Измена. Мой непрощённый
Шрифт:
Снежа машет руками:
— Нет! Там паук! Он огромный, огромный!
Отследив её взгляд, я наблюдаю «незваного гостя» в углу, под буфетом. Висит на своей паутинке, как будто гимнаст. Небольшой, с ноготок. И чего она так испугалась?
— Да он же малыш, — говорю и сажаю на палец.
Против воли, словно это паук подключает нейронную сеть, что была недоступна. Вспоминаю. Отчётливо! Ясно. Нашу первую двушку, на самой окраине в стареньком доме. Как мы делали вместе ремонт. Я и Настя. Как отмечали поклейку обоев.
Как однажды на кухне, в углу, я увидел какую-то тень. Паучка. Тот наплёл паутину, и всем своим видом показывал, кто тут хозяин.
Помню, взял тапок, хотел его шлёпнуть. А Настя примчалась:
— Не смей! — закричала она.
Я посмотрел на неё:
— Почему?
Она улыбнулась. Не мне. Паучку.
— Это же наш питомец!
Я приобнял её, глядя в тот угол, где восседал паучок:
— А чем мы будем кормить его?
— Мошками, — убеждённо ответила Настя, как будто сама собиралась ловить.
Зарывшись носом в пучок, я вдыхал её запах. Она никогда не боялась жуков, пауков, или гусениц. На зависть девчонкам, и кавалерам в укор. Ведь проще простого прослыть смельчаком, поймав на глазах у девчонки жука. Но чем удивить ту, кто смелее других? Кто даже больших пауков называет «питомцами»?
К слову, после она наблюдала за ним. По утрам проверяла, на месте ли Кеша. Говорила с ним, когда мы ругались. Объясняла, какой я мудак! А потом, когда Кеша пропал, горько плакала. Хотя я пытался её убедить, что он здесь, просто мы его больше не видим…
— Смотри, он же маленький! Ну, чего тут бояться? — говорю я Снежане и тянусь к ней рукой, где сидит паучок.
Но она отступает, споткнувшись. Визжит так истошно, что в кухню вбегает испуганный Джек.
— Убери его! Убери! Фу, гадость какая! — чуть не рыдает она.
Я чувствую, что раздражаюсь:
— И совсем он не гадость.
— Сейчас же убей!
— Снежан, не дури! — огрызаюсь. Стряхнув его на пол, иду в направлении двери. Успеваю заметить растерянный взгляд.
— Я пойду, успокою Никитку, а ты пока здесь приберись.
Снежана кивает. А я иду к сыну. Джек, цокая лапками, тащится следом за мной.
Глава 34. Настя
На часах уже за полночь. Я кусаю губу до крови. Ойкнув от боли, запрещаю себе это делать. Но не проходит минуты, как начинаю опять. Эта боль, она глушит душевную!
Опять набираю её. Но Динкин номер молчит. Что стряслось? Она отключила смартфон? Убрала звук, чтобы мать не мешала её «взрослой жизни»? Это проще, чем думать о худшем. Но, хочешь не хочешь, а мысли гнетут, заползают в подкорку. И рождают немыслимый страх в материнской душе.
Я не знаю, к кому обратиться! К Денису? Он и сам «зависает» с друзьями. Он взрослый. Почти.
К Машке? Нет! Та примчится, конечно. Наведёт шороху. И только
Самойлов? О, нет! Его тон, с укоризненной ноткой — это не то, что мне хочется слышать сейчас. Я и сама обвиняю себя. Это я упустила её! Я, увлечённая собственным эго, проводившая с Витей все дни напролёт. Я не была рядом с ней, когда Динка нуждалась. Так какое я право имею её упрекать…
Где она, эта девочка? Милое, нежное, рождённое в муках, дитя. Которое мчалось ко мне сквозь невзгоды. Несло свой порезанный пальчик в надежде снискать поцелуй. Обнимало неистово, трепетно. И шептало на ушко: «Я так люблю тебя, мам».
Мне казалось, что Динка смогла пережить наш развод с минимальным ущербом. Что даже Денис не сумел. Он — открытый. Всегда был таким! Всё наружу.
А Динка, она научилась казаться. С виду сильная, дерзкая, палец в рот не клади. Но что скрывается там, за этим бесстрашием? Вдруг она, эта девочка, всё ещё там? Вдруг, я нужна ей? Или мне легче так думать. Я понимаю, с таким сожалением в сердце, что никогда не знала свою дочь. Не знала, чего она хочет от жизни. Мне казалось, она ещё слишком мала. Вот, подрастёт, а уж после…
И вот! Она подросла. Но яснее не стало. И теперь мы далеки друг от друга настолько, что краёв не сыскать. Кричи не кричи, но ответа не будет. Это я виновата! Это я упустила её.
На смартфоне горит смс. Это Витя.
«Как ты?», — волнуется он.
Я пишу: «Хорошо».
Но, по этому слову, без смайликов, знаков, он сразу же видит, что плохо. Звонит.
— Насть, я проехался по клубам. Зашёл в пару таких. Я могу ошибаться, но, похоже, её там нет.
— Она может быть где угодно, — вздыхаю я, глядя в одну точку.
— Скорее всего, у кого-нибудь дома, — соглашается он, — Ты звонила подругам?
— Да, конечно.
Я всех обзвонила! И школьных, и прочих. Кто-то видел её. Кто-то — нет. Одна проболталась, что Динка «у Гоши». А кто такой Гоша? Я вцепилась и стала давить: «Расскажи!». Но ничего, кроме имени. Игорь. Её первый парень? А сколько ему? Где искать?
— Простите, тёть Насть, я не знаю, — сказала подружка, — Она ничего не рассказывает о нём. Знаю только, что он не из местных. Учится здесь. У него ещё байк, пару раз подвозил её в школу.
— Ему есть восемнадцать? — спросила я строго.
В ответ — тишина. Ну, конечно! Он взрослый. Он старше её. Он боится огласки. Боится тюрьмы.
«Я засажу тебя, тварь! Если ты только посмеешь обидеть её», — думаю яростно. И что есть силы, кусаю губу…
Замок на двери оживает, когда я, утомлённая, нервная, засыпаю лицом на столе. Из кухни мне слышно, как Динка крадётся. Боится меня разбудить!
Сперва — облегчение. Готовность простить ей любую провинность. Слава Богу, жива! Но потом… Злость, как цунами, вздымается, мечется, ищет лазейку.