Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Бём-Баверк Ойген фон

Парадоксальность теории полезности, которая особенно настойчиво подчеркивается Шором, состоит в том, что высота субъективной ценности определяется не только полезностью, но и находится в зависимости от методов измерения. Выбор единицы измерения имеет здесь не только условное значение, ибо с переходом от одной единицы измерения к другой высота субъективной ценности меняется весьма существенным образом. Эти парадоксы тоже вытекают из того, что австрийцы предполагают одновременное существование и отсутствие процесса абстрагирования от конкретных полезностей отдельных частей. Предельная единица, или, вернее, предельная часть запаса рассматривается как единое целое, как комплекс, имеющий совокупную ценность (в понимании австрийцев). Следовательно, при рассмотрении предельной части запаса происходит суммирование всех конкретных полезностей отдельных элементов, из которых состоит предельный продукт. При рассмотрении же частей не предельного продукта, а всего запаса происходит абстрагирование от конкретных полезностей отдельных частей (для удобства последние

части, т. е. части всего запаса, равные предельной, будем называть частями первого рода; составные же элементы частей первого рода будем называть частями второго рода).

Выбор единицы измерения имеет то существенное значение, что он определяет границы применения принципов товарного и натурального хозяйства. В пределах части первого рода действует принцип совокупной ценности, т. е. происходит суммирование всех полезностей частей второго рода. Но этот принцип отказывается служить, как только переходят к сопоставлению ценностей отдельных частей первого рода. Ценность всех частей первого рода приравнивается предельной полезности, при этом происходит абстрагирование от различия полезности [101] отдельных конкретных единиц. Это приравнивание субъективной ценности различных частей первого рода основано на равенстве цены этих частей, т. е. на предположении о существовании рыночных взаимоотношений. Следовательно, с изменением единицы измерения происходит передвижение границы между двумя областями хозяйственных форм и отношений. Поэтому выбор новой единицы вызывает радикальную трансформацию в высоте субъективной ценности. Чем больше избранная единица измерения, тем меньше размеры деформирующего влияния рыночных принципов и тем, следовательно, меньше разность между субъективной оценкой и полезностью. Когда же эта единица избирается наибольшей, т. е. когда она приравнивается всему данному запасу, то отклоняющее влияние рыночных принципов становится равным нулю, в связи с чем субъективная ценность приравнивается полезности.

Теория предельной полезности является, поэтому, эклектической теорией; она дает нам не соединение, а смешение двух различных моментов. В чисто теоретическом отношении она является не шагом вперед по сравнению со старой теорией полезности, а шагом -назад, ибо эта теория не дает монистического представления о хозяйственном процессе. Здесь возможна только такая альтернатива - или при анализе ценности мы совершенно абстрагируемся от величин конкретной полезности (тогда мы совершенно отбрасываем субъективные моменты), или мы не абстрагируемся от этой данной, конкретной полезности данного объекта, при данных условиях (тогда ценность и полезность совпадают).

Анализ теории предельной полезности дает возможность уяснить причину разрыва между ценностью и полезностью. Австрийцы, как известно, приписывают решающее значение тому разграничению, которое они проводят между полезностью и ценностью. Основной недостаток старой теории полезности (например, Сэя, Кондильяка), по их мнению, заключается в том, что они ставили знак равенства между этими двумя понятиями. Поэтому у них получалось глубокое противоречие между теорией и действительностью. Блага очень полезные могут иметь очень низкую субъективную оценку. С точки зрения австрийцев, субъективные оценки представляют собой самостоятельное явление. Ряд субъективных оценок не сливается с рядом полезностей¹⁰²⁴. Полезность блага определяется наиболее интенсивной потребностью, которую оно в состоянии удовлетворить. Субъективная оценка определяется наименьшей потребностью, которая может быть удовлетворена с помощью данного запаса. Следовательно, оба ряда имеют

самостоятельное значение. Лишь в одной точке происходит пересечение обоих рядов. Этой точкой является предельный продукт, т. е. последняя единица нашего ряда. Для предельного продукта полезность равна субъективной ценности. Поэтому субъективная ценность определяется, в конечном счете, полезностью, но равна ей лишь в исключительных условиях. Поэтому, например, субъективная оценка данного фунта хлеба значительно меньше, чем его полезность; но эта субъективная оценка определяется полезностью другого фунта хлеба, который был бы потреблен последним и удовлетворил бы наименее интенсивную потребность.

В действительности же, этой разности между субъективной ценностью и полезностью в условиях гипотетического натурального потребительского хозяйства нет; эта разность объясняется тем, что австрийцы смешали методы оценки натурального и товарного хозяйства. Поскольку они говорят о том, что субъективная оценка предельного продукта определяется его полезностью, они остаются на почве натурального хозяйства. Когда же они переходят к [102] оценке каждого из продуктов в отдельности, они внезапно переходят на почву товарного хозяйства. В условиях того натурального хозяйства, с которым они оперируют, наименьшей полезности равна субъективная оценка лишь данного блага, а не каждого. Причем это равенство вытекает из того, что данным благом предполагают удовлетворить наименее интенсивную потребность. Субъективная оценка будет увеличиваться по мере повышения полезности отдельных частей запаса.

Количественное различие между субъективной ценностью и полезностью, с точки зрения австрийцев, легко определить.

Кривая A'B''D'C есть кривая убывающей полезности отдельных частей запаса. 1 единица имеет полезность ОА', OB– ая единица (т. е. единица, абсцисса которой соответствует ОБ) имеет полезность BB''; последняя единица OD-ая имеет полезность DD'. Ввиду того, что субъективная ценность всех единиц в отдельности равна DD', то разность субъективной ценности и полезности для 1-ой единицы будет равна АА'; для ОВ-ой единицы — B'B'' и т. д., только для последней единицы эта разность равна О. Иными словами, эта разность для отдельных единиц может быть изображена в виде отрезков АА', В 'В'', а в своей совокупности, т. е. для всех единиц, взятых вместе, эта разность равна площади AA'B''D'. Иными словами, эта разность равна совокупной полезности всего запаса минус полезность последней единицы, помноженной на число единиц запаса.

Эта разность как раз соответствует тому, что Маршалл назвал «consumer’s surplus»¹⁰²⁵ и что обычно называется «consumer’s rent» [платой потребителя]. Последняя может быть объяснена исключительно с точки зрения рыночного механизма. Если цена определяется максимальной ценой (или «полезностью» в понимании субъективистов) последней единицы, то наш покупатель за каждую часть запаса, независимо от реальной полезности отдельных частей, уплатит одинаковую цену. Поэтому за весь запас он уплатит цену, равную произведению запаса на цену последней единицы, или на ее полезность. Геометрически эта цена будет изображаться в виде произведения OD на ОА или DD' или в виде прямоугольника OAD'D. Реальная полезность, которую наш покупатель получит от потребления данного запаса, равна OA'B''D'D. Иными словами, разность между этими двумя величинами вытекает из того, что все единицы запаса продаются по одной цене, определяемой полезностью последней единицы, т. е. из того, что в процессе обмена происходит абстрагирование от полезности всех единиц, кроме предельной. Таким образом, с точки зрения австрийцев одновременно происходит и не происходит абстрагирование от полезности данных частей запаса. Этот процесс не происходит для предельной единицы; но он имеет место для всех остальных единиц. Данный хозяйствующий субъект производит свои оценки, руководствуясь одновременно принципами, имеющими применение в условиях товарного и натурального хозяйства. Поскольку субъективные оценки натурального хозяйства выступают на сцену, мы имеем перед собой скрещение рядов полезности и субъективной ценности; поскольку же происходит модификация этих принципов, поскольку на помощь привлекаются те условия, которые имеют место лишь в рамках товарного хозяйства, мы констатируем отклонение субъективной ценности от полезности.

[103] Для того, чтобы выяснить дуализм теории субъективных оценок австрийцев, поставим следующий вопрос: можно ли с помощью теории предельной полезности правильно объяснить субъективные оценки изолированных хозяйствующих субъектов, например, Робинзона Крузо; сможет ли теория предельной полезности, изгнанная из пределов товарного хозяйства, найти себе убежище и работу в натуральном хозяйстве? Мы идем дальше в постановке нашего вопроса.

Австрийцы и математики обычно начинают с рассмотрения субъективных оценок не произведенных запасов благ, а уже существующих. И совершенно резонно заметил К. Шмидт (Психологическое направление в новейшей политэкономии // В сб.: Основные проблемы политэкономии / Сост. Дволайцкий и Рубин. 1922), что и для натурального производства субъективные оценки будут определяться количеством затраченного труда. «Уже в изолированном хозяйстве¹⁰²⁶ оценки благ могут определяться количеством затрачиваемого на их воспроизводство труда, совершенно независимо от наличного запаса благ и обусловленной им их предельной полезности».

Но мы на время отвлечемся от таких неприятных вещей, как производство. Предположим, что имеются изолированные потребители, которые владеют запасом благ, полученных без малейшей затраты человеческого труда. Предположим, что «небесная майна» станет господствующим и типическим продуктом. Наш вопрос будет состоять в том, — можно ли применить к этому совершенно гипотетическому «небесно-манному» (если можно так выразиться) хозяйству теорию предельной полезности.

С первого взгляда такой вопрос может показаться совершенно бесцельным и лишенным серьезного содержания. В самом деле, если теоретическая экономия имеет дело с товарным производством, то вопрос о натуральном хозяйстве лежит вне пределов теоретической экономии: для последней этого вопроса не существует. С другой стороны, основная задача теории ценности — объяснить законы образования рыночных цен. Последние имеют место лишь там, где существует рынок, т. е. в товарном обществе. Поэтому, если бы даже теории предельной полезности удалось блестяще объяснить процесс образования субъективных оценок у Робинзона Крузо, то это нисколько не повысило бы ее авторитета, не реабилитировало бы ее и не дало бы никаких оснований для утверждений, что теория предельной полезности может претендовать на какое-то место в теоретической экономии.