Каллиграммы. Стихотворения мира и войны (1913-1916)

Аполлинер Гийом

Один журналист кажется мы с ним знакомы Жак послушай-ка все что скажу это очень серьезно Мореходная компания смешанного типа Сударь он мне говорит не хотите ли посмотреть на мои офорты и живопись У меня всего лишь одна служанка Утром в кафе Люксембург Он тут же представил мне толстого малого А тот говорит Вы слышите что за прелесть Смирна Неаполь Тунис Да где ж это черт подери В последний раз что я был в Китае Лет

восемь назад или девять Честь достаточно часто зависит от часа обозначенного на часах Ваши биты

^{Перевод М. Яснова}

МУЗЫКАНТ ИЗ СЕН-МЕРРИ [10]

Наконец у меня есть полное право приветствовать тех кого я не знаю Идут предо мною они и толпятся в тумане далеко впереди А все что меня окружает мне бесконечно чуждо Но у меня и у них надежда пылает в груди Я не воспеваю ни землю ни другие планеты Я воспеваю силу свою над коей не властна земля и другие планеты Я воспеваю радость бродить по свету и счастье внезапной смерти

10

Сен-Мерри — старинная церковь и близлежащий квартал в Париже.

21 мая 1913 года Прохожий мертвые и смертоносные Мух полуденных миллионы собирались в сияние Когда человек без глаз без ушей без носа Свернул с Севастопольского бульвара на улицу Обри-ле-Буше Был юным он темноволосым а на щеках земляничный румянец И Ах! Ариадна! он На флейте играл и был его шаг музыке подчинен Он встал на углу улицы Сен-Мартен И заиграл придуманный мной напев Женщины замедляли возле него шаги Со всех сторон к нему шли Когда зазвонили вдруг колокола Сен-Мерри Прервал музыкант игру и пил подставив лицо под струю Фонтана что на углу улицы Симон-ле-Франк Потом замолчали колокола Сен-Мерри И заиграл незнакомец опять все тот же мотив И повернув назад вернулся тем же путем на улицу Веррери Женщины шли за ним по пятам Из всех домов и дворов выбегали На перекрестках его обступали руки к нему простирали От сладкоголосой флейты не отводили глаз Он уходил невозмутимо и тот же мотив играя Он уходил неумолимо А где-то в тот же час Могу я узнать у вас когда уходит сегодня поезд в Париж А на другом конце света Роняли голуби катышки мускатных орехов на островах Молуккских [11] А где-то В католической миссии Бомы [12] что сделали вы со скульптором В эту минуту как раз Она переходит мост между Бейелем и Бонном и исчезает вдали пересекая Путцхен А также сейчас Красотка в постели с мэром А рядом в соседнем квартале Состязайся поэт с рекламой продукции парфюмерной

11

Молуккские острова — часть Малайского архипелага в Индонезии.

12

Бома — бывшая столица Бельгийского Конго.

Ей-богу насмешники вы получали от людей очень немного Лишь самая малость от их нищеты вам перепала Но мы умираем живя друг от друга вдали Протянем руки и по этим рельсам длинный товарный состав проедет Во тьме фиакра рядом со мной ты горько плакала И теперь к несчастью Ты на меня ты на меня похожа печально Неотличимы мы друг от друга так в домах прошлого века Все высокие трубы похожи на башни Мы все выше и выше идем не касаясь ногами земли И пока мир менялся

и жил Шествие женщин тянулось длинное словно голодные дни За музыкантом счастливым по улице Веррери О шествие шествие Так когда-то ехал король в свой замок в Венсене [13] Так в Париж прибывали послы Так щуплый Сюжер [14] пробивался к Сене Так умирал мятеж в Сен-Мерри [15]

13

Венсен — пригород Парижа, где размещалась королевская резиденция.

14

Сюжер (1081–1151) — французский монах, политический деятель и исторический писатель, советник Людовика VI и Людовика VII.

15

Так умирал мятеж в Сен-Мерри — имеется в виду республиканский мятеж 5–6 июня 1832 г. в Париже, направленный против Июльской монархии Луи-Филиппа. Утром 6 июня восставшие были загнаны в тупик у монастыря Сен-Мерри, где их сопротивление было сломлено.

О шествие шествие Женщин было уже так много что они запрудили Все соседние улицы Но непреклонные словно пули Они устремлялись все дальше за музыкантом упрямо Ах Ариадна Амина Пакетта Ты Миа ты Симона Колетта Ты Мавиза и ты Женевьева красотка Они шли суетные и дрожащие все дальше и дальше Танцующей легкой походкой и в такт попадали Музыки пасторальной они ей внимали жадно Незнакомец помедлил перед заброшенным домом Дом продавался наверно Разбитые окна чернели Построен в шестнадцатом веке Во дворе стояли телеги И музыкант вошел в этот дом И музыка затихая звучала нежней и нежней И женщины в старый дом входили следом за ней Все все до одной вошли нестройной толпой Все до единой вошли в эту дверь Не оглянувшись назад не пожалев о том Что они бросили за спиной оставили за собой Ни жизнь ни память ни свет их уже не влекли И никого не осталось на улице Веррери Кроме меня и священника из церкви Сен-Мерри Мы в старый дом вошли Но там никого не нашли Вечер настал уже Колокола Сен-Мерри звонят Анжелюс О шествие шествие Так из Венсена король возвращался когда-то Шли шляпники и разносчики рядом Шли продавцы бананов Шли четко печатая шаг солдаты О ночь Несчетные женские взгляды О ночь Ты моя боль и напрасное мое ожиданье Я умирающей флейты слышу вдали рыданье

^{Перевод Н. Стрижевской}

ОБЛАЧНОЕ ВИДЕНИЕ

Помнится накануне четырнадцатого июля Во второй половине дня часам к четырем поближе Я из дому вышел в надежде увидеть уличных акробатов Смуглолицые от работы на свежем воздухе Они попадаются ныне куда как реже Чем когда-то в дни моей юности в прежнем Париже Теперь почти все они бродят где-то в провинции Я прошел до конца бульвар Сен-Жермен И на маленькой площади между церковью Сен-Жермен-де-Пре и памятником Дантону Я увидел толпой окруженную труппу уличных акробатов Толпа молчаливо стояла и безропотно выжидала Я нашел местечко откуда было все видно Две огромные тяжести Как бельгийские города которые русский рабочий из Лонгви приподнял над головой Две черные полые гири соединенные неподвижной рекой Пальцы скатывающие сигарету что как жизнь и горька и сладка