Каменка
Шрифт:
Стали собирать голоса. Большинство, въ томъ числ самъ предсдатель, отвтили утвердительно.
— Мн же не трудно доказать противное, а именно, что вы вс здсь шутите, — вдругъ сказалъ Якушкинъ: и первый намъ это докажетъ нашъ предсдатель.
— Какъ, такъ? — спросилъ, красня, Раевскій.
— Дло просто, — продолжалъ Якушкинъ: ну, положимъ, мы васъ обманывали…. или нтъ, иначе говоря…. ну, представьте, что союзъ, или тамъ тайное политическое общество, о которомъ сейчасъ шла рчь… уже теперь существуетъ и что вы среди его членовъ….
— Ну, и что-же? — спросилъ не совсмъ ршительно Раевскій.
Пушкинъ, Мишель и другіе впились
— Такъ вотъ я къ вамъ, Николай Николаевичъ, обращаюсь, — проговорилъ Раевскому Якушкинъ: если такое общество существуетъ, вы наврное отказались бы вступить въ его члены?
— Напротивъ, изъ первыхъ бы къ нимъ присоединился! — отвтилъ Раевскій.
— Ой-ли? въ такомъ случа, - торжественно произнесъ Якушлинъ: знайте, общество существуетъ…. вашу руку….
— Вотъ она! — нсколько подумавъ, сказалъ Раевскій.
— И моя, — съ жаромъ вскрикнулъ Пушкинъ.
— И моя! — радостно присоединился Мишель. Волковскій тревожно, изъ-за спины Орлова, длалъ незамтные другимъ, знаки Якушкину. Посддній опомнился.
— Я пошутилъ, — сказалъ, смясь, Якушкинъ: мы условились съ Орловымъ: неужели можно было принять это за правду? тайнаго общества въ Россіи нтъ и быть не можетъ.
Орловъ, Василій Давыдовъ и Волконскій также смялись.
— Ну, и браво! — проговорилъ, весело поворачиваясь въ кресл, Александръ Львовичъ: а то вы, господа, совсмъ было меня напугали…. глупая мода — эти общества! пустая и опасная….
Пушкинъ всталъ.
— Какъ? такъ это и въ-прямь была только шутка? — вскрикнулъ онъ взволнованнымъ, обрывавшимся голосомъ: вы издвались надъ нами? шутили?
Всхъ поразилъ видъ Пушкина. Въ его гнвно-пылавшихъ глазахъ дрожали слезы. На блдномъ лиц выступили красныя пятна. Весь онъ былъ взбшенъ и раздражемъ.
— Я никогда… о, никогда, — произнесъ онъ съ чувствомъ и сбиваясь на каждомъ слов: въ жизни я ни разу не былъ такъ несчастливъ, какъ теперь….
Вс слушали молча.
— Я врилъ, — продолжалъ Пушкинъ: говорю среди честныхъ людей…. я замчалъ, почти былъ убжденъ, что тайный союзъ патріотовъ уже учрежденъ, или здсь же, среди насъ, получитъ свое начало…. Я видлъ высокую цль, видлъ жизнь мою облагороженною, нужною и полезною для другихъ….
— Александръ Сергичъ! Саша! полно, успокойся! — перебилъ это Раевскій: да твоя слава, жизнь….
— И все это была только шутка! или я не стою такой чести? — вскрикнулъ, дрожа и глотая слезы обиды, Пушкинъ: идеалъ мой разбитъ! спасибо! зло шутите, господа….
Сказавъ это, онъ бросился изъ комнаты, надлъ въ передней шубу и шапку и вышелъ въ садъ. Видя его настроеніе, никто изъ друзей не ршился его остановить или слдовать за нимъ. Сдлалъ было движеніе Волконскій. Князю было жаль Пушкина, хотлось ему что-то сообщить, чмъ-то его утшить. Но и онъ остановился, подъ вліяніемъ тайнаго, грустнаго раздумья и почти священнаго благоговнія къ общему, пылкому другу.
Погода, по прежнему, была тихая, съ легкимъ морозомъ. Туманъ поднялся. Звздная ночь искрилась на оледенлыхъ деревьяхъ и кустахъ, на крыш дома и садовыхъ полянахъ. Окрестность молчала. Изрдка только снизу, черезъ садъ, доносился шумъ колёсъ водяной, на Тясмин, мельницы, работавшей на вс камни, благодаря недавнему половодью пруда и рки.
Пушкинъ шагалъ сквозь кусты, по полян, на шумъ мельницы. Его ноги легко скользили по хрупкому, снжному насту. Не замчая бившихъ его втвей и падавшихъ на него клочьевъ инея, онъ думалъ горькія
То былъ Мишель.
Самъ не сознавая, за чмъ онъ, безъ шинели и фуражки, также вышелъ въ садъ, Мишедь, съ замираніемъ сердца, слдилъ дорогую тнь и думалъ: «Тайные союзы, общества!.. члены клянутся на шпагахъ, на яд…. и все для ближнихъ. Для блага страждущаго человчества! Боже, какъ это страшно и вмст какъ возвышенно! И какъ бы я былъ счастливъ, если бы удостоился этого выбора! Они смются…. Нтъ, всякій обязанъ выполнить долгъ къ родин, къ низшимъ, угнетённымъ слоямъ. Опасность, гибель?… Но, если я и безъ того военный, а слдовательно всегда готовый на смерть? И не все-ли равно, какая и гд смерть за другихъ? А это…. о! подобный подвигъ — выше всхъ подвиговъ Наполеона……
III
Безумныя мечты Мишеля сбылись.
Черезъ четыре года, онъ снова и не разъ навстилъ Каменку. Но подъ какими впечатлніями? Объ этомъ онъ не могъ думать безъ сладкаго и радостнаго трепета.
Это было въ 1825 году.
Мишель въ то время уже состоялъ членомъ тайнаго "Союза благоденствія", замнившаго прежній "Союзъ спасенія или истинныхъ и врныхъ сыновъ отечества". Боле того: онъ въ этомъ союз тогда уже прошёлъ вс степени — братій, мужей и даже бояръ, имющихъ право принятія другихъ членовъ. Его бывшій ротный командиръ и покровитель, Сергй Муравьевъ-Апостолъ, получивъ баталіонъ черниговскаго полка, въ то время состоялъ предсдателемъ одной изъ южныхъ управъ союза, именно Васильковской, гд Мишель также состоялъ чмъ-то, въ род товарища блюстителя. Предсдателями другой управы, собиравшейся въ Каменк, были Василій Давыдовъ и, въ томъ году женившійся на другой сестр Раевскихъ, князь Волконскій. Мишель зналъ теперь, что четыре года назадъ Волконскому, въ Каменк, было поручено принять Пуишина въ члены тайнаго общества. Онъ вспоминалъ, какъ тогда, ничего не подозрвая, тотъ сидлъ среди вожаковъ союза, и ему было понятно великодушіе Волконскаго, скрывшаго отъ Пушкина роковое порученіе.
Мишель также зналъ, что въ «союз благоденствія», будто-бы распущенномъ въ Москв, указанія всему давала Тульчинская или коренная дума. Предсдатель этой думы и всего южнаго союза не любилъ нершительныхъ и малодятельныхъ. Мишель былъ дятеленъ и смлъ, но, по молодости лтъ, попадался въ необдуманныхъ выходкахъ и болтовн, а недавно къ тому еще сильно влюбился.
Случилось это такъ. здивши въ Кіевъ, по дламъ союза, Мишель на какой-то станціи перемнилъ лошадей и, едва миновалъ чей-то лсъ, услышалъ въ древесной чащ топотъ всадниковъ. На поляну изъ проски выскочили, повидимому, догоняя его, дв наздницы.,
— Arr^etez vous, Paul! — кричали он, махая платками: что за глупости, воротитесь!
Мишель остановился. Въ разсявшемся облак пыли ему предстали дв незнакомки: одна молоденькая, красивая, въ синей амазонк, блондинка, другая — въ зеленой, постарше, очевидно ея гувернантка. Об, разглядвъ остановленнаго, сильно смшались.
— Извините, — сказала гувернантка: об мы очень близоруки — здсь почтовая дорога, и мы васъ приняли за только-что ухавшаго кузена этой двицы…. Не я-ли, Зина, тебя предостерегала?