Каллиграммы. Стихотворения мира и войны (1913-1916)

Аполлинер Гийом

Через проем ведущий и траншею прорытую в известняке Взгляд упирается в противоположную стенку которая будто вылеплена из нуги А слева и справа змеится пустынный сырой коридор Где на полу растянулась лопата как покойник со страшным лицом и с двумя глазами полагающимися по уставу дабы крепить ее к днищу повозки По коридору поспешно ретируется крыса и так же поспешно я иду за ней вслед И ход сообщения удаляется увенчанный известняком и устланный ветками Удаляется как исхудалый призрак оставляющий за собой белесую пустоту Сверху над головой нависает синее перекрытие перечеркивая прямыми линиями твое поле зрения Но по эту сторону проема перед тобой настоящий дворец совершенно новехонький хотя он и кажется древним Потолок у дворца сработан из железнодорожных шпал Между которыми проглядывает известняк и торчит еловая хвоя И время от времени куски известняка отваливаются точно обломки старости Возле проема завешенного реденькой мешковиной наподобие той что идет на упаковку посылок Вырыта яма заменяющая

очаг и пламя горящее в ней очень схоже с нашей душой Оно так же недолговечно и так же клубится и так же намертво слито с тем что оно пожирает Всюду натянута проволока которая заменяет балки для поддержки досок А кроме того из нее понаделаны крючья на которых висит и в этом их сходство с человеческой памятью Множество всяких вещей Синие сумки синие каски синие галстуки синие куртки Кусочки неба полотнища чистых воспоминаний Да временами колышется в воздухе известковое облачко На полу сверкают взрывные заряды веселые золотистые с черными белыми красными Эмалированными головками Канатные плясуны которые ожидают когда придет их черед взлететь в высоту А пока что они изящно и тонко украшают это подземное жилище Где полукругом стоят шесть коек Накрытых шинелями синими полукругом шесть коек стоят Над дворцом возвышается известняковый холм И лежат листы волнистого толя Как застывшая речка в идеальном этом пейзаже Но в реке этой нету воды ибо по руслу ее перекатывается извергаемый мелинитом огонь Да брызжут из наклонных щелей букеты гремучих цветов И бьют сладкозвучные колокола с блестящими гильзами И растут элегантные елочки как на японском пейзаже Иногда дворец освещается свечкой с огоньком не больше мышонка О дворец какой же ты крохотный точно я гляжу на тебя в перевернутый бинокль Миниатюрный дворец где все звучит приглушенно Миниатюрный дворец где все вокруг только новое а старого нет ничего И где все драгоценно и все разодеты по-царски Лежит на ящике седло Валяется на полу газета Однако в этом новом жилище все выглядит очень старым И начинаешь вдруг понимать что любовь к старине Тяга к старью Родилась у людей еще в те времена когда они обитали в пещерах Там все было таким драгоценным и новым Там все до сих пор остается таким драгоценным и новым Что всякая вещь чуть постарше других или успевшая уже послужить представляется нам Гораздо более ценной Чем то что всегда под рукой В этом подземном дворце вырытом в таком белом и новеньком известняке И две новых ступени Им всего две недели Кажутся очень старыми и истертыми в этом дворце который выглядит древним но при этом он древности не подражает И с удивлением видишь самым простым самым новым является то Что больше всего приближается к идеалам которые принято именовать античною красотой А все что перегружено украшениями Должно сперва постареть чтоб обрести красоту которую называют античной И которая есть благородство сила горенье душа истощенье Того что является новым и что нам служит сейчас Особенно если перед тобой нечто очень и очень простое Столь же простое как вот этот маленький дворец грома

^{Перевод М. Ваксмахера}

В ОКОПЕ

Я бросаюсь к тебе ощущая что ты метнулась навстречу ко мне Нас бросает друг к другу сила огня сплавляя тебя и меня И тут вырастает меж нами то отчего ты не можешь увидеть меня а я тебя Я лицом утыкаюсь в излом стены Осыпается известняк На котором остались следы лопат эти гладкие ровные срезы лопат будто не в глине а в стеарине А движенья солдат моего расчета сбили скруглили углы У меня в этот вечер душа подобна пустому окопу Бездонная яма в которую падаешь падаешь падаешь без конца И не за что уцепиться И в бездонном паденьи меня окружают чудовища бог весть откуда и рвущие сердце Эти монстры я думаю детища жизни особого рода жизни исторгнутой будущим тем черновым все еще не возделанным низким и пошлым грядущим Там в бездонном окопе души нет ни солнца ни искорки света Это только сегодня этим вечером только сегодня К счастью только сегодня Ибо в прочие дни я с тобой ты со мной Ибо в прочие дни я могу в одиночестве в этих кошмарах Утешаться твоей красотой Представляя ее предъявляя ее восхищенной вселенной А потом я опять начинаю твердить себе все мол впустую Для твоей красоты не хватает мне чувства И слов Оттого и бесплоден мой вкус мой порыв к красоте Существуешь ли ты Или просто я выдумал нечто и вот называю любовью То чем я населяю свое одиночество Может так же ты мною придумана как те богини которых себе в утешенье придумали греки О богиня моя обожаю тебя даже если твой образ всего лишь придумал и я

^{Перевод М. Яснов}

ФЕЙЕРВЕРК

Мое сокровище черный локон твоих волос Моя мысль спешит за тобой а твоя навстречу моей Единственные снаряды которые я люблю это груди твои Память твоя сигнальный

огонь чтобы выследить цель в ночи Глядя на круп моей лошади я вспоминаю бедра твои Пехота откатывается назад читает газету солдат Возвращается пес-санитар и в пасти чью-то трубку несет Лесная сова рыжеватые крылья тусклые глазки кошачья головка и лапки кошки Зеленая мышь пробегает во мху Привал в котелке подгорает рис Это значит в присмотре нуждается многое в мире Орет мегафон Продолжайте огонь Продолжайте любовь батарей огонь Батареи тяжелых орудий Безумные херувимы любви Бьют в литавры во славу Армейского Бога На холме одинокое дерево с ободранною корой В долине буксуют в глине ревущие тягачи О старина XIX-ый век мир полный высоких каминных труб столь прекрасных и столь безупречных Возмужалость нашего века Пушки Сверкающие гильзы снарядов 75-го калибра Звоните в колокола

^{Перевод М. Яснова}

ЖЕЛАНИЕ [32]

Мое желанье это местность впереди За линиями бошей Мое желанье в то же время позади В тылу вдали от фронта Мое желанье это холм Мениль Мое желанье там куда я целюсь Про то мое желанье что в тылу Не говорю сейчас но думаю о нем все время

32

Стихотворение написано осенью 1915 года на передовой, во время тяжелых боев с немцами. Холм Мениль (возвышенность на берегу Марны) и Мэн-де-Массиж (горное плато) — топонимы Шампани.

О холм Мениль напрасно я пытаюсь тебя вообразить Повсюду проволока пулеметы и чересчур самоуверенные немцы Они так глубоко в земле уже в могиле Ба-бах-ба-бах пальнет и стихнет где-то Ночами так отчетливо звучит Покашливание узкоколейки На листовом железе дождь стучит И дождь стучит по каске как из лейки Прислушайся к гудению земли Взгляни на вспышки до того как грянет грохот И зашипит шрапнель от бешенства в пыли И пулемет издаст брезгливый хохот Мне хочется Зажать в своей руке тебя Мэн-де-Массиж твои отроги-пальцы Ах до чего они костлявые на карте Траншея Гете я по ней стрелял Стрелял я даже по траншее Ницше Я чрезвычайно непочтителен к великим Ночь бурная и бурая густая и временами в золотом дожде О ночь людей Ночь перед двадцать пятым сентября Наутро бой Ночь бурная о ночь чей жуткий крик глубокий с минутой каждой делался сильней О ночь что как роженица кричала О ночь людей

^{Перевод И. Кузнецовой}

СУХОПУТНЫЙ ОКЕАН

Дж. де Кирико [33]

Я выстроил свой дом в открытом океане В нем окна реки что текут из глаз моих И у подножья стен кишат повсюду спруты Тройные бьются их сердца и рты стучат в стекло Порою быстрой Порой звенящей Из влаги выстрой Свой дом горящий

33

Кирико, Джорджа де (1888–1978) — итальянский художник, основатель «метафизической школы», один из предшественников сюрреализма.

Кладут аэропланы яйца Эй берегись уж наготове якорь Эй берегись когда кидают якорь Отлично было бы чтоб с неба вы сошли Как жимолость свисает с неба Земные полошатся спруты Какое множество средь нас самих себя хоронит О спруты бледные волн меловых о спруты с бледным ртом Вкруг дома плещет океан тебе знакомый Не забываясь даже сном

^{Перевод Б. Лившица}