Кабинет фей
Шрифт:
Несчастный Змей горестно зашипел и тут же отправился в путь, а королева осталась в глубокой скорби и, решив, что терять ей больше нечего, вскричала вне себя от горя и гнева:
— Чем насолили мы тебе, о жестокая Маготина! Твое адское проклятие отняло у меня красоту и превратило в уродину, стоило мне лишь появиться на свет — не посмеешь же ты сказать, что я, в те времена дитя еще несмышленое, себя не сознающее, в чем-то перед тобою провинилась? Без сомнения, и тот несчастный король, которого ты только что отправила в Ад, столь же невинен перед тобою, как и я. Что ж, доверши свое черное дело и убей меня — вот единственная милость, которой
— Слишком многого ты хочешь, — ответствовала ей Маготина. — Хорошо было бы для тебя, если бы я сразу исполнила твою просьбу, однако прежде тебе придется вычерпать Бездонный Источник.
Как только корабли прибыли в королевство марионеток, жестокая фея привязала королеве на шею мельничный жернов и приказала ей подниматься на вершину горы, что вздымалась выше облаков. Там ей предстояло нарвать полную корзину клевера о четырех лепестках, а потом спуститься в долину и набрать в треснувший кувшин столько Воды Скромности, чтобы хватило наполнить ею большую Маготинину кружку. Отвечала королева, что никак ей этого не суметь, ибо жернов вдвое тяжелее ее самой, а треснувший кувшин воды не удержит, так что нечего и пробовать.
— А не сделаешь, — пригрозила тогда Маготина, — попомни мое слово, твоему Змею не поздоровится.
Это так испугало королеву, что та уж было стала подыматься, но — увы! — все было бы без толку, не явись на помощь ей фея Заступница, которую она призывала.
— Вас настигла справедливая расплата за ваше роковое любопытство, — промолвила она, — и осталось вам пенять на саму себя за то бедственное положение, в какое повергла вас Маготина.
Тут же она перенесла королеву на вершину горы и наполнила ее корзину клевером о четырех листах, прямо под носом у свирепых чудовищ — те из кожи вон лезли, чтобы ей помешать; однако фея Заступница коснулась их своей волшебной палочкой, и они стали кротки, как овечки.
Никаких благодарностей она и слушать не пожелала — так спешила довершить свои благодеяния. Дав королеве тележку, запряженную двумя белыми канарейками, умевшими замечательно разговаривать и щебетать, она наказала ей сойти с горы, запустить своими железными башмаками в великанов с дубинами, охранявших источник, чтобы те пали без чувств, потом отдать кувшин канарейкам, а уж они найдут способ наполнить его Водой Скромности; получив эту воду, пусть тотчас омоет ею лицо и сделается первой красавицей на свете; фея также посоветовала ей не задерживаться у источника и не подниматься снова на гору, а остановиться в маленькой приятной рощице, которая попадется ей по дороге, — там она может оставаться целых три года: ведь Маготина будет думать, что она до сих пор все черпает воду разбитым кувшином или что тяготы странствия свели ее в могилу.
Королева облобызала колени феи Заступницы, сто раз поблагодарив ее за все ее благодеяния.
— Но, сударыня, — добавила она, — все, чем я вам обязана, и даже обещанная вами красота не будут мне в радость до тех пор, пока мой заколдованный змей не расколдуется.
— Это произойдет, — сказала ей фея, — после того, как вы три года пробудете в роще под горой, а по возвращении отдадите Маготине воду в разбитом кувшине и клевер о четырех лепестках.
Королева пообещала ей ничего не упустить из ее предписаний.
— Однако же, сударыня, неужто я три года не буду иметь известий о короле Змее? — спросила она.
— Вас следовало бы на всю оставшуюся жизнь лишить известий о нем, — отвечала фея, — ибо что может быть ужаснее, чем заставить
Королева ничего не ответила, и только слезы, струившиеся из глаз ее, говорили о глубине ее скорби. Она уселась в маленькую тележку, и пташки-канарейки отвезли ее в долину, где великаны стерегли Источник Скромности. Она ловко запустила своими железными башмаками им в головы; рухнув, исполины остались лежать как безжизненные колоссы. Канарейки же, овладев кувшином, заклеили его так ловко, что он стал как новенький. Название же воды побудило королеву попробовать ее.
«Это придаст мне осторожности, — подумала она, — и сделает скромнее, чем прежде. Увы! Будь я наделена этими добродетелями, я была бы сейчас в королевстве Китайских Болванчиков!» Напившись вдоволь этой воды, она вымыла ею лицо и стала такой красивой и пригожей, что походила теперь не на смертную, а на богиню.
Тут явилась ей снова фея Заступница.
— Как нравится мне ваш поступок, — сказала она, — ведь вы знали, что эта вода украсит не только ваше тело, но и душу. Я же испытывала вас, дав вам сей выбор: и вот вы выбрали душу, и я хвалю вас за это: срок вашего наказания теперь сокращен на четыре года.
— Не стоит отвращать от меня моих бед — я заслужила их все; только избавьте от них Зеленого Змея, ведь он-то страдает без вины.
— Я сделаю все, что могу, — сказала фея, обнимая ее. — Но уж раз вы теперь так красивы, то и называться Дурнушкой вам больше не к лицу; будьте же теперь королевой Скромницей. — С этими словами фея исчезла, оставив ей пару маленьких башмачков, очень красивых и так искусно вышитых, что их даже жалко было надевать.
Когда она снова уселась в тележку, держа в руках кувшин с водой, канарейки повезли ее в рощу под горой. Не бывало на свете места приятнее: мирты и померанцы тут сплетали ветви в закрытые от ярких солнечных лучей аллеи и беседки; родники и протекавшие повсюду ручейки освежали эти прекрасные поляны. Но самым необыкновенным было то, что все животные здесь разговаривали; они с чрезвычайным радушием приняли маленьких канареек.
— А мы-то думали, что вы нас покинули, — говорили им.
— Время нашего испытания еще не истекло, — отвечали канарейки. — Однако вот королева, которую фея Заступница приказала нам доставить сюда, будьте же любезны всячески ее развлечь.
Тотчас животные всех видов и мастей, окружив ее, наговорили ей множество ласковых слов.
— Вы будете нашей владычицей, — говорили ей, — нет таких забот и почестей, которых мы вам не окажем.
— Где я, — воскликнула королева, — и каким таким чудом получается, что вы со мной разговариваете?
Один летун-канарейка, который все время порхал вокруг нее, шепнул ей на ухо:
— Да будет вам известно, сударыня, что несколько фей, отправившись странствовать, весьма огорчились, увидев, сколь порочно живут люди. Поначалу они думали, что этих несчастных можно образумить и исправить мудрыми увещеваниями, однако все труды их оказались напрасны. И вот, в крайнем разочаровании, они назначили людям покаяние: несносных болтунов превратили в попугаев, сорок и кур; любовников и любовниц — в голубков, воробьев, канареек и собачек; тех, кто насмехался над своими друзьями, — в обезьян; обжор и чревоугодников — в свиней; гневливцев — во львов; в конце концов число кающихся стало так велико, что они заполнили весь этот лес, так что здесь вы найдете характеры самые что ни на есть разнообразнейшие.