к нашей повести. Если гражданин Соединенных Штатов вправе притя¬ зать на происхождение от древней знати, он отнюдь не свободен от расплаты за ее грехи. Как известно, сходные причины приводят к сходным следствиям. Та дань, кото¬ рую народы должны платить в виде тяжелого труда на нивах Цереры, чтобы наконец заслужить ее милость, в из¬ вестной мере выплачивается в Америке вместо предков потомками. У нас о лестнице цивилизации можно сказать, что она подобна тем явлениям, которые, как говорится, «отбрасывают тень вперед». В Америке мы можем наблю¬ дать весь ход развития общества — от состояния расцвета, именуемого утонченным, до состояния настолько близкого к варварству, насколько это возможно при тесной связи с образованной нацией. Такое «обратное развитие»» просле¬ живается в нашей стране от сердца старых Штатов, где начинают приживаться богатство, роскошь, искусство, к тем отдаленным и все отодвигающимся границам, где царствует мрак невежества и где культура сквозь него лишь еле брезжит: так рассвету дня предшествует напол¬ зающий туман. Здесь и только здесь еще сохраняется широко распро¬ страненный, но отнюдь не многочисленный класс людей, которых можно сравнить с теми, кто проложил дорогу ду¬ ховному прогрессу народов Старого Света. Существует удивительное, хоть и неполное сходство между жителем американской окраины и его европейским прототипом. Оба во всем необузданны: один — поскольку он стоит выше за¬ кона, другой — поскольку недосягаем для него: они от¬ чаянно храбры, потому что закалены в опасностях; безгра¬ нично горды, потому что независимы; и не знают удержу в мести, потому что сами расправляются за свои обиды. Несправедливо будет в отношении американца вести дальше эту параллель. Он не религиозен, потому что с 68
молоком матери впитал убеждение, что смысл религии не в соблюдении обрядов, а всякую подделку под религию ра¬ зум его отвергает. Он не рыцарь, нет, потому что не имеет власти устанавливать отличия; а власти он не имеет, по¬ тому что он порождение системы, а не создатель ее. В ходе нашей повести будет показано, как перечисленные свой¬ ства выявились в нескольких ярко выраженных предста¬ вителях этого класса людей. Ишмаэл Буш всю свою жизнь — пятьдесят с лишним лет — прожил вне общества. Он хвалился, что никогда не засиживался в таких местах, где не мог спокойно повалить любое дерево, какое высмотрит со своего порога; что закон лишь редко когда наведывался на его вырубку; и что цер¬ ковный звон претит его ушам. Трудился он в меру своих нужд, а нужды его не превышали того, в чем обычно нуж¬ дается человек его класса, и он их легко удовлетворял. Он не уважал образованности, делая исключение лишь для лекарского искусства, потому что по своему невежеству не видел смысла в умственном труде, если он не дает чего-то осязаемого. Из уважения к вышеназванной науке он скло¬ нился на уговоры некоего врача, которому страстная лю¬ бовь к естественной истории подсказала мысль присоеди¬ ниться к скваттеру в его странствиях. Скваттер от чистого сердца принял естествоведа в свою семью, верней — под свое покровительство, и они в дружеском согласии проде¬ лали вместе весь дальний путь по прериям. Ишмаэл не раз объяснял жене, как он рад, что есть у них этот спутник, чьи услуги будут весьма полезны на новом месте, куда бы их ни занесло, пока семья «не освоится». Но частенько на¬ туралист в своих изысканиях исчезал на много дней кряду, уклонившись от взятого скваттером прямого пути — только по солнцу, вперед и вперед на восток. Мало кто не признал бы за счастье оказаться вдалеке от лагеря в час опасного налета сиу, как оказался Овид Бат (или Бат- циус — такое обращение больше льстило ему), доктор ме¬ дицины, член ряда ученых обществ по сю сторону Атлан¬ тики, наш предприимчивый медик. Хотя Ишмаэл, по природе медлительный, еще не вполне пробудился и не ощутил всю тяжесть своей беды, все же такая вольность в отношении его собственности глубоко возмутила скваттера. Тем не менее он крепко уснул — раз уж сам отвел этот час для отдыха и раз уж знал, как без¬ надежны были бы попытки разыскивать скот в ночной 69
темноте. К тому же, понимая всю опасность своего поло¬ жения, он не хотел в погоне за потерянным рисковать тем, что еще сохранил. Как ни сильна любовь обитателей пре¬ рий к лошадям, их жадность до многого другого, чем еще владел путешественник, ей не уступала. Сиу прибегли к довольно обычной уловке — сперва угнать скот, а потом, когда поднимется переполох, довершить ограбление. Но тут Матори, видимо, недооценил проницательности чело¬ века, которого ограбил. Мы уже видели, как флегматично скваттер принял поначалу потерю; покажем, к- чему он пришел, когда додумал свою думу. Хотя в лагере было немало глаз, не желавших сме¬ житься, немало ушей, готовых уловить легчайший признак новой тревоги, до конца ночи в нем царил глубокий покой. В конце концов тишина и усталость сделали свое дело, и под утро все, кроме часовых, опять заснули. Честно ли после налета индейцев выполняли свой долг беспечные сто¬ рожа, осталось вовек неизвестным, поскольку не произо¬ шло ничего такого, что могло бы послужить проверкой их бдительности. Однако, чуть занялась заря и серый полусвет разлился над прерией, Эллен Уэйд приподняла взволнованное, полу^» испуганное и все-таки румяное лицо над спавшими впо¬ валку девочками, среди которых она прикорнула, вернув¬ шись украдкой в шалаш. Она осторожно встала, тихонько перешагнула через лежавших на земле и с той же осто¬ рожностью пробралась в самый конец лагеря. Здесь она остановилась, прислушиваясь и как будто колеблясь, не слишком ли будет смело двинуться дальше. Впрочем, за¬ держалась девушка лишь на одно мгновение; и задолго до того, как сонный взгляд часового, окинув место, где она только что стояла, успел различить ее мелькнувший си¬ луэт, она уже проскользнула низом и взбежала на вер¬ шину ближайшего холма. Эллен напряженно вслушивалась, надеясь уловить иной какой-то звук, кроме шелеста травы у ее ног на утреннем ветру. Она хотела уже повернуть назад, разочарованная в своем ожидании, когда ее ухо различило хруст стеблей под тяжелыми шагами. Она радостно побежала навстречу и вскоре разглядела очертания фигуры, поднимавшейся на холм по противоположному склону. Она уже проронил;'.: «Поль!» — и заговорила быстро и оживленно тем взволно¬ ванным голосом, каким говорит только влюбленная жен¬ 70
щина прп встрече с другом, как вдруг осеклась п, отсту¬ пив, добавила холодно: — Не ждала я, доктор, увидеть вас тут в такой непод¬ ходящий час! — Все часы и все времена года, милая Эллен, равно хо¬ роши для истинного любителя природы,— возразил ма¬ ленький, щуплый, довольно пожилой, но очень энергичный человек, одетый в нечто странное из сукна и меха. Он по¬ дошел к ней не чинясь, с видом старого знакомого.— Кто не умеет и в тусклой полутьме выискать предметы, до¬ стойные удивления, тот лишен весьма существенной части доступных человеку радостей. — Верно, очень верно! — согласилась Эллен, вдруг спохватившись, что и ее появление здесь в неурочный час цадо бы как-то объяснить.— Я от многих людей слышала, что ночью у земли более привлекательный вид, чем при ярком солнечном свете. — Ага! Значит, их органы зрения были слишком вы¬ пуклы. Если же человек желает изучить поведение живот¬ ных из семейства кошек или повадки любого животного- альбиноса, то ему действительно следует быть на ногах до зари. Впрочем, замечу, имеются люди, которые предпочи¬ тают рассматривать предметы в сумерки по той простой причине, что в это время суток они видят лучше. — А вы сами тоже по этой причине так часто бродите по ночам? — Я брожу по ночам, моя милая, потому, что Земля при вращении вокруг своей оси подставляет каждый дан¬ ный меридиан под солнечный свет лишь на половину срока суточного оборота, а мое дело не выполнишь, работая всего по двенадцать — пятнадцать часов подряд. Сейчас я двое суток не возвращался к вам, разыскивая растение, которое, как думают, произрастает только по притокам Платта, а но увидел ни одной травинки, не значащейся в ботанических каталогах. — Вам, доктор, не посчастливилось, но, право... — Не посчастливилось? — переспросил маленький че¬ ловечек и, придвинувшись поближе к девушке, вытащил свои записи с торжеством, в котором утонула вся его на¬ пускная скромность.— Нет, нет, Эллен! Едва ли это так. Разве можно назвать несчастливцем человека, чья судьба обеспечена, чья слава, можно сказать, утвердилась навеки, чье имя потомки будут называть рядом с именем Бюф- 71
фона... Впрочем, кто такой Бюффон? Всего лишь компиля¬ тор, пожинавший плоды чужих трудов. Нет, pari passu 1 с Соландером, приобретшим свою известность ценой мук и лишений. — Вы открыли золотую жилу, доктор Бат? — Больше, чем жилу: сокровище, клад чеканной монеты, милая, ходкой золотой монеты! Слушай! После своих бесплодных поисков я пошел, взяв наискось, что¬ бы выйти на маршрут твоего дяди, когда вдруг услышал э-вуки, которые могло произвести только огнестрельное оружие... — Да,— перебила Эллен.— У нас тут была тревога... — ...и вы подумали, что я заблудился,— продолжал ученый муж, следуя лишь ходу своих мыслей и потому не¬ верно поняв ее слова.— Но нет! Я принял за основание треугольника пройденный мною конец, вычислил высоту, и теперь, чтобы провести гипотенузу, оставалось только определить прилежащий угол. Полагая, что стрельбу от¬ крыли нарочно для меня, я свернул с этого пути и пошел на выстрелы — не потому, что считал показания своих ушей более точными,— нет, я опасался, не нуждается ли кто-то из детей в моих услугах. — Они все благополучно избежали... — Послушай,— перебил ученый, тотчас забыв своих маленьких пациентов ради занимавшего его сейчас более важного предмета.— Я прошел по прерии длинный путь — ведь там, где мало преград, звук разносится очень да¬ леко,— когда услышал такой топот, как будто били копы¬ тами в землю бизоны. Потом я увидел вдали стадо четверо¬ ногих, носившихся по холмам,— животных, которые так и остались бы неизвестны и не описаны, если бы не счастли¬ вейший случай! Один самец, благороднейший экземпляр, бежал, несколько отбившись от прочих. Стадо повернуло в мою сторону, и соответственное уклонение сделал и отбив¬ шийся самец, который, таким образом, оказался в пятиде¬ сяти ярдах от меня. Я не упустил открывшейся мне воз¬ можности и, прибегнув к огниву и свече, тут же на месте сделал его описание. Я дал бы тысячу долларов, Эллен, за один ружейный выстрел одного из наших молодцов! — Вы носите при себе пистолет, почему же, доктор, вы им не воспользовались? — сказала девушка. Она слушала 1 Как равный, наряду (лат.). 72
вполслуха, окидывая прерию беспокойным взглядом, но все не уходила, радуясь, что может не спешить. — Да, но в нём-то всего лишь крошечный шарик свин¬ ца — им можно убить пресмыкающееся или какое-нибудь крупное насекомое. Нет, я не стал завязывать бой, из ко¬ торого не мог бы выйти победителем, и поступил достой¬ ней: я сделал запись происшедшего, не вдаваясь в подроб¬ ности, но со всею точностью, необходимой в науке. Я прочту ее тебе, Эллен, потому что ты хорошая девушка, стремящаяся к образованию; и, запомнив то, что узнаешь от меня, ты сможешь оказать науке неоценимую услугу, если со мною что-нибудь произойдет. В самом деле, доро¬ гая Эллен, мой род занятий так же сопряжен с опасностью, как профессия воина. Этой ночью,— продолжал он,— этой страшной ночью во мне едва не угасло жизненное начало. Да, мне грозила гибель! — От кого? — От чудовища, открытого мною. Оно все приближа¬ лось и, сколько я ни отступал, надвигалось снова и снова. Я думаю, только фонарик и спас меня. Я, пока записывал, держал его между нами двумя, используя его с двоякой целью — для освещения и для обороны. Но ты сейчас услышишь описание этого зверя, и тогда ты сможешь су¬ дить, какой опасности мы, исследователи, подвергаем себя, радея о пользе всего человечества. Натуралист торжественно поднял к небу свои записи и при смутном свете, уже падавшем на равнину, собрался приступить к чтению, предпослав ему такие слова: — Слушай внимательно, девушка, и ты узнаешь, каким сокровищем счастливый жребий позволил мне обогатить страницы естественной истории! — Вы, значит, сами же и создали эту тварь? — сказала Эллен, прервав бесплодное наблюдение, и в ее голубых глазах зажегся озорной огонек, показавший, что она умела играть на слабой струнке своего ученого собеседника. — Разве во власти человека вдохнуть жизнь в неоду¬ шевленную материю? Хотел бы я, чтоб это было так! Ты вскоре увидела бы Historia Naturalis Americana которою я посрамил бы жалких подражателей француза Бюффопа. Можно было бы внести значительное усовершенствование в сложение всех четвероногих, особенно тех, что славятся 1 Американская естественная история (лат.).
быстротой. В одну пару их конечностей был бы зало¬ жен принцип рычага — возможно, она приняла бы вид современных колес; хотя я еще не решил, применить ли это усовершенствование к передней паре конечностей или же к задней, так как еще не определил, что требует боль- шбй затраты мускульной силы — волочение или отталки¬ вание. Преодолению трения помогало бы естественное вы¬ деление животным влаги из пор, что помогло бы созданию инерции. Но, увы, все это безнадежная мечта — по край¬ ней мере, в настоящее время,— добавил он, снова подняв свои записи к свету, и начал читать вслух: — «Шестого ок¬ тября 1805 года (это, как ты, надеюсь, знаешь не хуже меня, дата памятного события). Четвероногое, виденное (при свете звезд и карманного фонаря) в прериях Север¬ ной Америки — широту и долготу смотри по дневнику. Genus 1 неизвестен; а потому по воле автора открытия и в силу того счастливого обстоятельства, что оное откры¬ тие было сделано вечером, получает наименование Vesperti¬ lio horribilis americanus 2. Размеры (по оценке на глаз) — громаднейшие: длина — одиннадцать футов, высота — шесть футов. Посадка головы — прямая; ноздри — расширенные; г л а з а — выразительные и свирепые; зу¬ бы — зазубренные и многочисленные; хвост — горизон¬ тальный, колышущийся, близкий к кошачьему; лапы- болыние, волосатые; когти — длинные, изогнутые, опас¬ ные; уши — незаметные; рога — удлиненные, расходя¬ щиеся и грозные; окраска — пепельно-свинцовая, в рыжих подпалинах; голос — зычный, воинственный и устрашающий; повадка — стадная, плотоядная, свире¬ пая и бесстрашная...» Вот оно! — воскликнул Овид.— Вот оно, животное, которое, по-видимому, станет оспаривать у льва его право называться царем зверей! — Я не все у вас поняла, доктор Батциус,— возразила юная насмешница, знавшая маленькую слабость философа- натуралиста и часто награждавшая его званием, которое так ласкало его слух,— но теперь я буду помнить, что это очень опасно — уходить далеко от лагеря, когда по пре¬ риям рыщут такие чудовища. — Ты выразилась совершенно правильно: «рыщут»! — подхватил натуралист, придвинувшись к ней поближе и 1 Род (лат.). 2 Страшилище вечернее американское (лат.).
снизив голос до снисходительно¬ конфиденциального шепота, от¬ чего его слова приобрели значи¬ тельность, какую он не намере¬ вался в них вложить.— Никогда еще моя нервная система не под¬ вергалась такому суровому испы¬ танию; признаюсь, было мгнове¬ ние, когда fortiter rе 1 содрогнул¬ ся перед столь страшным врагом; но любовь к естествознанию при¬ дала мне бодрость, и я вышел по¬ бедителем. — Вы говорите на каком-то особенном языке,— сказала деву¬ шка, сдерживая смех.— Он так рознится с тем, какой в ходу у нас в Теннесси, что, право, не знаю, уловила ли я смысл ваших слов. Если я не ошибаюсь, вы хотите сказать, что в ту минуту у вас было цыплячье сердце? — Невежественная метафора, проникшая в язык из-за незнакомства с аиатомией двуно¬ гих! Сердце у цыпленка соразмерно с его прочими орга¬ нами, и отряду куриных в естественных условиях свойст¬ венна отвага. Эллен, пойми,— добавил он с торжественным выражением лица, произведшим впечатление на девуш¬ ку,— я был преследуем, был гоним, мне грозила опас¬ ность, которую я не удостаиваю упоминания... Но что это?! Эллен вздрогнула, потому что собеседник говорил так убежденно, с такой простодушной откровенностью, что при всей игривости ума она невольно поверила его словам. По¬ смотрев, куда указывал доктор, она в самом деле увидела несущегося по прерии зверя, который быстро и неуклонно надвигался прямо на них. Еще не совсем рассвело, и нельзя было различить его статей, но то, что можно было разгля¬ деть, позволяло вообразить в нем свирепого хищника. — Это он! Он! — закричал доктор, инстинктивно потя¬ нувшись опять за своими таблицами, между тем как его ноги выбивали дробь в отчаянном усилии устоять на 1 В действительности неустрашимый (лат.). 75
месте.—Теперь, Эллен, раз уж судьба дзет мне возмож¬ ность исправить ошибки, сделанные при свете звезд... Смотри, пепельно-свинцовый... без ушей... рога огромней¬ шие! Голос его осекся, руки опустились при раздавшемся реве или скорее рыке, достаточно грозном, чтобы устра¬ шить и более храброго человека, чем наш натуралист. Крики животного странными каденциями раскатились по прерии, и затем наступила глубокая, торжественная ти¬ шина, которую вдруг нарушил взрыв безудержного де¬ вичьего смеха — звук куда более мелодический. Между тем натуралист стоял как истукан и без ученых коммен¬ тариев, безоговорочно и беспрепятственно позволял рос¬ лому ослу, от которого он уже не пытался оградиться своим хваленым фонарем, обнюхивать его особу. — Да это же ваш собственный осел! — воскликнула Эллен, как только смогла перевести дух и заговорить.— Ваш терпеливый труженик! Доктор пялил глаза на зверя и на пересмешницу, на пересмешницу и на зверя, совсем онемев от изумления. — Вы не узнаёте животное, столько лет работавшее па вас? — со смехом продолжала девушка.— А ведь я тысячу раз слышала, как вы говорили, что оно верой и правдой несло свою службу и что вы его любите, как брата! — Аэтиз сЬтезисиэ — выговорил доктор, жадно, как после удушья, глотая воздух.— Род сомнению не подвер¬ гается; и я утверждаю и буду утверждать, что это живот¬ ное не принадлежит к виду Едииэ 2. Да, Эллен, перед нами бесспорно мой Азинус; но это не веспертилио, открытый мною в прерии! Совсем другое животное, уверяю тебя, ми¬ лая девушка, характеризуемое совершенно отличными признаками по всем важным частностям. Тот — плотояд¬ ный,— продолжал он, водя взглядом по раскрытой стра¬ нице,— а этот травоядный. Там: повадка — свирепая, опасная; здесь: повадка — терпеливая, воздержанная. Там: уши — незаметные; здесь: уши — вытянутые; там: рога — расходящиеся и так далее, здесь: рога — отсут¬ ствуют. Он осекся, так как Эллен опять разразилась смехом, \\ это заставило его до некоторой степени опомтшться. 1 Осел домашний (лат.). 2 Лошадь (лат.). 73