Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Бём-Баверк Ойген фон

В том видоизменении примера, в котором Лодердейл предполагает полную свободу конкуренции, мы, конечно, могли бы предположить, что ценность машины определяется, по крайней мере условно, величиной издержек производства. Но зато в этом случае колеблется второй решающий фактор — величина валового использования машины. Если, например, величина издержек, а следовательно, и предполагаемая ценность машины равняется 100 гульденам, то получение чистого процента будет зависеть от того, превышает ли ежедневное валовое использование машиной 100/365 гульдена или нет. Превышает ли оно эту норму? Относительно этого Лодердейл ограничивается замечанием, что требования капиталиста «должны подчиниться тому же принципу, что и все остальное», т. е. соотношению между предложением и спросом. Другими словами, он не говорит нам ничего.

А об этом следовало бы говорить и притом не только говорить, но и доказать сказанное. Дело в том, что ни в коем случае нельзя считать очевидным,

будто бы валовое пользование больше ценности машины, которая в силу свободы конкуренции понизилась до уровня издержек производства. Напротив, если в пользовании машиной существует полная свобода конкуренции, то последняя влияет также на ценность продуктов, в данном случае на ценность чулок, и уменьшает, таким образом, валовой доход от машин. До тех пор пока машина приносит больше, чем стоила, предприниматель получает прибыль, и существование последней, как и следовало бы ожидать, будет служить импульсом к дальнейшему распространению машин, пока в конце концов, благодаря все более и более усиливающейся конкуренции, эта специальная прибыль не исчезнет совершенно. А почему конкуренция должна остановиться раньше? Почему, например, она должна остановиться уже тогда, когда валовое пользование машиной, стоящей 100 гульденов, понизится до 110 или до 105 гульденов, так что оно все еще будет давать чистый процент в 10 или в 5%? Этот вопрос требует основательного объяснения, а Лодердейл не привел ни одного слова для его доказательства.

Таким образом, объяснение Лодердейла не достигло своей цели. На деле Лодердейл объяснил только то, что вовсе не нуждалось в объяснении, а именно то, что капитал дает валовой процент, валовой доход. А того, что непременно должно было быть объяснено, т. е., что от валового дохода всегда получается чистый доход, остается по-прежнему туманным.

Наш взгляд едва ли изменит доказательство от противного, которым Лодердейл хочет подтвердить верность своей теории и которому он приписывает большое значение. Он доказывает, что во всех тех случаях, когда машина не сберегает труда, когда, например, машина требует трех дней для изготовления пары чулок, между тем как ручной чулочник выполнит ту же работу в два рабочих дня, «profit» не существует. По мнению Лодердейла, это является ясным доказательством того, что «profit» действительно является следствием силы капитала, замещающей труд (с. 164 и след.).

Это доказательство слабо. Оно, конечно, доказывает, что сила машины, замещающая труд, представляет собой необходимое условие «profit»; это, впрочем, разумеется само собою, так как без этого качества машина не обладала бы свойством полезности и даже не представляла бы собой блага. Но это рассуждение ни в коем случае не доказывает того, что процент вполне объясняется этой силой. При помощи аналогичного доказательства от противного Лодердейл мог бы доказать справедливость прямо противоположной теории, а именно, что прибыль на капитал является следствием деятельности человека, обслуживающего машину. Если никто не обслуживает машины, то машина бездействует, а если она бездействует, то она не дает и прибыли. Отсюда — рабочий создает прибыль на капитал.

Я нарочно представил с большей точностью все ошибки, к которым ведет ход доказательства Лодердейла, так как моя критика относится не к одному только Лодердейлу, она относится ко всем тем, кто, при объяснении процента производительностью последнего впал в ту же ошибку, что и Лодердейл. И мы увидим, что число тех авторов, критику которых я дал здесь a priori, отнюдь не мало, и что среди них найдется не одно славное имя.

Первого известного, но не вполне решительного последователя Лодердейл нашел в Мальтусе³⁹⁷.

Как известный сторонник точных определений, Мальтус тщательно определил и природу прибыли на капитал: «Прибыль на капитал заключается в разности между ценностью аванса, необходимого для производства блага, и ценностью готового продукта» (с. 293). «Доля прибыли, — продолжает он с большей точностью, чем благозвучием, — представляет собою отношение разности ценности аванса (advances) и ценности готового продукта к ценности аванса; эта доля изменяется с изменением ценности аванса относительно ценности продукта» (с. 294).

После таких слов можно было бы задать вопрос, почему вообще должна существовать такая разность между ценностью аванса и ценностью продукта. К сожалению, Мальтус не доходит до определенной постановки этого вопроса. Он обращает все свое внимание на исследование величины процента и уделяет вопросу об его происхождении лишь несколько скудных замечаний.

В самом обстоятельном из этих замечаний Мальтус указывает на производительность капитала, подобно тому, как это сделал до него Лодердейл. Благодаря авансированию капитала — орудий, средств к жизни и сырого материала — рабочему дается возможность произвести в восемь или десять раз больше, чем он мог бы произвести без такового. На первый взгляд это как будто дает капиталисту право присвоить себе всю разность между результатами труда рабочих, не получивших такой помощи, и рабочих, получивших ее. Но увеличение производительности труда влечет за собою увеличение предложения продуктов, которое, в свою очередь, влечет за собою падение цен таковых. Вследствие этого вскоре должно уменьшиться и вознаграждение за капитал и уменьшиться до уровня, «необходимого для того, чтобы при данном состоянии общества еще можно было вынести на рынок продукт, в производстве которого принимал участие капитал». Заработная плата останется при этом почти неизменной, так как напряжение и ловкость рабочих останутся почти такими же, какими они были до применения капитала. «Поэтому, — продолжает Мальтус, проясняя свою точку зрения при помощи полемического замечания, — не совсем верно считать прибыль на капитал вычетом из продукта труда, как это делает Адам Смит. Прибыль на капитал является только справедливым вознаграждением за предоставленный капиталистом капитал»³⁹⁸.

В этом рассуждении нетрудно уловить основные мысли теории производительности Лодердейла, которые только излагаются в несколько измененном виде и с меньшей точностью. Только одна черта указывает на другое направление: это не слишком выделяемое замечание, что при натиске конкуренции всегда должна остаться доля капиталиста, т. е. столько, «сколько необходимо для того, чтобы можно было вынести на рынок продукт, в производстве которого принимал участие капитал». Мальтус даже не считает нужным мотивировать этот нюанс ни одним словом. Но уже то, что он вообще высказывает эту мысль, свидетельствует о том, что, на его взгляд, в образовании прибыли на капитал принимает участие наряду с производительностью капитала еще какая-то сила.

Еще ярче эта мысль проявляется в том, что Мальтус открыто называет прибыль на капитал составной частью издержек производства³⁹⁹.

Ясная формулировка этого взгляда, к которому клонились уже Смит и Рикардо, хотя точно его и не формулировали⁴⁰⁰, представляет собою весьма важное событие в истории вопроса. Это событие вызвало очень интересный спор, который с большим оживлением велся в течение нескольких десятилетий, первоначально только в английской литературе, а потом и в других, спор, который косвенно очень содействовал развитию теории процента. Ввиду того, что спор шел о том, входит ли прибыль на капитал в состав издержек производства или нет, неизбежно должна была появиться необходимость более точно исследовать ее природу и происхождение.

Отношение теоретика к тому взгляду, что процент представляет собою составную часть издержек производства, должно быть существенно иным, чем отношение историка теории. Теоретик будет считать эту мысль глубоким заблуждением; таков, например, взгляд современника Мальтуса, Торренса⁴⁰², и в последнее время Пирсторфа, который отзывается об этой мысли очень резко, по-моему, слишком даже резко⁴⁰². Для теоретика прибыль на капитал представляет собой не жертву, необходимую в производстве, а долю его плодов. Называть прибыль жертвой можно было только вследствие грубого смешения двух различных точек зрения — народнохозяйственной и частнохозяйственной, т. е. точки зрения отдельного предпринимателя, который, конечно, считает уплату процентов за взятый им в ссуду необходимый капитал жертвой. Но в этой неудачной формулировке все же заключается важная, возвышающаяся над неудовлетворительной теорией производительности мысль, которую, очевидно, имел в виду Мальтус, а именно мысль, что жертвы производства не исчерпываются трудом, который тратится на производство, отчасти косвенно, будучи осуществленным в субстанции капитала, отчасти же непосредственно, и что наряду с этой жертвой требуется еще специальная жертва со стороны капиталиста, которая также должна вознаграждаться. Мальтус не был еще в состоянии точно определить природу этой жертвы. Тем не менее в своеобразном определении прибыли на капитал, как составной части издержек, историк теории найдет интересный переход от первых намеков Адама Смита, что капиталист должен получать прибыль, потому что в противном случае не было бы в его интересах накоплять капитал, к более точным теориям Сэя, считающего жертвой, требующей вознаграждения, и составной частью издержек — services productifs, Германна, считающего таковыми «пользование капиталом», и, в особенности, Сениора, выдвигающего на первый план «воздержание» капиталиста. У Мальтуса, конечно, зачатки этих учений еще так слабы, что не в состоянии одержать верх над более грубым объяснением, которое он, по примеру Лодердейла, основывает на производительности капитала.