Камень без меча
Шрифт:
Ланселот, чуть улыбнувшись своей кривой улыбкой, кивнул Санчо.
У оруженосца не было ни малейшего шанса хотя бы дотронуться до неуловимого Персиваля. Напутствие Тристана насчет зимовья раков выглядело несмешной шуткой.
Сэр Персиваль мягко уходил от ударов, иногда парировал их шлепками ладоней и давал сопернику легкий подзатыльник. А носок его башмака, словно указка ментора, бескомпромиссно обозначал слабые места в обороне Кукушкина. Их было как дырок в решете.
– Хорошо, хорошо, – приговаривал хозяин замка. – Все время перемещайся! Не открывай живот! Следи за ногами!
Санчо взмок, похожий на карликового африканского бегемота, вышедшего на берег.
Персиваль вообще не сжимал кулаки. Он и Санчо обучил нескольким трюкам с раскрытыми ладонями. Оказалось, если знать, куда точно ударить ребром или основанием, можно свалить и дюжего воина.
– Толковый оруженосец, Ланс, – наконец заключил Персиваль. – С таким и я пошел бы в поход.
Кукушкин покраснел.
– …Но что вы собираетесь делать вдвоем против всего мира?
– Ты мне сам рассказывал легенду. Однажды Маг и его Ученик опрокинули всех здешних богов. Они даже Авалон чуть не стерли.
– Ты не Маг, и твой ученик еще слишком юн.
– Нам нужен только Экскалибур. Больше ничего.
– Вряд ли он вам поможет.
– Он помогал больше тысячи лет.
– А тебе не приходило в голову, что мы больше тысячи лет занимались не тем? Что это, мягко говоря, странно, когда в конце службы тебя ждет в худшем случае безумие, а в лучшем – предательство? Ты же сам избежал этого случайно, даже не по своей воле, правда?
Ланселот ничего не ответил. Но выглядел он так, будто молниеносный удар ноги Персиваля на этот раз уже не остановился в паре волосков от самого уязвимого места.
– Твой ученик слишком юн, – повторил хозяин замка. – А ты хочешь для него той же участи?
– Что ты мне предлагаешь? – выговорил Ланселот, как будто сплевывал кровь.
– Сейчас я предлагаю вернуться обратно в зал и оценить бокал мальденского. А потом я кое-что расскажу о своих исследованиях…
Огонь аппетитно урчал в камине. Тени на стенах устроили причудливый театр. Персиваль раскурил длинную-предлинную трубку, и по залу распространился сложный аромат.
Гости и хозяин сели в кресла перед камином в полукруг, словно перед большой плазменной панелью, чтобы смотреть футбольный матч.
– Знаешь, малыш, тебе очень повезло, что ты родился на Земле, а не где-нибудь, – Персиваль обращался к Санчо. – Наш родной мир лишил нас магии, но подарил намного больше. Парадоксальным образом у нас не только самое совершенное фехтование и боевое искусство. Земной науке тоже было бы чему поучить мудрецов Сферы. А ведь мы по меркам Упорядоченного – дети. Оруженосцы без особых талантов. Ты слышал о теории Большого Взрыва?
Санчо кивнул. Хотя на самом деле он слышал только выражение, не зная сути.
– Я изучал сказания разных миров. А здешние сказки часто ближе к истине, чем земные документы и научные выкладки. Но сугубо земная идея о Большом Взрыве имеет рациональное зерно. Только у нас, где так много решают взрывы и бомбардировки, могли до этого додуматься. Когда-то не было Сферы Миров, а был только Хаос. Знаешь, что такое Хаос?
– Ланселот говорил
– Хорошо сказал, – вставил Тристан.
– И все? – Персиваль вопросительно посмотрел на Ланселота. – Ты обучал его сражаться, но не уделил внимания теории?
– В теории ты у нас всегда был мастером, – улыбнулся рыцарь. – Я всего лишь недоучившийся аспирант.
– Да, в отличие от некоторых я не прерывал занятий наукой, – парировал хозяин замка. – Так вот, мой мальчик, – он вновь обратил взгляд на Санчо сквозь круг трубочного дыма, как сквозь мишень, – Хаос есть поле чистой вероятности. Твой наставник, конечно, прав. Даже любовь при всей ее иллюзорности – нечто хоть насколько-то стабильное. Ты же точно знаешь, что ты любишь, а что нет? Или кого?
Санчо кивнул. Его почему-то не задевало, когда Персиваль говорил «мой мальчик».
– Вот видишь! А Хаос противоположен всякой стабильности. Это даже не пространство, ведь пространство тоже нуждается в каком-то порядке. Хаос находится за пределами добра и зла, именно потому он чужд всему, что мы ценим. В нем все только может быть и в то же время ничего быть не может. Его не дано уяснить себе человеческим разумом, потому что наш разум – явление Упорядоченного. Так что не делай круглые глаза, изображая, будто ты меня понимаешь, – хозяин замка выпустил очередной круг-мишень.
Ланселот по обыкновению сардонически улыбался. В отсветах камина и игре теней он чем-то напоминал Кукушкину молодого Брюса Уиллиса. Впрочем, казалось диким в такой обстановке вспоминать, что где-то в пределах Реальности существует такое место, как Голливуд.
Тристан вроде бы совсем не интересовался лекцией хозяина и смотрел на огонь сквозь бокал, аккуратно перекатывая в нем густое крепкое мальденское, что пьют подогретым, будто земной коньяк.
– Но Хаос – это тот первичный бульон, из которого зародилась Сфера Миров. Ее создал тот, кого здесь все называют Творцом.
– А кто создал Творца? – вдруг перебил Санчо, неожиданно для самого себя.
Тристан хмыкнул. Кукушкин понял, что ошибался, думая, будто ему все безразлично, кроме напитка.
– Мой мальчик, к Творцу не применимы понятия начала или окончания, создания или разрушения. Ведь это он сам и дал им жизнь.
– Это и есть Бог?
Персиваль глубокомысленно затянулся, как будто хотел вернуть свои слова обратно, чтобы слушатель не запутывался.
– Земная религия еще парадоксальнее, чем земная наука. Она тоже не как у всех. И тоже в чем-то всех опережает, если вообще так можно сказать о религии. Например, в Сфере Миров есть вполне реальный Спаситель. Но это вовсе не наш… Так мы о чем? О Большом Взрыве. Тут никто не вдается в подробности, как именно Творец – кем бы он ни был на самом деле – создал Упорядоченное. Кое-что, наверное, мог бы порассказать тот Маг, что вместе со своим Учеником сверг целое поколение языческих Молодых Богов. На то они и языческие, что их дух оказался ничем не выше простых Смертных. Кстати, Ланселот, во-первых, победителей было не только двое, а во-вторых, этот Маг и его соратники тоже не нашли ничего лучшего, кроме как занять место побежденных.