Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Бём-Баверк Ойген фон

Бём-Баверк в своей критике учения Маркса⁹⁹⁰ пытался, путем некоторых иллюстраций, доказать несправедливость положения Маркса о независимости ценности от спроса. «Предположение, что две силы, находящиеся в равновесии, в силу этого «перестают действовать», является совершенно ложным и ненаучным. Действие их, напротив, и выражается именно в достигнутом состоянии равновесия, и это состояние равновесия со всеми его особенностями, к которым в особенности относится и высота уровня, при котором получилось равновесие, может быть объяснено только действием находящихся в равновесии сил, а никак не «иначе, помимо действия обеих сил», как думает Маркс.

Затем Бём-Баверк приводит известный пример с воздушным шаром, который перестает подниматься, когда его плотность приходит в равновесие с плотностью окружающей его полосы воздуха. «При этих обстоятельствах очевидно, что объяснение высоты подъема шара можно получить только, ссылаясь на взаимные отношения плотности, с одной стороны, шара, с другой — атмосферы. Но в каком виде представилось бы дело при воззрениях Маркса? На достигнутой высоте подъема воздушного шара обе силы, плотность газа в шаре и плотность окружающего воздуха, находятся в равновесии.Они «поэтому перестают действовать», «перестают объяснять что-либо», они «не влияют на высоту подъема», и если мы хотим объяснить эту последнюю, то мы должны были бы «объяснять не действием этих обеих сил, а иначе».

Бём-Баверк

рассматривает случай равновесия спроса и предложения как один из частных случаев соотношения спроса и предложения. Для него нет никакого принципиального различия между обычными рыночными ценами и нормальными ценами или ценностями. Это видно хотя бы из следующих слов его⁹⁹²: «Совершенно верно, что при продаже товара по его нормальной ценности предложение и спрос в известном смысле должны совпадать, т. е. что по этой цене столько же товара потребовано, как и предложено. Но это [85] верно не только в случае продажи по нормальной рыночной ценности, но и при всякой другой, отклоняющейся, изменчивой рыночной цене⁹⁹².

Основная ошибка Бём-Баверка (как и всех теоретиков спроса и предложения, т. е. всех современных субъективистов) состоит в том, что он видит только количественное различие между «нормальной рыночной ценностью» и «отклоняющейся, изменчивой рыночной ценой». Между тем здесь имеется глубокое качественное отличие. При рассмотрении законов экономики товарного хозяйства необходимо учесть два момента. С одной стороны, товарное хозяйство, как и всякое общественное хозяйство, предполагает установление пропорционального распределения между отдельными сферами производства. Эта тенденция, выражающая стихийную рациональность товарного хозяйства, способность последнего удовлетворять общественную потребность, находит себе отражение в законе ценности. «Форма, в которой проявляется, — пишет Маркс⁹⁹⁵, — это пропорциональное распределение труда при таком общественном устройстве, когда связь общественного труда существует в виде частного обмена индивидуальных продуктов труда, эта форма и есть меновая стоимость этих продуктов». С другой стороны, пропорциональное распределение общественного труда в товарном обществе устанавливается не велением плановых органов, а стихийно, на основе непрерывных нарушений равновесия, вытекающих из непрерывных колебаний спроса и предложения. «Однако, — пишет Маркс⁹⁹⁵, — эта постоянная тенденция различных сфер производства к равновесию обнаруживается лишь как реакция против постоянного нарушения этого равновесия. Норма, применяемая при разделении труда внутри общества, действует лишь впоследствии, как внутренняя, слепая сила природы, подчиняющая себе беспорядочный произвол товаропроизводителей и воспринимаемая только в виде барометрических колебаний рыночных цен». Закон ценности и закон спроса-предложения отражают, таким образом, две стороны товарного хозяйства — его рациональный⁹⁹⁵ и иррациональный характер. Учение о том, что, когда спрос становится равным предложению, обе эти силы перестают действовать, означает лишь, что в процессе конкуренции товаропроизводителей преодолевается влияние всех пертурбационных факторов, которые вытекают из анархической природы товарного хозяйства и которые находят себе выражение во влиянии спроса-предложения. Поэтому рыночные цены подчиняются двум законам, ибо реальная действительность имеет диалектическую природу. Она является единством противоположностей. Эта двойственность реальной экономики товарного производства выражается в том, что последнее в одно и то же время анархично и имеет свою закономерность стихийного порядка; оно в одно и то же время является общественным производством и необщественным, рациональным (поскольку устанавливается стихийная пропорциональность отдельных отраслей производства) и иррациональным. Эта двойственность товарного производства имеет своим результатом [то], что рыночные цены одновременно являются отражением и закона ценности (говорящего о наличии тенденции к установлению стихийного равновесия) и закона спроса и предложения (говорящего об отсутствии этого равновесия). Благодаря этой двойственности мы имеем непрерывное взаимодействие между спросом и предложением, с одной стороны, и ценами — с другой.

[86] «Если спрос и предложение⁹⁹⁶ определяют рыночную цену, то, с другой стороны, рыночная цена, а при дальнейшем анализе рыночная стоимость определяют спрос и предложение».

Отсюда вполне естественно, что при анализе закона ценности мы не можем учесть случаев нарушения равновесия. Тогда у нас была бы картина не нормального, идеального распределения труда, установившегося равновесия в производстве, а пестрой разнообразной действительности, в которой разобраться было бы очень трудно. Понятие ценности, определяемой спросом и предложением, заключает в себе логическое противоречие, contradictio in adjecto, ибо это понятие предполагает в одно и то же время и наличие равновесия, и отсутствие последнего. Такое понятие ценности не могло бы послужить орудием для абстрактного анализа, для раскрытия всех сложных явлений действительности.

Таким образом, понимание всего комплекса причин, влияющих на цены, невозможно без рассмотрения явления в его наиболее чистом и абстрактном виде, т. е. без анализа ценности. В противном случае теряется возможность последовательного построения теории цены, т. е. свободного от заколдованных кругов⁹⁹⁷.

4. Теория субъективной ценности

Рассмотрение теории объективной ценности австрийцев привело нас к следующим выводам о роли и характере субъективных оценок в толковании австрийцев: а) субъективные оценки играют вспомогательную роль при построении теории спроса; если дана величина спроса, то субъективные оценки устанавливают максимальную цену; если дана рыночная цена, то на основе субъективных оценок можно установить величину спроса (спрос устанавливается в таких размерах, при которых субъективная оценка становится равной рыночной цене); б) субъективные оценки представляют собой верхнюю границу повышения цены, максимальную цену, «price equivalent», по терминологии Уитакера; в) поскольку субъективные оценки представляют собой цену (хотя и не всегда совпадающую с реальными ценами), они могут быть выражены в денежной форме (например, у Бём-Баверка субъективные оценки измеряются во флоринах); г) следовательно, субъективные оценки зависят от целого ряда ценностных факторов, так, например, от платежеспособности покупателя и от цен других товаров. Теория предельной полезности, в этом понимании, тесно переплетается е теорией спроса⁹⁹⁹. Последний, как известно, оказывает сильное влияние на цены, вызывая колебания цен и их отклонения от среднего уровня вверх или вниз. Если под субъективной ценностью или под предельной полезностью понимать максимальную цену, то в этом случае субъективная ценность обозначает верхний предел колебания цен. Иными словами, колебания цен под влиянием изменившегося спроса могут происходить в известных пределах, которые зависят от субъективной ценности. Последняя есть, таким [87] образом, орудие определения границ влияния спроса на цены. Вместе с тем, субъективная ценность представляет собой орудие определения количественных границ расширения спроса. При данной цене спрос на товары не может безгранично расширяться; границей этого расширения будет, с точки зрения теории предельной полезности, достижение покупателем предельной единицы, покупка предельного товара, для которого цена равна предельной полезности. Иными словами, теория предельной полезности дает лишь возможность (конечно, при условии правильности всех основных предпосылок) по данному количеству купленных товаров определить максимальную цену, которая будет уплачена за эти товары, с одной стороны, и по данной цене определить максимальное количество товаров, которое может быть куплено. Предельная единица запаса представляет собой, таким образом, единицу, определяющую границу спроса. Итак, мы видим, что теория предельной полезности играет лишь вспомогательную, служебную роль при разработке теории спроса. Обычное мнение, широко распространенное среди экономистов субъективной школы, что теория предельной полезности есть базис, на котором зиждется надстройка в виде теории спроса и предложения, должно быть признано совершенно неверным. Правильно диаметрально противоположное положение: теория спроса дает обоснование теории предельной полезности; последняя дополняет лишь некоторые положения теории спроса. По существу, теория предельной полезности представляет собой слегка прикрашенную и подправленную теорию спроса и предложения.Своеобразие австрийцев состоит в том, что они принимают субъективные оценки равными предельным полезностям⁹⁹⁹. Такое понимание субъективных оценок вытекает из основной тенденции австрийцев дать строго последовательную субъективную теорию. Субъективные оценки рассматриваются как исходный пункт всей экономической системы. Субъективные оценки выведены из полезности. Полезность благ рассматривается не как объективное свойство благ, которое всегда присуще им, а как особое состояние нашего сознания. Полезность предполагает два основных условия: а) наличие потребности и б) наличие блага, годного для удовлетворения этой потребности. Поэтому доминирующую роль среди всех факторов, воздействующих на субъективные оценки и цены, по мнению австрийцев, играют наши потребности. Теория потребностей превращена в базу экономического здания австрийской школы.

Признание за потребностями решающего значения для объяснения всех экономических категорий и процессов позволило австрийцам создать хотя бы видимость монистической и последовательной теории. Дело в том, что потребности, в отличие от спроса, не находятся в прямой и непосредственной зависимости от цен. Поэтому ссылка на потребности (конечно, если эта ссылка достаточно обоснована) означает, что экономическое исследование данного вопроса закончено, ибо дальнейшее исследование причин потребностей не входит в задачу экономиста.

Правда, потребности тоже находятся в зависимости от целого ряда социальных факторов. Достаточно указать на ту связь, которая имеется между производством и потребностями. «Производство, — указывает Маркс¹⁰⁰⁰, — не только доставляет потребности материал, но оно доставляет и материалу потребность. Когда потребление выходит из своей первоначальной природной грубости и непосредственности, а пребывание его на этой ступени являлось бы само результатом закостеневшего в первобытной дикости производства, то оно [88] само, как импульс, исходит от предмета. Потребность, которую оно в нем ощущает, создается от восприятия. Предмет искусства, а также всякий другой продукт создает понимающую искусство и способную наслаждаться красотой публику». Но само производство, его характер, формы, размеры находятся в зависимости от общественной организации производства, от характера общественного распределения. Через влияние производственного фактора потребности вступают в зависимость от всей совокупности социально-экономических факторов.

В известных пределах можно говорить о том, что потребности находятся в некоторой зависимости от рыночных цен. Существующая система рыночных цен определяет господствующий в данной социальной среде тип потребления, а последний, в свою очередь, определяет характер потребностей. Удешевление какого-нибудь продукта в состоянии вызвать к жизни новые классы потребителей этого продукта. В связи с этим у субъекта, принадлежащего к этим классам, могут возникнуть, под влиянием революции цен, новые потребности, которых прежде не было. В этих случаях нельзя, конечно, отрицать наличия определенной причинной зависимости между потребностями и ценами. Необходимо лишь отметить, что эта зависимость является весьма отдаленной. Непосредственной зависимости между потребностями и ценами нет. Потребности определяются целым рядом факторов, причина которых коренится в физиологических законах или в социально-бытовых условиях (по отношению к культурным потребностям). Воздействие цен на культурно-бытовой уклад и влияние последнего на характер потребностей являются весьма длительным процессом, который зависит от целого ряда других факторов. Поэтому вполне возможно, что изменившиеся цены не вызовут никакого изменения потребностей. Высоким ценам на тот или иной товар могут соответствовать весьма интенсивные потребности в данном товаре. Поскольку влияние цен на потребности является весьма отдаленным и косвенным, экономист может считать, что анализ природы и причин потребностей не входит в его компетенцию. Ссылка на полезность в качестве причины или определяющего фактора того или иного явления может считаться вполне достаточной для экономического объяснения. Экономист упирается здесь в такой фактор, который находится на границе его дисциплины и который в пределах теоретической экономии не подлежит дальнейшему анализу. Отсюда понятна тенденция представителей австрийской школы основать всю свою экономическую систему на теории полезности. Последняя, превращенная в фундамент теоретической постройки австрийцев, сообщает теории ценности ту законченность, которую тщетно искали представители теории спроса и предложения и издержек производства. Теория полезности призвана освободить учение австрийцев от всяких заколдованных кругов, вытекающих из того, что целый ряд экономических факторов, долженствующих объяснить законы изменения цен, сам зависит от последних.

Учение о субъективных оценках австрийцев характеризуется, таким образом, резко выраженным дуализмом. С одной стороны, в теории субъективной ценности субъективные оценки выступают как предельные полезности, зависящие только от интенсивности потребностей и количества благ, т. е. от не-ценностных моментов; с другой стороны, в теории объективной ценности субъективные оценки фигурируют как максимальные цены, связанные, по самой своей природе, очень тесно с существующей системой рыночных цен. Этот дуализм вытекает из противоречия между целью и средством. Целью австрийцев является попытка объяснить процесс ценообразования. Средством является теория потребностей, призванная объяснить конечное основание цены. Но из потребностей, рассматриваемых независимо от влияния рыночного механизма, ни при каких условиях нельзя дедуцировать уровень рыночной цены (даже в условиях естественной монополии и [89] для очень ограниченного времени). Неосуществимая по своей природе задача легко разрешается австрийцами путем ловкого маневра — субъективные оценки превращаются в двуликого Януса. Одним лицом они обращаются к теории потребности, другим лицом - к теории максимальных цен. Предельные полезности ловко подменяются максимальными ценами. Дуализм понимания субъективных оценок австрийцев ярко выражает противоречие между формой и содержанием в их учении: по форме австрийская теория выступает как последовательная психологическая теория; фактически, по своему содержанию, она является модернизованной теорией спроса и предложения.