Изгои (Часть 4)
Шрифт:
Дай бог вам, молодые браться наши, не потерять в этом жестоком аду частицу божественного света, дарованного вам всевидящими небесными покровителями вашими, и достойно пройти через все предстоящие вам испытания.
К радости слабых духом у всех они – разные. Кого Господь больше любит, того и сильнее наказывает, тому и достаются самые сложные испытания, а слабосильным детям своим он не даёт непосильных испытаний. Фактически каждый на подсознательном уровне выбирает то, что он сможет унести. Арбалет выбрал свой нелёгкий путь, видимо полагая, что в поисках истины он должен пройти именно его…
Этап подъехал к колонии под номером 42, где отбывали
Перед воротами колонии зеки всегда испытывают лёгкий мандраж: одному богу известно, что ждёт каждого новоприбывшего за этими крепкими воротами. Когда зеки спрыгивают с воронка, у всех одна мысль: «Ну, с богом!» Можно, оказывается, у нас с одним и тем же билетом многократно проскакивать на любимый спектакль:
– Быстрей! Бегом! Руки за голову! Давай-давай, девочки, похватали свои косметички (это так остроумная охрана зековские баулы величает). Слушайте сюда! Называю фамилию, подрываетесь, и по полной доклад: фамилия, имя, отчество, статья, срок, начало срока и конец. Вы всё поняли? – орал заметно пьяный, практически бухой ДПНК (дежурный помощник начальника колонии). Вся ночная смена была на приёме этапа, в поддержку подскочили и конвойные из зоны – всего человек сорок.
– Ну всё, девочки, поехали. – и началось: Иванов Иван Иванович, статья 102, срок – 10 лет и т.д. и т.п.
Зеки перебегали из одной кучи, создавая в другом месте точно такую же, падали на корточки, держа руки за головой, и ждали своей дальнейшей участи.
Арбалет сидел, посмеиваясь над самыми перепуганными зеками, отчеканивающими дрожащим разноголосьем свои весьма содержательные доклады.
После этой дружеской встречи (вернее, не совсем приятной процедуры) весь этап построили и повели в КИЧу (ШИЗО), где, по всей видимости, находились камеры временного содержания. Когда этап, выйдя из шлюза, оказался в зоне, намётанный взгляд Арбалета увидел не совсем приятную для глаз картину. Пока шли до ШИЗО, все пытались рассмотреть свой новый дом. Здесь придётся отбывать свои немаленькие сроки.
Нравится, не нравится –
Спи, моя красавица.
Над тобой летают птицы,
Наши братья и сестрицы.
Так как этап приехал ночью, ничего особо рассмотреть не удалось. Но две пятиэтажки заметно бросались в глаза на общем сероватом фоне. Странно, везде бараки для зеков в один или два этажа, а тут такие пятизвёздочные отели для проживания такой закоренелой и отъявленной публики.
Всех новобранцев-добровольцев загнали в ШИЗО.
– Вы здесь до утра!
Опять огромная холодильная камера, без света, над головами – всего одна решётка… и чистое, звёздное сибирское небо наших далёких предков.
На улице – минус пятнадцать, в камере, кажется, – и того меньше. Ну ничего, до утра дожить можно. Запасливые зеки деловито доставали чифиртаки, дрова. Сразу человек пять начали варить чай. О, этот волшебный запах чая, сваренного «на дровах» (т.е. на тонко порванных простынях)! Арбалет не забудет его никогда. Как он ему нравился! А как вкусен был крепкий чай-чифир на освежающем сибирском морозце, когда только далёкие звёзды слегка освещают колеблющиеся в тумане лица заключённых-побратимов! Образовалось пять кучек зеков. Все сидят довольные вокруг своих «чаёв», очередной получает горячую кружку, делает два хапка и тут же передаёт её дальше. Кто-то высыпал конфет, кто-то достал сигареты. И начался ритуальный процесс традиционного зековского чаепития. Это ни с чем не сравнимое удовольствие. В Японии веками существует искусство чаепития, у наших зеков – это тоже настоящее искусство самого чистого, братского розлива. И как эта бывалая закопчённая кружка объединяет совершенно разных людей в истинное, подпольное братство! Каждый участник ночного языческого пиршества после двух своих хапков издавал благодарственное кряхтение. В каждой импровизированной чайхане велись задушевные разговоры, и никто не замечал, что в камере холодно, как в ледяном доме.
Все пребывали в прекрасном настроении: кто морил анекдоты, кто рассказывал свои жизненные истории. У всех был за плечами богатейший, незаурядный опыт, и каждому было что порассказать…
(Жаль, нет сейчас в нашей оскудевшей литературе фигур масштаба Достоевского, Шаламова, Солженицына… Какие захватывающие эпохальные произведения создали бы они из этих поучительных рассказов! Разве загонишь современных авторов в тюремную камеру! Придётся нам, самонадеянным любителям, в поте лица своего потрудиться над этими тяжёлыми (в любом смысле) творениями, вместо того, чтобы спокойно и беззаботно, веселя разбойничью варяжскую кровь, потрошить барыг-наркоторговцев и грабить распухших от наворованного жира банкиров).
После того, как выпитый чифирчок разгонит по телу застоявшуюся было на холодке кровь, становится нужна и сигарета. Какое это удовольствие (правда за отсутствием других удовольствий) – курить сигареты после нескольких «хапков» крепкого чая! Как они согревали преступные души на покусывающем уши и носы морозце!
Не успели ещё докурить первые сигареты, дверь камеры открылась.
– Здорово, братва! Я – Жёлудь, старшина изолятора. Вот принёс вам общак. Братва передаёт. Так у нас встречают каждый этап. Водки и наркотиков нет, но чай и курево всегда имеются. Лагерь на чёрном ходу. За лагерь отвечает Птаха. Если у кого есть вопросы, или у кого по жизни не ровно… Есть такие?
В ответ – тишина. Народ в карантине собрался бывалый и битый.
– Ну и ладно. Утром – баня, карантин, а потом – по отрядам.
Тут же на старшину посыпались вопросы:
– Братан, ну а как тут с запретом? Алкоголь, наркотики?
– Выйдете в зону, всё узнаете. Достать всё можно.
Некоторые, самые нетерпеливые зеки с плотоядным предчувствием своего «удовольствия» уже потирали руки. Арбалета запрет не интересовал. Для себя он принял твёрдое решение: никаких наркотиков и никакого алкоголя. Всё, хватит, только спорт и чтение. Надо отходить от прежнего, приводить себя в порядок, возвращаться к жизни, которая, увы, так трагически и несправедливо коротка. Поэтому и держался Арбалет в стороне от любопытствующих и неисправимых своих коллег.
На Жёлудя, этого крупного мужика из приморской глубинки, один за другим сыпались деловые вопросы.
– Братва, да выйдете в зону и всё узнаете. – его, таёжного человека, заметно начинала утомлять эта импровизированная пресс-конференция для избранной публики, он старался побыстрее закрыть за собой двери камеры. – Ну, всё, братва, до завтра. Я здесь человек маленький.
Это говорил на прощание человек двухметрового роста и богатырского телосложения, совсем, кстати, непохожий на наркомана. Впоследствии Арбалет узнал, за что Жёлудь отбывал свой немаленький срок.