Кадиш по Розочке
Шрифт:
– Я - отвечал Мирон.
– Значит, ты поедешь с ними. Будешь править. А ты - он ткнул в Давида - Забирайся на ту телегу к Андронику. Будешь ему помогать. Только быстро.
Разместились почти бегом. Розочка с матерью и Мироном в относительно удобной пролетке с мягким ходом. Там же они разместили свой багаж. Правда, рядом лежали непонятные свертки и тюки, стеснявшие пассажиров. Но, помня наставления деда Анастаса, вопросов о них не задавали. Давид запрыгнул на телегу к молодому парню-греку, на пару лет старше него самого. Ну, наконец, тронулись. Опять дорога.
Пару часов караван ехал по дороге, петляющей среди гор. Порой дорога поднималась
Во время очередного подъема ветер пробрал его особенно сильно. Зубы стучали. Тело била мелкая дрожь. Теплый шарф и шинель не спасали. Впрочем, его спутнику было не легче. Тут он вспомнил про флягу своего недавнего попутчика, которую успел наполнить в Ялте. Тут она. Достал. Отхлебнул. Полегчало. Все же коньяк - вещь полезная. Протянул флягу попутчику. Грек принял флягу и благодарно кивнул в ответ.
– Спасибо, Студент. Согревает. Ничего, скоро уже вниз начнем спускаться.
Действительно, через полчаса дорога стала ощутимо понижаться. Горы сменились холмами, отступили от тропы. Они уже не нависали над путниками, а высились там, на горизонте. Давид пытался понять маршрут. Сейчас едем до Бахчисарая. Там по степи до Симферополя? Или нет?
Но до Бахчисарая они не доехали. Как только горная гряда южного берега осталась позади, караван резко повернул на север. Дальше ехали не столько по дороге, сколько по едва заметной тропе. По расчетам Давида они уже давно должны были быть в Бахчисарае, а то и подъезжать к Симферополю. Но пейзаж был вполне безжизненный. Лишь редкие татарские деревни и хутора колонистов изредка попадались по дороге. Да и те старались объезжать неблизкой дугой. Остановки делали лишь пару раз в совсем пустынных местах и совсем не долго. Только к вечеру подъехали к небольшой татарской деревушке. Чуть более десятка домов вытянулись вдоль речки. Дома по-татарски основательные, с множеством хозяйственных пристроек.
Путников здесь ждали. Едва караван приблизился к крайнему дому, из ворот вышел степенный старик в теплом полушубке, перекинулся парой фраз на татарском с караванщиком и принялся отворять ворота во двор. Давид помог завести 'свою' телегу и бросился помогать Мирону. Но там уже было все в порядке. К ним подошел Анвар.
– Мы здесь всегда ночуем. Вон в том сарае спим все вместе. Но женщинам там спать не годится. Заплати хозяину десять рублей, он даст вам отдельную комнату и протопит баню. Якши?
Слово 'якши' Давид не понял, но предложение принял с удовольствием. Хотя сумма в десять рублей показалась ему чрезмерной. Уже через полчаса довольные и вымытые родственники расположились в небольшой комнате под самой крышей. Кровать в комнате отсутствовала. Зато в изобилии имелись одеяла, устилавшие почти все пространство жилища. Теплая жаровня создавала ощущение уюта. Мирон с Давидом, отужинав с дамами, проверили запоры на двери и на окне. Запоры были надежными. Пожелав дамам 'доброй ночи', мужчины отправились на ночевку к попутчикам.
Там ужин тоже закончился. Пили чай, разговаривали. Говорили по-русски, иногда переходя на татарский. Хозяин, которого звали Хамза, жаловался на жизнь, на времена.
– Люди стали совсем злые. Неделю назад приехали на машине матросы. Человек шесть. Все с ружьями. Зачем? Аллах один знает. Приехали. Говорят, мы теперь новая власть. Хорошо, говорю. Мы всякую власть уважаем. Был царь - царя уважали. Был Керенский - уважали Керенского. Теперь, говорю, вас будем уважать. А они мне говорят: Ты, говорят, кулак, буржуазия. У тебя дом большой. Этот дом мой дед строил, мой отец достраивал, я обновлял. Все, что имею, своими руками заработал. Не знаю, говорю, никакой буржуазии. Я крестьянин. А они давай весь дом переворачивать. Что ищут, не говорят. Я их спрашиваю: Что ищите? Скажите, я сам покажу. Они только грубые слова говорят. Совсем стыд потеряли. На женскую половину пошли. Тогда я и мои дети и не стерпели. Лежит теперь новая власть в земле за деревней. А машину их мы в степь отогнали и в балке бросили. Вот такие времена пошли.
– Да, - вздохнул Анвар - Плохие времена. У нас тоже совсем плохо стало. Люди бедные, торговля плохая. Матросы тоже народ обижают. Если бы не турки и греки, совсем плохо было бы. Вот и везем их товар. У них там своя война. Тоже не сладко. Только, думаю, они люди мирные. Раньше опомнятся. Ладно, добрые люди. Пора и спать ложится. Завтра весь день опять ехать.
Встали рано, еще до света. В утренней серости выезжали из села. Опять ехали по проселочным дорогам, минуя города и большие деревни. Пустая зимняя степь выглядела совсем не дружелюбно, навевала грустные мысли. Но все понимали, что матросы выглядят намного менее приятно. Дорога вильнула в невысокие холмы. Едущий с Давидом молодой грек подобрался.
– Не хорошее место - шепнул он Давиду, перекладывая пистолет в карман ватника. Давид, хотя ничего опасного пока не замечал, тоже переложил пистолет и сунул руку в карман. И не зря.
Делая очередной поворот, караван нос к носу столкнулся с небольшим, около десятка человек, отрядом вооруженных людей. Были среди них и матросы. Но кроме них виднелись явные дезертиры и просто непонятные личности.
– А ну, стой! Кто такие?! Контра?!
– гаркнул дядька в кепке, но в матросском бушлате. Видимо, командир отряда. Или атаман банды - кто их разберет? В любом случае, встреча не сулила ничего хорошего.
– Мы - люди мирные! Решили переехать из Крыма. Вот пробираемся потихоньку.
– А в телегах что?
– решительно спросил командир и направился к ближайшей повозке.
Анвар сложил руки на груди, что, очевидно, было знаком. Через миг четверо путников уже стреляли в некстати подвернувшихся противников. Давид, а следом и Мирон присоединились к ним. Несколько нападавших упало. Остальные рассыпались по долине, стараясь укрыться за чахлыми кустами и камнями. Путники продолжали стрелять, прячась за телегами. Мирон смог отогнать пролетку с дамами чуть подальше и снова присоединился к своим. Ответные выстрелы тоже звучали. Но стреляли нападавшие не особенно точно. Через четверть часа все было кончено. Правда, среди караванщиков тоже были потери. Два человека были ранены. Одному прострелили руку, другому плечо.
И здесь спасительницами стали дамы. Мария Яковлевна взяла с собой бинты, йод и множество других медицинских штучек. Розочка и ее мама быстро продезинфицировали раны, перебинтовали. В одном случае, с помощью мужчин смогли даже извлечь пулю. Причем, все это делалось под постоянные окрики Анвара, который опасался, что их могли услышать друзья нападавших, кем бы они не были. Но Единый был милостив. Дальше ехали спокойно. Розочка оставалась в пролетке. Но на каждой стоянке брала на себя приготовление еды. И хотя стряпня порой пригорала, едоки не жаловались. Мария Яковлевна перебралась на телегу к раненым, помогала им, чем могла.